Изучение влияния Отечественной войны 1812 года на творчество и сознание Н. Гоголя

Тип работы: Дипломная работа
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 48 страниц
В избранное:

Готово с парам.,стр. и номера стр. проставить в содержание и сноски с литературой

118-28кж

Тажибаев Алайдар Наурисбаевич
Н.Гогольдін санасы мен шығармашылығына 1812 жыл Отан соғысының тигізген әсерін зерттеу
Изучение влияния Отечественной войны 1812 года на творчество и сознание Н. Гоголя
The study of the influence of the Patriotic war of 1812 on the creativity and consciousness of Nikolai Gogol
Ф.ғ.д.,
доцент Мингбаев Н. АӘИУ
Ф.ғ.к., аға оқытушы Стычева О.А ЮКПГУ

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
РЕГИОНАЛЬНЫЙ СОЦИАЛЬНО-ИННОВАЦИОННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Рекомендована к защите:
Заведующий кафедрой Языков
________ к.ф.н.доцент, Балхыбекова Ы.

Дипломная работа

Тема: 1812 год в творческом сознании автора поэмы Мёртвые души

по специальности: 5В011800 - Русский язык и литература

Выполнила: _______ Ускенбаева Айнур
Научный руководитель, к.ф.н.,доцент _______ Мынбаев Н.
Норма контроля
СОДЕРЖАНИЕ

Введение
1 Творчество Гоголя
1.1 Пушкинско-гоголевский период русской литературы
1.2 Детство и юность Гоголя
1.3 Влияние обстановки в России на политические взгляды Гоголя
1.4 Гоголь в Петербурге
2 Мертвые души
2.1 Формирование сюжета Мертвые души
2.2 История создания поэмы Мертвые души
2.3 Лирические отступления. Жанр Мертвых душ
2.4 II том Мертвых душ
2.5 Символическое пространство в Мертвых душах Гоголя
3 1812 год в творческом сознании автора поэмы Мёртвые души
3.1 Россия мертвых душ
3.2. 1812 год в Мертвых душах
Заключение
Список использованной литературы

