Особенности повествовательной поэтики И. И. Катаева
Бижанова Айгерим Бектияровна.118-38кж
Особенности повествовательной поэтики И.И. Катаева
Содержание
Введение ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .
3
1.
Эстетические искания И.И. Катаева 1920-х гг ... ... ... ... ... ... ..
12
1.1
Эстетическая концепция Перевала и позиция И.И.Катаева ... ...
13
2.
Мифологизм прозы И.И. Катаева 1920-1930-х гг ... ... ... ... ... ..
16
2.1
Своеобразие мифологизма прозы И.И. Катаева ... ... ... ... ... ...
17
2.2
Мифологический подтекст в рассказе Молоко ... ... ... ... ... ...
32
3.
Особенности повествовательной поэтики И.И. Катаева ... ... ... ..
43
3.1
К проблеме авторского повествования в прозе И.И. Катаева ... ...
44
3.2
Пространственная символика прозы И.И. Катаева. ... ... ... ... ...
50
Заключение ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...
58
Список использованной литературы ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... .
61
Введение
Актуальность исследования. Характерными особенностями современного литературоведения являются устойчивая тенденция к корректировке истории русской литературы ХХ века, реинтерпретация русской советской литературной классики, введение в научный оборот ранее неизвестных реалий, фактов и художественных текстов. В этом отношении актуальным представляется обращение к художественному наследию талантливого писателя-перевальца Ивана Ивановича Катаева (1902-1937), который становится активным участником литературного процесса с 1926 по 1927 г., когда им были написаны его лучшие рассказы и повести, вошедшие в его авторский сборник 1928 г. С одной стороны, творчество И.И. Катаева 1920-1930-х гг. оказывается в общем русле исканий русской прозы 1920-х гг., с другой - эстетические представления писателя формируются на пересечении разных традиций. В особенности проза И.И. Катаева 1920-х гг. свидетельствует о появлении несколько иного пути, предопределившего характер его творческой эволюции. Литература 1920-1930-х гг. характеризуется современным литературоведением как период относительной творческой свободы и многообразия художественных форм, развившихся на культурной почве серебряного века. В последние годы активно пересматривается концепция литературного развития 1920-1930-х гг. (М.М. Голубков, Е.Б. Скороспелова). По мнению Ю.Н. Тынянова, важнейшей особенностью литературы в это время является тот факт, что преимущественно поэтический период сменился преимущественно прозаическим [1,с.223]. Проза начала 1920-х гг., многое впитавшая из арсенала поэзии, развивается в определенных формах сказа и орнаментальности. Общий характер литературного развития 1920-х гг. был связан преимущественно с формированием сказовой манеры и устойчивой тенденции к орнаментальности. Подобного рода явления возникают и в прозе И.И. Катаева 1920-х гг., в частности в повести Сердце и рассказе Молоко. Однако наиболее отчетливо уже в ранней прозе И.И. Катаева проявилась другая тенденция - к преодолению буквального воспроизведения сказового и орнаментального стиля. Для Катаева-прозаика наиболее приемлемым оказался именно этот путь. В этом отношении творческие устремления писателя совпали с аналогичной установкой, возникшей в ранних произведениях Ю.К. Олеши. Творческая эволюция И.И. Катаева в наиболее существенных своих аспектах отразила такие важнейшие художественные искания русской прозы первой трети ХХ в., как изменение основополагающих принципов повествования. Весьма симптоматичным становятся: тип героя, формы авторского слова. В связи с этим вопросы собственно творческой эволюции И.И. Катаева приобретают решающее значение как для определения круга литературных традиций, повлиявших на его творчество, так и значимости для прозы писателя его раннего - стихотворного - этапа, во многом обусловившего черты лиризма в позднем творчестве. Следует подчеркнуть, что в прозе И.И. Катаева 1930-х гг. определяющим продолжает оставаться принцип лиризации повествования, восходящей не к современной, а к более ранней, предшествующей литературной эпохе. Вполне закономерным представляется и рассмотрение творчества писателя в контексте символистской традиции, понимаемой в 1920-х гг. уже как принцип творчества. Лиризм прозы в творчестве А. Белого, Ф. Сологуба и других писателей-символистов приводит к усилению роли декоративной описательности (зачастую растворяет в ней привычную фабульность), к возрастанию субъективного начала в нарративе, фрагментарности, превращению прозы малых жанров в лирические миниатюры. Именно эти художественные установки имели определяющее значение и в формировании индивидуальной повествовательной манеры И.И. Катаева. Отсюда - мышление поэтическими формулами, выработанными предшественниками, не как подражание, а как сознательное введение поэзии, поэтической традиции в мир современного человека. Общий характер эволюции И.И. Катаева от поэзии к прозе в известной мере предопределил и лирическую составляющую его прозы 1920-х гг., и мощный мифологический пласт, и, наконец, традицию А.А. Блока в его творчестве в целом. Все это вместе обусловило своеобразие катаевской поэтики, формирование и становление которой приходится на 1920-е гг., что до сих пор не было в поле зрения исследователей. С одной стороны, творческий путь И.И. Катаева свидетельствует об известной степени преемственности с предшествующей литературной традицией символизма, в первую очередь - с традицией А.А. Блока, вводимой в прозу писателя не только в качестве контекста, но и как целостного, цитатно обозначенного пласта. В этой сознательной ориентации на А.А. Блока конституирующим началом предстает мифопоэтический способ концептирования, конкретно-чувственное и персональное выражение абстракций. С другой стороны, пути эволюции И.И. Катаева-прозаика в достаточной мере были обусловлены общими тенденциями развития, характерными для литературного процесса 1920-х гг.: лирическое начало в прозе, мифологизм повествования, элементы орнаментального стиля. В то же время даже проблема мифологизма в этом ряду применительно к прозе И.И. Катаева актуализируется на разных уровнях, по сравнению с аналогичной тенденцией в прозе этого времени у других писателей. Не менее значимой представляется в отношении И.И. Тем самым в совершенно неожиданном ракурсе и в парадоксальном для литературы 1920-х гг. - символистском способе видения проза И.И. Катаева получает новое звучание и предполагает иные контексты рассмотрения. Указанные моменты определили своеобразие поэтики этого писателя, не ставшей до сих пор предметом специального рассмотрения. Изучение отдельных этапов творческой эволюции И.И. Катаева в контексте литературных традиций и в аспекте формирования основных составляющих его поэтики представляется актуальным. Степень изученности творчества И.И. Катаева. Творчество Катаева вызывала интерес критики уже с момента опубликования первых произведений. Характерно, что критика 1920-х гг. как-то сблизила и назвала Зависть Ю. Олеши и повесть Сердце (1928) И.И. Катаева в числе лучших произведений года. В. Гоффеншефер приводит мнение А.В. Луначарского, на которого повесть И.И. Катаева Сердце произвела большое впечатление своей задушевностью, сливающейся с замечательным искусством рассказывать [2,с.112]. Яркой составляющей литературного процесса этих лет является деятельность литературного содружества Перевал (1924-1932). История эстетических воззрений и художественных опытов Перевала вписана в историю становления, развития и самосознания ранней советской литературы. Напряженные поиски нового метода, нового слова, новых форм художественного освоения действительности отличали как писателей-перевальцев, так и литературных критиков, теоретиков Перевала А.К. Воронского, А.З. Лежнева, Д.А. Горбова. И.И. Катаев вошел в историю русской советской литературы, как один из ведущих писателей литературного содружества Перевал, определявший не только литературное творчество этой группы, но и значительно обогативший содержание его эстетической программы. Проза И.И. Катаева воспринималась критикой РАППа как иллюстрация теоретических воззрений теоретиков Перевала и часто интерпретации произведений И.И. Катаева отличались однобокостью, произвольностью оценок. Перевальская критика, в свою очередь, рассматривала повесть Сердце как воплощение принципа гуманизма, который декларативно отстаивал Перевал. А.З. Лежнев большой удачей молодого писателя считал преодоление схематизма образов коммунистов, в то время как многие беллетристы 1920-х гг., увлекаясь авантюрным сюжетом в своих произведениях, сочетающих революционную тематику с полуприключенческой формой, не смогли создать достоверные и живые образы [3,с.108]. Внимание исследователей и при жизни, и впоследствии было обращено главным образом к идеологическим аспектам его творчества. Реабилитация и восстановление И.И. Катаева в 1956 г. в правах члена Союза писателей еще не означали полной реабилитации его эстетических воззрений, лишь в 1957 г. в Москве было осуществлено переиздание лучших произведений И.И. Катаева 1920-х гг. В 1969 г. издательство Советская Россия выпустило наиболее полный сборник произведений И.И. Катаева Под чистыми звездами, включавший, кроме литературных произведений, статьи писателя о литературе. В сборнике Хлеб и мысль (Л., Лениздат, 1983) уже были представлены повести и рассказы 1920-1930-х гг., публицистические произведения, вошедшие в книги Движение, Человек на горе, Отечество, а также очерки, не входившие ранее ни в одну из книг писателя. Переиздание литературного наследия И.И. Катаева и вспыхнувший интерес, как в читательской, так и литературоведческой среде, подтверждают актуальность его творчества. Но острота полемики, развернувшейся спустя почти двадцать лет после того, как прервался жизненный и творческий путь писателя, мало чем отличалась от времени гонений и нападок. Начало серьезному изучению художественного мира И.И. Катаева было положено содержательными статьями В. Гоффеншефера, Е. Стариковой, Е. Краснощековой. В качестве важнейших черт писательской индивидуальности он назвал актуальность тем и поэтичность стиля повести Сердце, однако, позже он признал, что повесть Поэт в свое время была им недооценена. В 1957 г. критик указал на значимость символистской поэтики для раннего творчества И.И. Катаева, отметив связь стихового творчества и первой повести Поэт, а также внутренние взаимосвязи и переклички в прозе 1920-х гг. в целом, тем самым, утвердив внутреннее единство и завершенность художественных текстов И.И. Катаева этого периода [4,с.111]. Во вступительной статье к сборнику И.И. Катаева Под чистыми звездами Е. Старикова отметила сознательную полемичность ранних образов, а также своеобразие повествования, заключающееся в резкой стыковке фрагментов текста, имеющих разную эмоциональную и ритмическую тональность. Слабой стороной этих выступлений оказалась тенденция к сглаживанию конфликта, замалчиванию острых углов, вызвавшая упреки со стороны А. Макарова, А. Шкляева, Ф. Власова [5,с.82]. Критик А. Макаров повторил оценки рапповской критики, обвинив писателя в безвкусице и превыспренности, идейной путанице и внеисторичности [6,с.180]. 1930-е гг. в творчестве И.И. Катаева, по мнению критика, были ознаменованы переломом в мировоззрении, и основные произведения этого периода (повесть Встреча, книга очерков Движение) вливаются в общий поток литературы, обратившейся в 1930-х гг. от отвлеченных, общечеловеческих тем к темам социалистического строительства [7,с.183]. С ним вступили в дискуссию Е. Старикова и Е. Краснощекова, отстаивая, что мировоззрение И.И. Катаева, сложившееся в годы революций и гражданской войны, отличалось цельностью и зрелостью. Поэтому, учитывая непродолжительность его активной творческой жизни - десятилетие - трудно говорить о сколько-нибудь значительной коренной мировоззренческой эволюции. Следующий этап изучения творчества И.И. Катаева связан с концом 1970-х началом 1980-х гг. Н.А. Золотарева рассматривает книги очерков И.И. Катаева на фоне очеркового взрыва 1930-х гг., подчеркивая новаторство писателя в поисках новых жанровых форм. По мнению исследователя, очерки И.И. Катаева отражали одну из плодотворных линий литературного процесса. Расцвет лирической прозы в 1950-е гг. Н.А. Золотарева рассматривает в прямой зависимости от работы писателей-перевальцев И.И. Катаева, Н.Н. Зарудина [8,с.15]. В творческом наследии писателя Н.А. Золотарева выделяет три основных части. Прежде всего, повести и рассказы конца 1920-х гг.: Поэт, Сердце, Жена, Зернистый снег, Молоко, В одной комнате, Великий Глетчер. Новизна творчества И.И. Катаева видится исследователю в решении главной задачи времени, которую сам писатель определил как создание образа социалистического человека. Сильной стороной прозы И.И. Катаева названы проникновенный реалистически объемный анализ и особая лирическая интонация в характеристике героя [9,с.20]. Выступления по проблемам искусства - вторая значимая часть творчества И.И. Катаева. Особенно важны, по мнению Н.А. Золотаревой, критико-теоретические статьи, опубликованные в журнале Наши достижения и речь на I Пленуме Оргкомитета Союза писателей на общем собрании московских писателей 31 марта 1936 г. Искусство социалистического народа. Эта часть творческой работы И.И. Катаева оценивается Н.А. Золотаревой как важный компонент в изучении и понимании литературного процесса 1930-х гг. И, наконец, третья часть катаевского наследия - очерковая проза. Важнейшими качествами творчества И.И. Катаева названы оперативность очерка и рассказа, позволяющие широко охватить все стороны жизни, нравственно-философское наполнение новеллы, социально-публицистическое движение мысли в очерке, социологические обобщения в фельетоне. Новеллы И.И. Катаева, по мысли автора, наряду с произведениями А. Платонова, посвященные темам социалистического преобразования земли, формирования новой морали, противостояли так называемому производственному роману [10,с.22]. Авторы монографии История русской советской литературы (1986), также отмечают плодотворные попытки А. Платонова, И.И. Катаева, М.М. Пришвина философски осмыслить действительность в жанрах рассказа и малой повести. Развивая идею о роли очерковой прозы И.И. Катаева, предвосхитившей такое яркое явление литературы как лирическая проза 1950-х гг., Н.А. Грознова намечает параллели между художественной прозой И.И. Катаева и социально-философской литературой 1970-1980-х гг. В статье Н.А. Грозновой к сборнику избранных произведений И.И. Катаева Хлеб и мысль устанавливается прямая связь между его рассказом Ленинградское шоссе и Последним сроком В.Г. Распутина. Исследователь включает прозу И.