Введение

При жизни Гоголя, да и в течение многих десятилетий позже, никто бы не подумал, что двухсотлетие со дня его рождения будет отмечаться как культурное событие мирового значения. В России, впрочем, писатель был признан буквально с первой своей прозаической книги, Вечеров на хуторе близ Диканьки, но только для России. В полемике с К. С. Аксаковым В. Г. Белинский писал: Где, укажите нам, где веет в созданиях Гоголя этот всемирно-исторический дух, равно общее для всех народов и веков содержание? Скажите нам, что бы сталось с любым созданием Гоголя, если б оно было переведено на французский, немецкий или английский язык? С этими словами перекликается мнение Ивана Киреевского, человека других, чем у Белинского, убеждений и философской ориентации: Если бы и можно было перевесть Гоголя на чужой язык, что, впрочем, невозможно, то и тогда самый образованный иностранец не понял бы лучшей половины его красот [1, с.67].
В этом противоречии -- признании великого значения Гоголя для России и непризнании такового для западного мира (как видим, непризнании не оправдавшемся) -- скрыт один из величайших парадоксов, или секретов, русского писателя. Почему Белинский считал Гоголя неинтересным для Запада? Потому что Запад значительно опередил Россию в социально-экономическом развитии; потому что на Западе кипит общественно-политическая мысль, кстати, не обязательно социалистического толка (к социалистическим теориям отношение Белинского в конце жизни заметно изменилось); Гоголь же вырос на почве феодальной, крепостной России, на почве традиционализма. Иван Киреевский так не считал, первенство Запада он признавал не во всем и далеко не безоговорочно; напротив, именно Россия, по Киреевскому, сохранила животворное начало христианской цивилизации (впоследствии получившее название русская идея), которое взрастило Гоголя, но именно поэтому его творчество мало что говорит западному читателю. Этим и объясняется актуальность работы. Гоголь разрушил привычное представление о прямой зависимости эстетической ценности и художественной значительности от прогресса социальных отношений и общественных идей. Эта значительность вырастает из всей целокупности человеческих связей, в том числе из ее, как говорил Гоголь, низких рядов, сора и дрязга, из жизненной пошлости, которая (какой неожиданный парадокс!) не только может служить питательной почвой высокого искусства, но даже усиливать его воздействие. Недавно в Лондоне я видел книгу, название которой в переводе на русский звучит так: Тысяча и одно произведение, которые вы должны прочесть, прежде чем умрете [2,с.58]. В этой книге энциклопедического типа присутствуют (в виде кратких разборов) два произведения Гоголя -- Мертвые души и Нос. С Мертвыми душами все более или менее понятно. Но Нос. Почему каждый, прежде чем умереть, должен прочитать Нос? Потому что эта немудреная с виду вещь таит в себе огромный философски-художественный потенциал.
Самое главное в том, что в повести устранен персонифицированный носитель злого начала (черт, дьявол, люди, вступившие с ними в связь и выступающие их агентами), или, если рассуждать в категориях поэтики, устранен носитель фантастики, но сама чертовщина, сама фантастичность остаются. На фоне традиций, особенно романтических (Гофман, Тик, Шамиссо, В. Одоевский, Антоний Погорельский и т. д.), это преобразование равносильно революции в сфере художественного мышления, революции, значение которой можно было оценить только в наше время, после произведений Кафки или, скажем, лауреата Нобелевской премии португальского писателя Жозе Сарамаго. В сущности, нефантастическая фантастика или, иначе, неэвклидово начало пронизывает все гоголевское творчество, например, комедию Ревизор, где в ситуации подмены переосмыслены все возможные, явленные жизнью и литературой варианты. Ведь на месте Хлестакова мог быть действительно важный чиновник, до поры до времени скрывающий свою цель, чтобы, в конце концов, наказать порок (Правдин в Недоросле). Это мог быть заведомый проходимец, выдававший себя за важное лицо (Пустолобов в Приезжем из столицы... [3,с.100]. Квитки-Основьяненко). Это мог быть, наконец, случайный человек, которого ошибочно приняли за инспектирующего чиновника, но который не собирался воспользоваться создавшейся ситуацией (случай с Пушкиным в Нижнем Новгороде). Три варианта, четвертого не дано. Но только не для Гоголя. Человек, который не строил никаких планов и даже смутно представлял себе все происходящее, с таким успехом сыграл роль уполномоченной особы, которая была бы не под силу ни сознательному обманщику, ни действительному ревизору. Он поставил на грань кризиса не только нескольких чиновников, но и весь город; он вовлек всех в атмосферу напряженного ожидания -- расправы, наказания, вознаграждения, наконец, восстановления справедливости; он создал обстановку страха и тревожно-радостного возбуждения, не имея для всего этого каких-либо психологических качеств. Хлестаков, по словам Гоголя, -- лживый, олицетворенный обман, и то действие, которое разворачивается с его невольным участием, приобретает миражный, гротескный отсвет. Отметим, кстати, тонкость гоголевской формулировки: есть обман, но нет обманщика, есть ложь, но нет лжеца. Тем самым Гоголь переосмыслил и давнюю традицию плутовского романа, перечеркнув ее сюжетную схему, принятый типаж, но многократно усилив конечный эффект.
Неэвклидово начало ощутимо и в поэме Мертвые души, которая возникла при российской общественно-политической отсталости, вопреки или даже благодаря ей, вновь демонстрируя гоголевский парадокс об отсутствии прямой зависимости художественного прогресса от социального. Чичиков, -- писал Рудольф Касснер, -- вовсе не продукт кризисов, как его современники на Западе, он не вышел ни из какой революции и потому -- вне всякой романтики и дара красноречия [4,с.317]. Да, вне романтики и красноречия, но не вне человеческих эмоций и побуждений. Источник парадокса Гоголя в том, что он всегда предоставляет возможность двойного прочтения -- и комически-сатирического, и драматически-трагичного. Известны слова Гоголя: Герои мои вовсе не злодеи; прибавь я только одну добрую черту любому из них, читатель помирился бы с ними всеми. Но все дело в том, что такие черты (о чем писатель умалчивает) скрывают гоголевские герои уже в наличном, сегодняшнем состоянии. Отсюда возможность двойного прочтения. Покажем это на примере Женитьбы, которую Достоевский причислял (наряду с Мертвыми душами) к глубочайшим произведениям Гоголя.
Целью работы является анализ восприятия 1812 год в творческом сознании автора поэмы Мёртвые души.
Исходя из цели , определены следующие задачи:
Изучить творчество Гоголя
Проанализировать годы юности, как начало литературной деятельности Определить Влияние обстановки в России на политические взгляды Гоголя
Изучить Формирование сюжета Мертвые души
Рассмотреть историю создания поэмы Мертвые души
Проанализировать 1812 год в творческом сознании автора поэмы мёртвые души
Определить Пушкинско-гоголевский период русской литературы
Выделить символическое пространство в Мертвых душах Гоголя
1. Творчество Гоголя
1.1 Пушкинско-гоголевский период русской литературы