И. Катаева в родословную деревенской прозы, представленной произведениями В.П. Астафьева, Е.И. Носова, С.П. Залыгина. Статья и комментарий Н.А. Грозновой содержит лаконичное и достаточно полное описание творческой истории повестей, рассказов и очерков, но, говоря о роли Перевала в судьбе писателя, исследователь склонна рассматривать становление принципиальных эстетических взглядов И.И. Катаева вне его художественных связей со многими деятелями Перевала. Теоретические установки критиков-перевальцев оцениваются ею как идеалистические и уводящие литературу от насущных задач современности [11,с.200]. В этот период была существенно пересмотрена традиционная трактовка идейно-эстетической позиции Перевала в литературных дискуссиях 1920-1930-х гг., появляются исследования о творчестве писателей-перевальцев (В.М. Акимов, Г.А. Белая, У.А. Замостик). Стремлением проследить судьбу эстетических идей Перевала проникнута монография Г.А. Белой Дон-Кихоты 1920-х гг. (1989). В 1990-е гг. впервые был поднят вопрос о необходимости целостного рассмотрения творческого наследия И.И. Катаева. В диссертации Т.А. Чернега Иван Катаев. Творческая индивидуальность писателя в литературном процессе 1920-1930-х гг. (1992) воссоздается творческий портрет писателя, реконструируется и переосмысливается картина литературного движения периода 1920-1930-х гг. При этом, оценивая роль группы Перевал в становлении и развитии творческой индивидуальности И.И. Катаева, Т.А. Чернега приходит к мысли о созвучности исканий писателя и эстетических установок Перевала. Автор работы рассматривает эволюцию И.И. Катаева от очеркового повествования к эпическому, с переходной - рассказовой - формой с достаточно прочной очерковой основой, при этом достаточно пунктирно отмечается замена лирического повествования от первого лица на более емкую эпическую форму, на объективное авторское повествование в рассказах Ленинградское шоссе (1933), Под чистыми звездами (1937, опубл.: 1956) и повести Встреча (1934); использование калейдоскопического совмещения исторических событий в Хамовниках (1934). Повесть Встреча рассматривается как творческая удача писателя, сохранившая, однако, отчетливо выраженную идеологическую доминанту [12,с.15]. Таким образом, необходимо отметить, что творчество И.И. Катаева неоднократно становилось объектом научных исследований, признающих его эстетическую самобытность и значимость в контексте творческих исканий художественной и очерковой прозы 1920-1930-х гг. (Л.Ф. Ершов, И. Крамов, Т.А. Чернега). Появление такого рода перспектив и новых аспектов изучения свидетельствует о несомненной значимости творчества И.И. Катаева в литературном процессе 1920-1930-х гг. Интерес к творчеству И.И. Катаева связан не только с пересмотром общей оценки литературного процесса этого времени, но и с осмыслением собственно эволюционных аспектов творчества этого писателя как в общем контексте литературы ХХ в., так и в рамках становления его творческого метода и повествовательной манеры. Историографический обзор показывает, что, несмотря на определенную степень изученности, недостаточно проясненными до сих пор остаются такие аспекты творческой эволюции И.И. Катаева, как движение от стихотворного этапа к собственно прозаическому, соотношение очеркового и повествовательного начал в прозе 1930-х гг., определение литературных традиций начала ХХ в., оказавших влияние на становление его поэтики. Недостаточно исследованной до сих пор предстает поэтика художественной прозы И.И. Катаева как целостного явления и как выражения основных этапов его эволюции.
Объектом исследования избраны преимущественно художественные тексты И.И. Катаева 1927-1937 гг., очерковая проза писателя рассматривается при этом только в качестве общего и сопоставительного контекста творчества.
Предмет исследования - литературные традиции и поэтика художественной прозы И.И. Катаева 1920-1930-х гг.
Целью работы является исследование поэтики прозы И.И. Катаева и литературных традиций, определивших ее своеобразие.
Исходя из этого, поставлены следующие задачи:
1. соотнести творчество И.И. Катаева с программными установками группы Перевал;
2. выявить особый символистский пласт литературных традиций в творчестве И.И. Катаева, определить при этом способы трансформации и формы наследования этой традиции в творчестве писателя;
3. исследовать своеобразие поэтики И.И. Катаева как определенной целостности, обусловленной мифологизмом;
4. рассмотреть мифологический подтекст в рассказе Молоко, этапном в творческой эволюции И.И. Катаева;
5. охарактеризовать особенности авторского повествования в прозе И.И. Катаева 1920-1930-х гг.;
6. определить своеобразие пространственной организации прозы И.И. Катаева как одной из составляющей его поэтики.
Научная новизна исследования обусловлена пониманием творчества писателя-перевальца И.И. Катаева как достаточно неоднозначного и сложного, не укладывающегося в рамки идеологических штампов исключительно перевальской оценки его прозы. Тем самым впервые уточняется представление об И.И. Катаеве как о деятельном и своеобразном участнике литературного процесса 1920-х гг., чье творчество - особенно проза - не ограничивается перевальской тематикой и стилистикой и характеризуется сложностью взаимодействия (спор-отталкивание, формы и способы трансформации) как с предшествующей символистской традицией, так и с литературным контекстом 1920-х гг., что позволяет в целом судить о непростом характере эволюции этого писателя. В связи с этим в работе специально выделяется и впервые всесторонне анализируется пласт традиции А.А. Блока, означающей не только спор с ней и ее трансформацию, но и во многих моментах следование ей, что уже предполагало неожиданный ракурс и ход эволюции в творчестве самого И.И. Катаева.
В работе уточняется и впервые детализируется представление о мифологизме И.И. Катаева, отличном от общих тенденций мифологизма в прозе 1920-х гг. и определяющего, в конечном счете, специфические черты его поэтики как прозаика.
Новизна исследования связана с тем, что в работе специально и впервые целостно рассматривается поэтика прозы И.И. Катаева 1920-х гг., как многоаспектное явление, в котором определяющими становятся жанровостилевой аспект эволюции, а именно: предвосхищение лирических миниатюр и малых жанровых форм последующей литературы 1950-х гг.; своеобразие глубинного мифологического подтекста, уводящего от однозначности трактовки его прозы; лиризм прозы, особенности ее пространственной организации, уровня разработки авторского повествования. Поэтика и характер эволюции И.И. Катаева выявляются на основе анализа текстов, как собственно литературных, так и публицистических (очерковая литература), что позволяет затронуть как мировоззренческие, так и художественные - эстетические - принципы в его творчестве. Результаты предпринятого текстуального анализа позволили выявить блоковский - шире - символистский контекст в творчестве И.И. Катаева; определить многомерность и многоплановость эстетических исканий писателя, не укладывающихся в рамки только перевальского круга; выяснить своеобразие лирического компонента в прозе И.И. Катаева и его функциональную значимость для поэтики, определить индивидуальные черты мифологизма в его творчестве, что в целом также определяет новизну исследования.