С формулированная полтора столетия тому назад вначале В. Г. Белинским, а позднее -- Н. Г. Чернышевским точка зрения, согласно которой с Гоголя начинается новый период русской литературы, поскольку предшествовавший ему, пушкинский, благополучно завершился, в известном смысле (в том смысле, который они в него вкладывали) вполне убедительна. Если следовать иерархии ценностей, на которых она основывается, то нетрудно прийти к выводу, что Гоголь -- поэт социальный в значительно большей степени, чем Пушкин, и по этой причине он имеет большее значение для русского общества. Концепция В. В. Розанова, сыгравшая огромную роль в переосмыслении представлений о Гоголе и Пушкине, в интересующем нас плане продолжает предшествующие: один гений был вытеснен другим, равнозначным. Между тем можно высказать и другую гипотезу -- о едином -- пушкинско-гоголевском периоде русской литературы, можно попытаться по-новому оценить то значение, которое Пушкин и Гоголь, в доводах Белинского и Чернышевского противопоставленные друг другу, имели для русской культуры. Своеобразие пушкинско-гоголевского периода русской литературы заключается в постоянном и плодотворном динамическом напряжении бинарных оппозиций русской культуры: аристократических тенденций и демократических, эстетического уклона и этического, архаистов и новаторов, славянофильства и западничества, консерватизма и либерализма, духовного и светского (в немалой степени связанного с процессом секуляризации культуры и сопротивлением этому процессу донкихотов христианства), реального и идеального, поэзии и прозы, чистой художественности и критического пафоса, всемирной отзывчивости и национальной самобытности, преимущественного интереса к жизни внутренней или жизни внешней, к форме или содержанию, к общественному служению или поиску вечных истин, стремления изображать или преображать реальность, противостояния Москвы и Петербурга как культурного двуединства. Представителями раннего этапа этого периода были Жуковский и Карамзин, Вяземский и Языков, Хомяков и братья Киреевские, семья Аксаковых и князь В. Одоевский. И Пушкин, и Гоголь отдавали должное обоим полюсам оппозиций и при этом в известной мере дистанцировались от тех тенденций, которые в немалой степени ими и были порождены. Гоголь, в частности, признавался, что всегда видел себя участником дела общего добра и знал, что без него не обойдется примиренье многого, между собою враждующего. С приходом Гоголя произошла не смена одной тенденции другой, как утверждал Чернышевский в Очерках гоголевского периода русской литературы, а их примиренье, поскольку тенденции были не взаимоисключающими, а взаимообусловленными и взаимообогащающими.С течением времени одни из них выходили на первый план, другие уходили в тень, при этом не пресекались и продолжали выступать продуктивным фактором развития культуры. Вполне естественно, что в творчестве великих писателей осуществлялось единство этих полярных тенденций, в то время как деятельность писателей второстепенных демонстрировала их противоборство и противостояние. На мой взгляд, пушкинско-гоголевский период начался с публикации первых произведений Пушкина и окончательно оформился публикацией последних произведений Гоголя [5,с.66]. С появлением в литературе Гоголя возникла столь необходимая для русской культуры Нового времени вторая ее составляющая, учитывающая существование первой -- пушкинской, завершилось формирование системы бинарных оппозиций. Подобное понимание специфики этого периода как двуполюсно- го динамического культурного пространства, отличающегося тем самым как от периода древнерусской литературы, так и от периода литературы XVIII века, позволяет сделать заключение, что он продолжается до сих пор. Известно, что именно в 1820-е-1850-е годы гегельянство было влиятельнейшим явлением русской интеллектуальной жизни. Поэтому нелишне заметить, что творчество относящихся к первому этапу пушкинско-гоголевского периода писателей, многие из которых были гегельянцами, является прекрасным подтверждением гегелевской идеи о единстве и борьбе противоположностей. Вскоре после того переворота, который совершил Пушкин, произошли два новых тектонических сдвига, обязанных Гоголю: возникла натуральная школа и чуть позже сформировалась наднатуральная школа. Оба события имели огромное значение для русской культуры. Ко второму из этих важнейших в русской литературе Нового времени событий прекрасно применимы строки Ходасевича:
Прорезываться начал дух,
Как зуб из-под припухших десен.
О тех мучениях, которые Гоголь при этом претерпевал, находим немало свидетельств в его письмах. Так, 21 марта 1845 года он писал А. О. Смирновой: Я мучил себя, насиловал писать, страдал тяжким страданием, видя бессилие, и несколько раз уже причинял себе болезнь таким принуждением -- и ничего не мог сделать, и все выходило принужденно и дурно. ... От болезни ли обдержит меня такое состояние, или же болезнь рождается именно оттого, что я делал насилие самому себе возвести дух в потребное для творенья состоянье, это, конечно, лучше известно Богу; во всяком случае, я думал о лечении своем только в этом значении, чтобы не недуги уменьшились, а возвратились бы душе животворные минуты творить и обратить в слово творимое, но леченье это в руках Божьих, и ему одному следует его предоставить [6,с.57]. М. П. Погодину Гоголь писал: у меня же предметом был всегда человек и душа человека. Ни Карамзин, ни Жуковский, ни Пушкин, утверждал Гоголь в письме П. А. Плетневу от 27 апреля 1847 года, не ставили перед собой такой цели. Однако после Гоголя душа стала предметом именно искусства, а не религиозного трактата или проповеди. Предметом того искусства, которое Пушкин довел до совершенства[7,с.576]. Программный характер имеют конкретные рекомендации, которые Гоголь дал близкому ему по духу Н. М. Языкову в письме от 21 декабря 1844 года. Высоко оценивая стихотворение Языкова Блажен, кто мудрости высокой, Гоголь тем не менее советует поэту впредь, обращаясь к духовным стихотворениям, строить их не столько на восхвалении, сколько на упреке, порожденном гневом, состраданьи, порожденном любовью, или умолении, исторгнутом силою душевной немощи.
В статье Похождения Чичикова, или Мертвые души. Поэма Н. Гоголя. Издание второе Белинский прозорливо отметил то, что оказалось зерном нового состояния русской литературы, предвозвестием великого русского романа, по общему признанию, -- нового этапа мировой литературы. Впрочем, сам критик был озабочен совсем другим: зерном, может быть, совершенной утраты его таланта для русской литературы. Важные ... недостатки романа "Мертвые души", -- писал Белинский, -- находим мы почти везде, где из поэта, из художника силится автор стать каким- то пророком и впадает в несколько надутый и напыщенный лиризмь[8,с.13]. К счастию, число таких лирических мест незначительно в отношении к объему всего романа, и их можно пропускать при чтении, ничего не теряя от наслаждения, доставляемого самим романом. Знаменательно, что предложенным методом исправления недостатков гоголевской поэмы воспользовались некоторые из первых переводчиков романов Толстого и Достоевского, унаследовавших от Гоголя подобные недостатки. Многие из них безжалостно вырезали внефабульные лирические, историософские и религиозно- философские рассуждения русских писателей. Выдвинутое Белинским положение о двух отделах поэзии -- идеальной и реальной, прежде всего на творчество Гоголя как на творца реальной поэзии, стремящегося воспроизводить, а не пересоздавать жизнь, и опиралось. Поздний Гоголь на новом витке своего духовного и эстетического развития вновь вернулся к идеальной поэзии, однако не в прежнем романтическом, а в еще невиданном, пророчески-исповедальном обличье. Именно поэтому столь велико было негодование критика, увидевшего измену Гоголя их в прошлом общим идеалам. В дополнение к состоявшемуся пушкинскому направлению в литературе поздний Гоголь в одном из последних писем к Жуковскому формулирует своей писательский манифест, который в той же мере, что и поэзия Пушкина, станет символом веры для всей последующей русской культуры. Задача писателя -- прозрачно отразить жизнь в ее высшем достоинстве, в каком она должна быть и может быть на земле и в каком она есть покуда в немногих избранных и лучших. Любопытно, что именно Гоголю принадлежат проникновенные слова о гении восприимчивости, которым, с его точки зрения, так силен русский народ и который нашел блестящее воплощение в творчестве Жуковского, умевшего оправить в лучшую оправу всё, что не оценено, не возделано и пренебрежено другими народами. Позднее близкие мысли о всемирной отзывчивости Пушкина выскажет Достоевский, продолжающий в русской культуре скорее гоголевскую линию [9,с.13]. Столь же знаменательно, что когда Жуковский метко определит существо русской поэзии, которая пришла на смену поэзии пушкинской поры, как безочарование, Гоголь присоединится к оценке своего друга [10,с.628]. Нет никакого сомнения в том, что творчество таких художников, как Толстой и Достоевский, оказалось синтезом как пушкинской линии, так и обеих ипостасей гоголевского наследия[11,с.273]. Столь же очевидно, что Пушкин примиряет обе эти противостоящие одна другой несовместимые тенденции. В письме Н. М. Языкову от 14 октября 1844 года, пытаясь подвигнуть своего друга на новые свершения, считая несовершенной всю современную им литературу, включая как свое раннее творчество, так и поэзию пушкинской поры, Гоголь рассуждал о том, что надо изображать жизнь внутреннюю, а не жизнь внешнюю. В письме к нему же от 9 апреля 1846 года Гоголь признается, что уже в произведениях современной русской литературы, воспользовавшейся как пушкинскими, так и его собственными открытиями, проглядывает вещественная и духовная статистика Руси[12,с.57]. Пройдет несколько десятилетий, и весь мир признает характернейшей особенностью русской литературы способность русских писателей изображать жизнь внутреннюю сквозь призму жизни внешней с той же глубиной и с тем же мастерством, как и жизнь внешнюю сквозь призму жизни внутренней, их стремление предлагать в образах одновременно вещественную и духовную статистику. В этом отношении Достоевскому и Толстому не было равных ни в литературе предшествующих эпох, ни в современной им литературе, ни в ХХ веке. Заложены основы этой литературы были Пушкиным и Гоголем, независимо друг от друга стремившимися к полноте и единству.
1.2 Детство и юность Гоголя