Основные положения дипломной работы, выносимые на защиту:
1.Динамика творчества И.И. Катаева определяется эволюцией от стихотворного этапа к прозаическому; от усложненности и многообразия форм выражения авторского слова в период расцвета - 1920-е гг. - к простоте очеркового начала в 1930-е гг., что позволяет уточнить представление о характере творческой эволюции писателя в целом.
2. По-новому осмысленный литературный контекст творчества И.И. Катаева позволяет выявить достаточно широкий символистский пласт в предшествующей литературной традиции, применительно к И.И. Катаеву означающий не только способы ее трансформации, но и в значительной мере формы следования ей, что, по существу, отменяет традиционное представление о соотношении прозы 1920-х гг. и символизма. Тем самым на материале творчества И.И. Катаева выявлена продуктивность принципов символистской поэтики для прозы 1920-х гг.
3. В становлении поэтики И.И. Катаева функциональную значимость приобретает доминирование на раннем этапе традиции А.А. Блока как в поэзии, так и в прозе, впоследствии (с 1934 г.) уступившей место тенденции к бессюжетному лирическому повествованию, связанной уже с прозой А. Белого.
4. Художественным результатом обращения И.И. Катаева к символистской литературной традиции становится создание в 1920-е гг. единого текста творчества, неореалистического (или неомифологического) по своей структуре и стилистике, органично сплавляющего лирическое и мифологическое начала, что позволяет скорректировать общепринятое представление о творческом методе писателя, сложившегося на пересечении символизма и реализма.
5. В поэтике И.И. Катаева определяющими становятся принцип лиризма в прозаическом повествовании и мифологизирующий способ концептирования, сложившийся в результате непосредственного обращения писателя к литературной традиции символизма.
6. Особенности авторского повествования в прозе И.И. Катаева и пространственной символики прозаических жанров, в достаточной мере свидетельствуют о включенности, с одной стороны, творчества И.И. Катаева в общее русло жанрово-стилевых исканий русской прозы 1920-х гг., с другой - об индивидуальном, мифологически выраженном пути эволюции этого писателя.
Методологической основой исследования явились отдельные положения работ Ю.Н. Тынянова по проблеме литературной эволюции, М.М. Бахтина по проблемам поэтики, Е.М. Мелетинского и В.Н. Топорова по проблемам мифологизма, Ю.М. Лотмана в аспекте символики пространства, а также концепция русского символизма, разработанная в трудах З.Г. Минц.
Методы исследования определяются характером текстового материала (художественного и публицистического) и конкретными задачами анализа. В диссертации используются структурно-типологический метод в исследовании поэтики и выявления мифологического цитатного плана текстов. Актуализирован также и сравнительный метод при типологическом сопоставлении художественных систем, как отдельных писателей, так и разных периодов литературы.
Теоретическая и практическая значимость дипломной работы состоит в том, что ее основные положения и выводы могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества И.И. Катаева, при уточнении концепции литературного развития 1920-1930-х гг., а также в вузовских общих и специальных курсах по истории русской литературы ХХ в. Выводы и материалы исследования могут применяться при составлении пособий, посвященных проблемам жанрово-стилевой эволюции русской прозы 1920-1930-х гг.
Структура работы. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
1. Эстетические искания И.И. Катаева 1920-х гг.
Уже первые опубликованные рассказы И.И. Катаева 1927-1928 гг. свидетельствуют о его стремлении вписать тематику и стилистику писателей Перевала в поиски новых путей на стыке разных традиций. Художественная проза И.И. Катаева 1920-х гг. представляет собой сложное соединение разнообразных традиций. Ее можно рассматривать как своего рода единый текст, возникающий в результате взаимодействия ряда центральных мотивов (одиночество, жертвенность и др.). Осмысливая свое время как время переходное, И.И. Катаев описывает Россию, стоящую на пороге новой эпохи, на переломе нового и старого, конфликте материального и идеального, коллективного и индивидуального. Отсюда и сложность, неоднозначность поисков, ведущих к неожиданному, в некотором роде непредсказуемому, соединению литературных традиций прошлого и настоящего. Ощущение надвигающихся изменений, движения истории, переоценки событий прожитого века на рубеже веков наиболее отчетливо выражено в эстетике и художественной практике символистов. Ощущение переходного периода, неопределенности неоднократно осмысливалась как самими поэтами - символистами так и исследователями русской культуры. Так, А. Белый писал: Мы - дети рубежа, мы ни конец века, ни начало нового, а - схватка столетий в душе; мы ножницы меж столетиями; нас надо брать в проблеме ножниц [13,с.167]. Эта точка зрения выражена Т. Злотниковой: Конец века - это время не столько ответов, сколько вопросов, заставляющих обратиться к опыту прошлого, занявшись экстраполяцией проблем и методов их познания, чтобы отыскать признаки гармонизирующего начала и новых образных структур [14,с.115] или Е. Мущенко Пребывание между (концом и началом, новым и старым, прошлым и будущим) сознается неустойчивым. Чтобы сделать позицию устойчивой, необходимо создать диалогическую ситуацию, общение, установить связи, выполнить переход, превратив его в промежуточную целостность. Отсюда - тяготение к мировой культуре как возможность поиска устоявшихся традиций, целостности и единства. Нетрудно уловить близость этих установок эстетическим декларациям литературного объединения 1920-х гг. Перевал, наиболее последовательным членом которого был И.И. Катаев. Относительно И.И. Катаева в достаточной мере еще не очерчен полный круг наиболее актуальных контекстов и связанных с этим возможных аспектов анализа, которые должны быть в поле зрения исследователей. Между тем именно выделение и классификация цитат в его художественной прозе позволяет судить об особенностях его творческой индивидуальности, формирование которой проходило в жесточайших тисках между желанием быть понятым, воспринятым читателем, быть прочитанным и в то же время сохранить верность настоящей литературе. Обнаружение ограниченного и легко обозримого количества подтекстов дает возможность интерпретировать подтексты в качестве одного из структурных смыслообразующих механизмов, встроенных в текст. Тем самым эстетические искания И.И. Катаева именно 1920-х гг. представляют собой малоисследованный аспект в литературе этого времени по разным параметрам. Во-первых, собственно эстетические поиски этого писателя, как и его эволюция от первых стихотворных опытов к прозе, представляют собой самостоятельное явление, и до сих пор не рассматривались в качестве специального объекта анализа. Во-вторых, несомненный исследовательский интерес вызывает соотношение в творчестве И.И. Катаева разнообразных и разноплановых литературных традиций, на стыке которых формируется неоднозначно решаемый метод писателя. Перевод же эстетических исканий писателя, провозглашенного в свою очередь одним из крупных представителей группы Перевал, в плоскость творческого метода, столь актуального для перевальцев, по отношению к И.И. Катаеву приобретает индивидуально выраженные черты, определяющие его эволюцию, прежде всего как прозаика. В-третьих, именно в прозе И.И. Катаева 1920-х гг. в наиболее полной мере отразились структурирующие свойства его поэтики. В этом смысле ограничение хронологическими рамками 1921-1929 гг. позволит более полно представить эволюцию И.И. Катаева-прозаика в споре и отталкивании как от традиций символизма, так и от современных писателю исканий литературы 1920-х гг. Все эти моменты обусловили обращение к указанным аспектам исследования творчества И.И. Катаева и предопределили структуру и задачи данной главы.