Н.В. Гоголь родился 20 марта (1 апреля н. с.) 1809 г. в местечке Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Детство будущего писателя прошло в небольшом имении его отца Василия Афанасьевича Гоголя-Яновского -- Васильевке. Впечатлительная, нервная натура мальчика формировалась в атмосфере домашнего уюта, глубокой религиозности, бабушкиных сказок, поэтичной и яркой природы Украины. Детские впечатления формировали любовь Гоголя к литературе и театру. Его отец был создателем нескольких украинских комедий. Гоголь учился сначала в Полтавском училище, а затем в 1821 г. поступил в только что открывшуюся в Нежине гимназию высших наук. В ней наряду с людьми консервативных взглядов оказалась группа молодых профессоров, энциклопедически образованных и радикально настроенных. Большое влияние на лицеистов имел профессор естественного права Н.Г. Белоусов. Следуя в своих лекциях идеям просветительской и классической немецкой философии, он развивал концепцию врожденных прав людей, их равенства. В итоге в 1827 г. в Нежинской гимназии возникло дело о вольнодумстве, закончившееся отрешением опальных профессоров (Белоусова, Шапалинского, Зингера, Ландражина) от должности. Гоголь был одним из любимых учеников Белоусова, часто бывал у него дома, пользовался его книгами, тщательно записывал его лекции. Страстным увлечением Гоголя был театр. Силами лицеистов были организованы регулярные театральные представления. Гоголь был душой этого театра, ставил пьесы, с увлечением писал декорации и блестяще играл роли, главным образом комические. Из гимназии Гоголь вынес горячую приверженность просветительским идеям, любовь к литературе и искусству, романтическую настроенность. Мир романтического искусства (русского и зарубежного) определял мироощущение юного Гоголя. Впоследствии писатель так вспоминал эти годы: Лета поэзии... Немецкая поэзия далеко уносила меня тогда вдаль, и мне нравилось ее совершенное отдаление от жизни и существенности. И я гораздо презрительней глядел тогда на все обыкновенное и повседневное. Гоголь поэтизирует состояние энтузиазма, духовного горения, кипения чувств [13,с.65]. В снижении интенсивности духовных порывов он видит угрозу омертвения души. Романтическая в своем генезисе идея прекрасной живой души навсегда останется центральной в миропонимании Гоголя. Жизнь представлялась юному Гоголю героическим подвигом во имя человечества, для счастия граждан. Быть в мире и не означить своего существования -- это было для меня ужасно. Перебрав в уме все возможные должности, Гоголь, видимо, под влиянием лекций Белоусова останавливается на юстиции и на этом поприще мечтает бороться с неправосудием как величайшим в свете несчастьем. В юношеских заявлениях Гоголя важно отметить абсолютную непримиримость ко злу, романтический максимализм идеала. Первые литературные опыты Гоголя относятся еще к нежинскому периоду и до нас не дошли. Гоголь принимал горячее участие в создании рукописных лицейских журналов и альманахов. Так, он был издателем, редактором и почти единственным автором журнала Северная заря и просиживал ночи над его подготовкой. Глубоко разочарованный, Ганц возвращается к своей Луизе и обретает тихое семейное счастье. В этой еще художественно незрелой поэме появляется важная для Гоголя мысль о духовной твердости и железной воле, которые необходимы для выполнения человеком цели высшей существованья [14,с.194]. Интерес к литературе царил среди воспитанников гимназии вопреки Никольскому. Некоторые из них пытались даже сами сочинять. Здесь пробовали свое перо, кроме Гоголя, Н. В. Кукольник, Е. П. Гребенка, Н. Я. Прокопович, ставшие впоследствии профессиональными литераторами, и многие другие, для биографии которых, однако, сочинительство оказалось преходящим эпизодом. В ту пору литература процветала в нашей гимназии, -- вспоминал анонимный однокашник Гоголя, -- и уже проявлялись таланты товарищей моих: Гоголя, Кукольника, Николая Прокоповича, Данилевского, Родзянко и других, оставшихся неизвестными по обстоятельствам их жизни или рано сошедших в могилу. Эта эпоха моей жизни и теперь, на старости, наводит мне умилительные воспоминания. Жизнь вели мы веселую и деятельную, усердно занимались...[15,с.100]. Это свидетельство современника достоверно и существенно. Оно подтверждается многими имеющимися в нашем распоряжении материалами и говорит о том, что атмосфера духовной жизни воспитанников Нежинской гимназии была достаточно интенсивной и интересной. Рано пробудился интерес к литературе у Гоголя. Первым его любимым поэтом был Пушкин. Гоголь следил за его новыми произведениями, усердно переписывал в свою школьную тетрадь поэмы Цыганы, Братья-разбойники, главы Евгения Онегина. А. С. Данилевский рассказывает в своих воспоминаниях: Мы собирались втроем (с Гоголем и Прокоповичем. -- С. М.) и читали Онегина Пушкина, который тогда выходил по главам. Гоголь уже тогда восхищался Пушкиным. Это была тогда еще контрабанда: для нашего профессора словесности Никольского даже Державин был новый человек. Письма Гоголя, адресованные родным, всегда полны просьб о присылке необходимых ему книг и журналов. Он стремился быть в курсе всего того, что происходило в современной литературе.
Уже в гимназии Гоголь обнаружил страсть к литературному творчеству. А. Ремизов свидетельствует, что эта страсть возникла очень рано и чуть ли не с первых дней поступления его в гимназию высших наук [16,с.117]. Гоголь пробовал себя в самых различных жанрах -- стихотворных, прозаических, драматических. Собираясь в июне 1827 года на летние каникулы домой, он писал матери: Присылайте за мною экипажец, уместительный, потому что я еду со всем богатством вещественных и умственных имуществ, и вы увидите труды мои. (X, 96). Сведения о нежинских трудах Гоголя очень скудны. Нам известно, что им был сочинен ряд лирических стихов, баллада Две рыбки, поэма Россия под игом татар, сатира Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан, трагедия Разбойники, написанная пятистопным ямбом, повесть Братья Твердиславичи. Эти первоначальные опыты Гоголя не сохранились. На протяжении ряда лет в гимназии существовало литературное общество, на собраниях которого обсуждались произведения школьных авторов, издавались рукописные альманахи и журналы, также до нас, к сожалению, не дошедшие. В старших классах гимназии литературная жизнь била ключом. Горячо обсуждались произведения столичных авторов и собственные сочинения, выпускались рукописные журналы и альманахи. Причем, как выясняется теперь, их было гораздо больше, чем раньше предполагали исследователи и биографы Гоголя. По рукам гимназистов ходило множество запрещенных цензурой рукописных произведений. Надо сказать, что жизнь Гоголя в Нежине была полна забот и тревог. Неудачи, связанные с первыми литературными опытами, радости и печали, вызванные представлениями школьного театра, доходившие до воспитанников слухи о каких-то спорах между профессорами гимназии, кроме того, невеселые известия, получаемые из дома (неурожай, безденежье, болезнь родных), -- все это постоянно омрачало душу Гоголя. В марте 1825 года умер его отец. Шестнадцатилетний юноша. внезапно оказался в положении человека, который должен стать опорой семьи -- матери и пяти сестер. Пришла пора задуматься над своим будущим, над своим местом в жизни.