1.1 Эстетическая концепция Перевала и позиция И.И. Катаева
Литературный период 1920-х гг. осмыслен современной наукой как полифонический (М.М. Голубков). Многоголосие литературной жизни проявилось в бытовании самых различных художественных, философских концепций, отстаиваемых литературными группировками, различных эстетических систем, сосуществующих в литературном процессе. Позиция Перевала (1924-1932) с наибольшей полнотой была высказана в программных заявках группы и литературно-критических статьях и книгах А.К. Воронского Искусство и жизнь (1924), Литературные записи (1926), Искусство видеть мир (1928) и др.; критиков-перевальцев А.З. Лежнева Современники (1927), Литературные будни (1929), Разговор в сердцах (1930); Д. А. Горбова У нас и за рубежом (1929), Поиски Галатеи (1929); Н. Замошкина Литературные межи (1930); С. Пакентрейгера Заказ на вдохновение (1930). Коллизии литературной борьбы Перевала и ВАПП рассмотрены в исследованиях В.М. Акимова (1979), А. Артюхина (1966), С. Шешукова (1984), однако наиболее полно и объективно эстетическая концепция Перевала освещена в работах Г.А. Белой Из истории советской литературно-критической мысли 1920-х гг. (Эстетическая концепция Перевала) (1985), Дон-Кихоты 1920-х гг.: Перевал и судьба его идей (1989), Дон-Кихоты революции - опыт побед и поражений (2004). Вместе с тем необходимо признать, что вне зоны внимания исследователей попрежнему остается художественное творчество перевальцев, рассмотренное как некая эстетическая целостность во взаимосвязи творческой индивидуальности писателей и эстетической программой Перевала. В монографии Г.А. Белой Дон-Кихоты 1920-х гг.: Перевал и судьба его идей дается оценка И.И. Катаева не только как одного из ведущих прозаиков, автора программных произведений содружества, но и теоретика Перевала [15,с.16]. Следует выявить ряд основополагающих аспектов декларации, которые, на наш взгляд, наиболее репрезентативны для характеристики творческой индивидуальности И.И. Катаева - признание автономности искусства, как особого способа познания действительности и особого вида деятельности и вытекающее из этого требование творческой свободы художника; - принципиально заявленная полемика с эстетической позицией ВАПП (Всероссийской ассоциацией пролетарских писателей), Леф (Левого фронта искусства) и конструктивизма; - признание необходимости органического сочетания социального заказа с творческой индивидуальностью писателя; - первостепенное значение вопросов преемственности и культуры, вопросов овладения мастерством и нахождение эстетических источников, наиболее близких и родственных той или иной писательской индивидуальности; - провозглашение своей единственной художественной традицией реалистическое изображение жизни, которое исходит из богатейшего литературного наследства русской и мировой классической литературы; - неприятие Перевалом формалистского бряцания, которое было, по мнению перевальцев, своего рода бегством от своей внутренней темы и прикрытием отчужденности от революции; - создание действительно культурной, действительно общественной и художественной писательской среды, своего рода художественного центра, вокруг которого сохраняя творчески самостоятельные черты, объединились бы все жизнедеятельные писатели [16,с.58]. Как видим, утверждающая часть декларации укладывается в традиционные культурные рамки, обеспечивающие непрерывность литературного развития, при условии сохранения творческой свободы, однако, при том, что художник понимает и принимает изменившиеся и возросшие ожидания аудитории. Наиболее сильная сторона перевальских установок - в пафосе отрицания складывающейся системы регламентации литературного процесса. Критика идеологического построения ВАППа, которое, по мнению перевальцев, привело к дискредитации самого понятия пролетарский писатель, ставшего синонимом бескрылого направленчества, архаической агитки и художественной беспомощности [17,с.60], безусловно, стала ядром эстетической декларации Перевала, обусловила главный пафос этого выступления и поставило группу в самый центр ожесточенной литературной борьбы. Поэтому литературная полемика определила не только содержание программных документов перевальцев, она во многом определила структуру художественного мышления писателей Перевала. В частности, произведения перевальских прозаиков не только были оценены критикой как иллюстрации декларативных выступлений Перевала, но и самими писателями рассматривались как ответ рационализму, левачеству, формализму пролетарской литературы. Полемический способ существования мысли, - писала Г.А. Белая, - обусловил ... остроту перевальской позиции и ее подспудную ориентированность на спор и возражения [18,с.19]. По справедливому замечанию исследовательницы, полемикой обусловлена диалогическая форма литературно-критических книг А.З. Лежнева Разговор в сердцах и Д. Горбова Поиски Галатеи, а также форма памфлета и фельетона книги А.К. Воронского Мистер Бритлинг пьет чашу до дна. Отзвуки литературных дискуссий в 1920-е гг. получили своеобразное преломление в художественной прозе И.И. Катаева и его литературной публицистике, относящейся к началу 1930-х гг. - Искусство на пороге социализма (1932), Искусство социалистического народа (1936). Оба текста первоначально представляли собой выступления писателя: первое - на I Пленуме Оргкомитета Союза советских писателей в октябре 1932 г., второе - на общем собрании московских писателей 31 марта 1936 г. Выраженное публицистическое начало декларировало принципиальную связь установок писателя с предыдущим перевальским периодом. В тексте выступления Искусство на пороге социализма воспроизводится достаточно большой фрагмент из его неопубликованной статьи 1929 г. Об искусстве и грядущем человеке, то есть относящийся к моменту наибольшего оживления дискуссии Перевала и ВАПП. Примечательно, что данный фрагмент, построенный в форме риторических вопросов к невидимому собеседнику, вновь в качестве синтетического культурного идеала выдвинул образ полноценного и полнокровного человека, связанного со всей предшествующей историей народа: Культурный идеал эпохи надо черпать ... из всего океана жизни, из прошлых эпох, ... и - больше всего, раньше всего - из наличных, действующих духовных накоплений, растворенных в недрах сегодняшних народных масс [19,с.65]. Этот образ составил основу перевальской концепции гуманизма, которая вызывала острую критику со стороны ВАПП, поскольку именно гуманистическая концепция гармонической творческой личности, выработанная Перевалом, перечеркивала рапповскую теорию живого человека, главным критерием в изображении которого был классовый подход. Декларация Перевала фиксировала причины неблагополучия литературного развития 1920-х гг., выявляла точное понимание перевальцами всей сложности ситуации и намечала пути преодоления кризиса литературы. Так, Перевал со всей резкостью поставил вопрос о необходимости органического сочетания социального заказа и творческой индивидуальности писателя. Этический критерий - революционная совесть писателя должен был, по мысли перевальцев, стать основным при подходе к понятию социальный заказ. Поэтому декларация провозглашала: В искусстве, где элементы художественного чувства подчиняют себе все остальные, не должно быть разрыва между социальным заказом и внутренней настроенностью личности автора [20,с. 59]. В своем программном документе перевальцы высказались против всяких попыток схематизации человека, против всякого упрощенчества, мертвящей стандартизации, против какого-либо снижения писательской личности во имя мелкого бытовизма [21,с.58]. Мелкому бытовизму и мертвящей схематизации человека писатели Перевала противопоставили понимание неисчерпаемого многообразия человеческой личности и сложность творческого процесса раскрытия внутреннего мира человека.