1.3 Влияние обстановки в России на политические взгляды Гоголя

Между тем в России свершилось событие, оставившее громадный след в истории страны и отзвуки которого докатились до далекого Нежина.
После восстания декабристов в стране воцарилась жестокая реакция. Николай I обрушил против народа все средства насилия и беспощадной расправы, показав при этом, по выражению Ленина, максимум возможного и невозможного по части такого, палаческого способа. Но усиление крепостнического гнета и политического террора способствовало росту оппозиционных настроений в стране. Об этом прежде всего свидетельствовало непрерывно возраставшее число крестьянских восстаний. Со всех концов империи стекались в Петербург, к начальнику III отделения Бенкендорфу, донесения агентов о крайне тревожном состоянии умов. То тут, то там, в самых различных слоях русского общества, стихийно прорывалось наружу дум высокое стремленье, подавить которое правительство Николая I оказалось в конце концов бессильным. В Кратком обзоре общественного мнения за 1827 г., представленном царю Бенкендорфом, отмечалось, с какой неодолимой силой живет в сознании закрепощенных крестьян мысль о свободе: Они ждут своего освободителя... и дали ему имя Метелкина. Они говорят между собой: Пугачев попугал господ, а Метелкин пометет их. Годовые обзоры и отчеты III отделения пестрят сообщениями о массовых волнениях крестьян, возмечтавших о вольности, а также о беспощадном усмирении их. Гром пушек на Сенатской площади 14 декабря 1825 года разбудил целое поколение передовых русских людей. Глубокие язвы крепостнической действительности все более обнажались, и это не могло не способствовать процессу политического расслоения общества. Все больше становилось людей, понимавших несправедливость самодержавного, помещичьего строя и необходимость решительной борьбы с ним. Память о декабристах как о героических борцах и жертвах самодержавия свято хранилась в передовых слоях русского общества. Разгромом декабризма Николай I рассчитывал в корне уничтожить освободительные идеи в России. Но эта задача оказалась невыполнимой. От людей можно отделаться, но от их идей нельзя -- справедливость этих слов декабриста М. С. Лунина подтверждалась всем опытом развития передовой русской общественной мысли во второй половине 20-х -- начале 30-х годов. Идеи 14 декабря продолжали вдохновлять освободительное движение. Во многих местах страны, преимущественно в Москве и провинции, возникают тайные кружки и общества, объединяющие в себе различные слои дворянской и даже разночинной интеллигенции. Члены этих подпольных ячеек смотрели на себя как на продолжателей дела декабристов. Без достаточно определенной программы и ясных политических целей, они горячо обсуждали уроки 14 декабря и пытались наметить новые возможные пути исторического обновления России. Тайные политические кружки возникали в Астрахани и Курске, Новочеркасске и Одессе, Оренбурге и в среде студенческой молодежи Москвы. Членам этих кружков, вспоминал Герцен в Былом и думах, было свойственно глубокое чувство отчуждения от официальной России, от среды, их окружавшей, и с тем вместе стремление выйти из нее, а некоторым -- порывистое желание вывести и ее самое Немногочисленные по своему составу кружки стали после 1825 года наиболее характерной формой политической деятельности прогрессивно настроенной интеллигенции, напряженно искавшей в новых исторических условиях методы и средства революционного преобразования страны. Особенно живой отклик вызвали идеи мучеников 14 декабря в среде учащейся молодежи. В марте 1826 года жандармский полковник И. П. Бибиков доносил из Москвы Бенкендорфу: Необходимо сосредоточить внимание 4а студентах и вообще на всех учащихся в общественных учебных заведениях. Воспитанные по большей части в идеях мятежных и сформировавшись в принципах, противных религии, они представляют собой рассадник, который со временем может стать гибельным для отечества и для законной власти [17,с.65]. Одно дело следовало за другим. Гласные и негласные агенты Бенкендорфа сбивались с ног. Особенно много беспокойств причинял им Московский университет, который после разгрома декабризма стал едва ли не главным очагом политического вольномыслия в стране. Полежаев, кружок братьев Критских, тайное общество Сунгурова, затем кружки Белинского и Герцена -- так передавалась в Москве эстафета политического вольномыслия, возбужденного движением декабристов. Не менее острые политические события развернулись и на Украине, в непосредственной близости от Нежина. Любопытно, что малороссийский военный губернатор князь Репнин, докладывая Николаю I о положении дел в вверенном ему крае после восстания декабристов, писал в одном из донесений: Тишина и спокойствие совершенно везде сохраняются. Это была явная ложь, продиктованная желанием не выносить сора из избы. Обстановка на Украине никогда не была так чужда тишине и спокойствию, как именно в то время, когда писал это донесение Репнин. Веками накопленная ненависть украинских крестьян к своим угнетателям искала себе выхода. Борьба против крепостников приобретала все более бурные формы, особенно на Киевщине и Черниговщине. В различных местах вспыхивали восстания. Подобные факты, так же как и события 14 декабря в Петербурге и вспыхнувшее почти одновременно восстание Черниговского полка на Украине (29 декабря 1825 г. -- 3 января 1826 г.), не прошли мимо Нежина. Под влиянием 'общей политической атмосферы, растущего недовольства крепостническим строем, в Нежинской гимназии высших наук возникло дело о вольнодумстве, в котором была замешана значительная часть профессоров и учеников. В числе этих учеников оказался и Гоголь. Главным обвиняемым по делу о вольнодумстве оказался младший профессор политических наук Николай Григорьевич Белоусов. Реакционные преподаватели гимназии начали плести против него интриги. Организатором травли Белоусова был тупой и невежественный профессор М. В. Билевич. Он писал клеветнические рапорты о порядках в гимназии, о бесчинствах и вольнодумстве воспитанников и при этом утверждал, что всему виной -- Белоусов. Собрав несколько ученических тетрадей с записями лекций по естественному праву, Билевич представил их в педагогический совет гимназии. В сопроводительном рапорте он указывал, что в лекциях Белоусова ничего не говорится об уважении к богу, к ближнему и что они преисполнены таких мнений и положений, которые неопытное юношество действительно могут вовлечь в заблуждение. Так было создано громкое дело, которое приобрело совершенно отчетливый политический характер. Началось следствие. На допросы вызывали профессоров и учеников гимназии. Дело о вольнодумстве проливает свет на ту атмосферу, которая царила в Нежине и в которой воспитывался Гоголь. Это дело представляло собой своеобразный политический отзвук событий 14 декабря 1825 года. На следствии по делу Белоусова выяснилось, что еще в ноябре 1825 года некоторые пансионеры, -- по свидетельству надзирателя Н. Н. Маслянникова, -- говорили, что в России будут перемены хуже французской революции [18,с.5]. Маслянников привел имена учеников гимназии, которые накануне восстания декабристов, таинственно перешептывались, сообщали друг другу слухи о предстоящих в России переменах и при этом распевали песню: О боже, коль ты еси, Всех царей с грязью меси, Мишу, Машу, Колю и Сашу На кол посади. Среди воспитанников, распевавших возмутительную песню, Маслянников назвал ближайших друзей Гоголя -- Н. Я. Прокоповича и А. С. Данилевского. Несомненно, и сам Гоголь был осведомлен об этом факте. В ходе следствия по делу о вольнодумстве обнаружилось, что очагом крамольных идей в Нежинской гимназии был отнюдь не один Белоусов. У него оказались единомышленники: профессора К. В. Шапалинский, одно время исполнявший обязанности директора гимназии, И. Я. Ландражин, Ф. И. Зингер. Хотя финал дела о вольнодумстве и жестокая расправа с его участниками произошли два года спустя после окончания Гоголем гимназии, но пережитые события оставили в его душе глубокий след. Политический смысл дела был достаточно ясно выражен уже в 1828 году, и Гоголь не мог не осознать его. Будучи вовлечен в конфликт, он хорошо понимал, что правда и справедливость не на стороне Билевича и его единомышленников. Преследования, которым начал подвергаться на глазах Гоголя Белоусов, вступали в неумолимое противоречие с идеей свободы человеческой личности, которую так ярко излагал и убедительно проповедовал на своих лекциях любимый профессор. В глазах реакционной части преподавателей гимназии Гоголь был почти одиозной фигурой. Недаром в одном из рапортов Билевича имя Гоголя упоминается в качестве примера неуважения воспитанников к своим наставникам. Дело о вольнодумстве оставило глубокий след в сознании будущего писателя. На протяжении многих последующих лет он многократно в своих письмах вспоминал имя бывшего профессора Белоусова, горячо рекомендуя его своему близкому другу М. А. Максимовичу.Гоголь внимательно следил за судьбой Белоусова. Когда летом 1834 года наметилась возможность облегчения участи находившегося под строжайшим полицейским надзором профессора, об этом тотчас же узнал Гоголь и в письме к своему бывшему нежинскому однокашнику В. В. Тарновскому 07 7 августа 1834 года сообщал: Я слышал, что Белоусова дела довольно поправились, я этому очень рад [19,с.202]. Сестра декабриста Алексея Капниста, Софья Васильевна Скалон, характеризуя в своих Воспоминаниях Гоголя, только что вышедшего из Нежинского лицея, отмечает свойственные ему серьезность и наблюдательность. Перед отъездом в Петербург, рассказывает она, Гоголь посетил Обуховку и, прощаясь, сказал: Вы или ничего обо мне не услышите, или услышите что-нибудь очень хорошее [20,с.204]. Из всех областей государственной службы Гоголь склонен выбрать юстицию и дает этому выбору многозначительное обоснование: Неправосудие, величайшее в свете несчастье, более всего разрывало мое сердце [21,с.158].

1.4 Гоголь в Петербурге

Петербург произвел на Гоголя удручающее впечатление своим бюрократизмом, меркантильностью, бездуховностью, ... никакой дух не блестит в народе ... все подавлено, все погрязло в бездельных, ничтожных трудах... -- пишет он матери. Но неудачи не сломили юношу. Он продолжает литературные труды, резко меняя направление творчества: черпает вдохновение в украинском фольклоре, гениально угадывая и подхватывая начавшееся обращение русской литературы к народности. Письма родным Гоголь наполняет просьбами собирать и присылать ему народные сказки, песни, сообщать об обычаях и нравах малороссиян, поверьях, костюмах. В течение 1830 -- 1831 гг. выходят анонимно несколько произведений Гоголя: Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала, впоследствии вошедший в Вечера ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.