2. Мифологизм прозы И.И. Катаева 1920-1930-х гг.
Эстетические искания И.И. Катаева в наиболее полном объеме выразились в поэтике его прозы конца 1920-х и начала 1930-х гг. Однако до сих пор недостаточно исследованной предстает поэтика этого писателя даже в самый зрелый период его творчества - 1920-е гг. Тем более что именно на этом этапе преобладала преимущественно художественная проза, тогда как в последующий период творчества - в 1930-е гг. - общая направленность творчества связана с созданием очерковой прозы. Одним из концептуализирующих факторов, предопределивших художественную концепцию и своеобразие поэтики И.И. Катаева, становится собственно эволюционный. Именно в 1920-е гг. многоплановость творческих исканий И.И. Катаева определяется общей направленностью его эволюции от поэзии к прозе, что обусловило, с одной стороны, лирическую составляющую собственно прозаических текстов писателя. С другой стороны, эволюционный аспект в поэтике И.И. Катаева включает в себя выраженное мифологическое начало, становление которого соотносится с эволюцией прозы писателя от собственно художественной к очерковой. Тяготение к мифологизму становится общей тенденцией литературного развития начала ХХ в., приобретая вместе с тем различные очертания и разнообразие форм проявляясь, как в творчестве отдельных писателей (А. Белый), так и в пределах одного произведения отдельного автора. По мнению Е.М. Мелетинского, мифологизм литературного текста в ХХ в. возникает в результате реабилитации и частичной апологетизации мифологии как вечного символического выражения основ человеческого бытия и человеческой психики, что выражается в обращении к мифологии как к средству структурирования повествования [22,с.48].
2.1 Своеобразие мифологизма прозы И.И. Катаева
Мифологизм как особенность поэтики возникает в творчестве И.И. Катаева на фоне реалистической традиции, однако, так или иначе соотнесенной с традицией неомифологизма. Основой ориентированного на миф творчества И.И. Катаева является его стихийный пантеизм и в дальнейшем, отчасти, панэстетизм, возникающий как реакция на усиление идеологизации литературы и глубоко связанный с попытками проникнуть в природу современной действительности с помощью эстетизированного мифа. Проза И.И. Катаева с самого начала оказывается высоко интеллектуальной, направленной на саморефлексию. Ей присуще стремление выявить в современной жизни общечеловеческое содержание, вечные разрушительные или созидательные силы, вытекающие из природы человека, из общечеловеческих психологических и метафизических начал. Мифология в силу своей исконной символичности оказалась удобным языком описания вечных моделей личного и общественного поведения, неких сущностных законов социального и природного космоса. В отличие от неомифологизма начала ХХ в., И.И. Катаев не стремился к прямому введению в художественную ткань мифологических образов, сюжетов или вариаций, задаваемых мифом, обрядом или архаическим искусством[23,с.400]. В поэме П.В. Кучияка Темир-сана декоративность, узорность текста, - пишет автор статьи, - выражена еще сильнее, ... странные краски горят еще резче, все перевито иносказаниями, усыпано метафорами, а гипербола возводит мир в кубическую степень. ... Внешняя условность алтайского национального эпоса, как и всякого ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Особенности повествовательной поэтики И.И. Катаева
Содержание
Введение ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .
3
1.
Эстетические искания И.И. Катаева 1920-х гг ... ... ... ... ... ... ..
12
1.1
Эстетическая концепция Перевала и позиция И.И.Катаева ... ...
13
2.
Мифологизм прозы И.И. Катаева 1920-1930-х гг ... ... ... ... ... ..
16
2.1
Своеобразие мифологизма прозы И.И. Катаева ... ... ... ... ... ...
17
2.2
Мифологический подтекст в рассказе Молоко ... ... ... ... ... ...
32
3.
Особенности повествовательной поэтики И.И. Катаева ... ... ... ..
43
3.1
К проблеме авторского повествования в прозе И.И. Катаева ... ...
44
3.2
Пространственная символика прозы И.И. Катаева. ... ... ... ... ...
50
Заключение ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...
58
Список использованной литературы ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... .
61
Введение
Актуальность исследования. Характерными особенностями современного литературоведения являются устойчивая тенденция к корректировке истории русской литературы ХХ века, реинтерпретация русской советской литературной классики, введение в научный оборот ранее неизвестных реалий, фактов и художественных текстов. В этом отношении актуальным представляется обращение к художественному наследию талантливого писателя-перевальца Ивана Ивановича Катаева (1902-1937), который становится активным участником литературного процесса с 1926 по 1927 г., когда им были написаны его лучшие рассказы и повести, вошедшие в его авторский сборник 1928 г. С одной стороны, творчество И.И. Катаева 1920-1930-х гг. оказывается в общем русле исканий русской прозы 1920-х гг., с другой - эстетические представления писателя формируются на пересечении разных традиций. В особенности проза И.И. Катаева 1920-х гг. свидетельствует о появлении несколько иного пути, предопределившего характер его творческой эволюции. Литература 1920-1930-х гг. характеризуется современным литературоведением как период относительной творческой свободы и многообразия художественных форм, развившихся на культурной почве серебряного века. В последние годы активно пересматривается концепция литературного развития 1920-1930-х гг. (М.М. Голубков, Е.Б. Скороспелова). По мнению Ю.Н. Тынянова, важнейшей особенностью литературы в это время является тот факт, что преимущественно поэтический период сменился преимущественно прозаическим [1,с.223]. Проза начала 1920-х гг., многое впитавшая из арсенала поэзии, развивается в определенных формах сказа и орнаментальности. Общий характер литературного развития 1920-х гг. был связан преимущественно с формированием сказовой манеры и устойчивой тенденции к орнаментальности. Подобного рода явления возникают и в прозе И.И. Катаева 1920-х гг., в частности в повести Сердце и рассказе Молоко. Однако наиболее отчетливо уже в ранней прозе И.И. Катаева проявилась другая тенденция - к преодолению буквального воспроизведения сказового и орнаментального стиля. Для Катаева-прозаика наиболее приемлемым оказался именно этот путь. В этом отношении творческие устремления писателя совпали с аналогичной установкой, возникшей в ранних произведениях Ю.К. Олеши. Творческая эволюция И.И. Катаева в наиболее существенных своих аспектах отразила такие важнейшие художественные искания русской прозы первой трети ХХ в., как изменение основополагающих принципов повествования. Весьма симптоматичным становятся: тип героя, формы авторского слова. В связи с этим вопросы собственно творческой эволюции И.И. Катаева приобретают решающее значение как для определения круга литературных традиций, повлиявших на его творчество, так и значимости для прозы писателя его раннего - стихотворного - этапа, во многом обусловившего черты лиризма в позднем творчестве. Следует подчеркнуть, что в прозе И.И. Катаева 1930-х гг. определяющим продолжает оставаться принцип лиризации повествования, восходящей не к современной, а к более ранней, предшествующей литературной эпохе. Вполне закономерным представляется и рассмотрение творчества писателя в контексте символистской традиции, понимаемой в 1920-х гг. уже как принцип творчества. Лиризм прозы в творчестве А. Белого, Ф. Сологуба и других писателей-символистов приводит к усилению роли декоративной описательности (зачастую растворяет в ней привычную фабульность), к возрастанию субъективного начала в нарративе, фрагментарности, превращению прозы малых жанров в лирические миниатюры. Именно эти художественные установки имели определяющее значение и в формировании индивидуальной повествовательной манеры И.И. Катаева. Отсюда - мышление поэтическими формулами, выработанными предшественниками, не как подражание, а как сознательное введение поэзии, поэтической традиции в мир современного человека. Общий характер эволюции И.И. Катаева от поэзии к прозе в известной мере предопределил и лирическую составляющую его прозы 1920-х гг., и мощный мифологический пласт, и, наконец, традицию А.А. Блока в его творчестве в целом. Все это вместе обусловило своеобразие катаевской поэтики, формирование и становление которой приходится на 1920-е гг., что до сих пор не было в поле зрения исследователей. С одной стороны, творческий путь И.И. Катаева свидетельствует об известной степени преемственности с предшествующей литературной традицией символизма, в первую очередь - с традицией А.А. Блока, вводимой в прозу писателя не только в качестве контекста, но и как целостного, цитатно обозначенного пласта. В этой сознательной ориентации на А.А. Блока конституирующим началом предстает мифопоэтический способ концептирования, конкретно-чувственное и персональное выражение абстракций. С другой стороны, пути эволюции И.И. Катаева-прозаика в достаточной мере были обусловлены общими тенденциями развития, характерными для литературного процесса 1920-х гг.: лирическое начало в прозе, мифологизм повествования, элементы орнаментального стиля. В то же время даже проблема мифологизма в этом ряду применительно к прозе И.И. Катаева актуализируется на разных уровнях, по сравнению с аналогичной тенденцией в прозе этого времени у других писателей. Не менее значимой представляется в отношении И.И. Тем самым в совершенно неожиданном ракурсе и в парадоксальном для литературы 1920-х гг. - символистском способе видения проза И.И. Катаева получает новое звучание и предполагает иные контексты рассмотрения. Указанные моменты определили своеобразие поэтики этого писателя, не ставшей до сих пор предметом специального рассмотрения. Изучение отдельных этапов творческой эволюции И.И. Катаева в контексте литературных традиций и в аспекте формирования основных составляющих его поэтики представляется актуальным. Степень изученности творчества И.И. Катаева. Творчество Катаева вызывала интерес критики уже с момента опубликования первых произведений. Характерно, что критика 1920-х гг. как-то сблизила и назвала Зависть Ю. Олеши и повесть Сердце (1928) И.И. Катаева в числе лучших произведений года. В. Гоффеншефер приводит мнение А.В. Луначарского, на которого повесть И.И. Катаева Сердце произвела большое впечатление своей задушевностью, сливающейся с замечательным искусством рассказывать [2,с.112]. Яркой составляющей литературного процесса этих лет является деятельность литературного содружества Перевал (1924-1932). История эстетических воззрений и художественных опытов Перевала вписана в историю становления, развития и самосознания ранней советской литературы. Напряженные поиски нового метода, нового слова, новых форм художественного освоения действительности отличали как писателей-перевальцев, так и литературных критиков, теоретиков Перевала А.К. Воронского, А.З. Лежнева, Д.А. Горбова. И.И. Катаев вошел в историю русской советской литературы, как один из ведущих писателей литературного содружества Перевал, определявший не только литературное творчество этой группы, но и значительно обогативший содержание его эстетической программы. Проза И.И. Катаева воспринималась критикой РАППа как иллюстрация теоретических воззрений теоретиков Перевала и часто интерпретации произведений И.И. Катаева отличались однобокостью, произвольностью оценок. Перевальская критика, в свою очередь, рассматривала повесть Сердце как воплощение принципа гуманизма, который декларативно отстаивал Перевал. А.З. Лежнев большой удачей молодого писателя считал преодоление схематизма образов коммунистов, в то время как многие беллетристы 1920-х гг., увлекаясь авантюрным сюжетом в своих произведениях, сочетающих революционную тематику с полуприключенческой формой, не смогли создать достоверные и живые образы [3,с.108]. Внимание исследователей и при жизни, и впоследствии было обращено главным образом к идеологическим аспектам его творчества. Реабилитация и восстановление И.И. Катаева в 1956 г. в правах члена Союза писателей еще не означали полной реабилитации его эстетических воззрений, лишь в 1957 г. в Москве было осуществлено переиздание лучших произведений И.И. Катаева 1920-х гг. В 1969 г. издательство Советская Россия выпустило наиболее полный сборник произведений И.И. Катаева Под чистыми звездами, включавший, кроме литературных произведений, статьи писателя о литературе. В сборнике Хлеб и мысль (Л., Лениздат, 1983) уже были представлены повести и рассказы 1920-1930-х гг., публицистические произведения, вошедшие в книги Движение, Человек на горе, Отечество, а также очерки, не входившие ранее ни в одну из книг писателя. Переиздание литературного наследия И.И. Катаева и вспыхнувший интерес, как в читательской, так и литературоведческой среде, подтверждают актуальность его творчества. Но острота полемики, развернувшейся спустя почти двадцать лет после того, как прервался жизненный и творческий путь писателя, мало чем отличалась от времени гонений и нападок. Начало серьезному изучению художественного мира И.И. Катаева было положено содержательными статьями В. Гоффеншефера, Е. Стариковой, Е. Краснощековой. В качестве важнейших черт писательской индивидуальности он назвал актуальность тем и поэтичность стиля повести Сердце, однако, позже он признал, что повесть Поэт в свое время была им недооценена. В 1957 г. критик указал на значимость символистской поэтики для раннего творчества И.И. Катаева, отметив связь стихового творчества и первой повести Поэт, а также внутренние взаимосвязи и переклички в прозе 1920-х гг. в целом, тем самым, утвердив внутреннее единство и завершенность художественных текстов И.И. Катаева этого периода [4,с.111]. Во вступительной статье к сборнику И.И. Катаева Под чистыми звездами Е. Старикова отметила сознательную полемичность ранних образов, а также своеобразие повествования, заключающееся в резкой стыковке фрагментов текста, имеющих разную эмоциональную и ритмическую тональность. Слабой стороной этих выступлений оказалась тенденция к сглаживанию конфликта, замалчиванию острых углов, вызвавшая упреки со стороны А. Макарова, А. Шкляева, Ф. Власова [5,с.82]. Критик А. Макаров повторил оценки рапповской критики, обвинив писателя в безвкусице и превыспренности, идейной путанице и внеисторичности [6,с.180]. 1930-е гг. в творчестве И.И. Катаева, по мнению критика, были ознаменованы переломом в мировоззрении, и основные произведения этого периода (повесть Встреча, книга очерков Движение) вливаются в общий поток литературы, обратившейся в 1930-х гг. от отвлеченных, общечеловеческих тем к темам социалистического строительства [7,с.183]. С ним вступили в дискуссию Е. Старикова и Е. Краснощекова, отстаивая, что мировоззрение И.И. Катаева, сложившееся в годы революций и гражданской войны, отличалось цельностью и зрелостью. Поэтому, учитывая непродолжительность его активной творческой жизни - десятилетие - трудно говорить о сколько-нибудь значительной коренной мировоззренческой эволюции. Следующий этап изучения творчества И.И. Катаева связан с концом 1970-х началом 1980-х гг. Н.А. Золотарева рассматривает книги очерков И.И. Катаева на фоне очеркового взрыва 1930-х гг., подчеркивая новаторство писателя в поисках новых жанровых форм. По мнению исследователя, очерки И.И. Катаева отражали одну из плодотворных линий литературного процесса. Расцвет лирической прозы в 1950-е гг. Н.А. Золотарева рассматривает в прямой зависимости от работы писателей-перевальцев И.И. Катаева, Н.Н. Зарудина [8,с.15]. В творческом наследии писателя Н.А. Золотарева выделяет три основных части. Прежде всего, повести и рассказы конца 1920-х гг.: Поэт, Сердце, Жена, Зернистый снег, Молоко, В одной комнате, Великий Глетчер. Новизна творчества И.И. Катаева видится исследователю в решении главной задачи времени, которую сам писатель определил как создание образа социалистического человека. Сильной стороной прозы И.И. Катаева названы проникновенный реалистически объемный анализ и особая лирическая интонация в характеристике героя [9,с.20]. Выступления по проблемам искусства - вторая значимая часть творчества И.И. Катаева. Особенно важны, по мнению Н.А. Золотаревой, критико-теоретические статьи, опубликованные в журнале Наши достижения и речь на I Пленуме Оргкомитета Союза писателей на общем собрании московских писателей 31 марта 1936 г. Искусство социалистического народа. Эта часть творческой работы И.И. Катаева оценивается Н.А. Золотаревой как важный компонент в изучении и понимании литературного процесса 1930-х гг. И, наконец, третья часть катаевского наследия - очерковая проза. Важнейшими качествами творчества И.И. Катаева названы оперативность очерка и рассказа, позволяющие широко охватить все стороны жизни, нравственно-философское наполнение новеллы, социально-публицистическое движение мысли в очерке, социологические обобщения в фельетоне. Новеллы И.И. Катаева, по мысли автора, наряду с произведениями А. Платонова, посвященные темам социалистического преобразования земли, формирования новой морали, противостояли так называемому производственному роману [10,с.22]. Авторы монографии История русской советской литературы (1986), также отмечают плодотворные попытки А. Платонова, И.И. Катаева, М.М. Пришвина философски осмыслить действительность в жанрах рассказа и малой повести. Развивая идею о роли очерковой прозы И.И. Катаева, предвосхитившей такое яркое явление литературы как лирическая проза 1950-х гг., Н.А. Грознова намечает параллели между художественной прозой И.И. Катаева и социально-философской литературой 1970-1980-х гг. В статье Н.А. Грозновой к сборнику избранных произведений И.И. Катаева Хлеб и мысль устанавливается прямая связь между его рассказом Ленинградское шоссе и Последним сроком В.Г. Распутина. Исследователь включает прозу И.И. Катаева в родословную деревенской прозы, представленной произведениями В.П. Астафьева, Е.И. Носова, С.П. Залыгина. Статья и комментарий Н.А. Грозновой содержит лаконичное и достаточно полное описание творческой истории повестей, рассказов и очерков, но, говоря о роли Перевала в судьбе писателя, исследователь склонна рассматривать становление принципиальных эстетических взглядов И.И. Катаева вне его художественных связей со многими деятелями Перевала. Теоретические установки критиков-перевальцев оцениваются ею как идеалистические и уводящие литературу от насущных задач современности [11,с.200]. В этот период была существенно пересмотрена традиционная трактовка идейно-эстетической позиции Перевала в литературных дискуссиях 1920-1930-х гг., появляются исследования о творчестве писателей-перевальцев (В.М. Акимов, Г.А. Белая, У.А. Замостик). Стремлением проследить судьбу эстетических идей Перевала проникнута монография Г.А. Белой Дон-Кихоты 1920-х гг. (1989). В 1990-е гг. впервые был поднят вопрос о необходимости целостного рассмотрения творческого наследия И.И. Катаева. В диссертации Т.А. Чернега Иван Катаев. Творческая индивидуальность писателя в литературном процессе 1920-1930-х гг. (1992) воссоздается творческий портрет писателя, реконструируется и переосмысливается картина литературного движения периода 1920-1930-х гг. При этом, оценивая роль группы Перевал в становлении и развитии творческой индивидуальности И.И. Катаева, Т.А. Чернега приходит к мысли о созвучности исканий писателя и эстетических установок Перевала. Автор работы рассматривает эволюцию И.И. Катаева от очеркового повествования к эпическому, с переходной - рассказовой - формой с достаточно прочной очерковой основой, при этом достаточно пунктирно отмечается замена лирического повествования от первого лица на более емкую эпическую форму, на объективное авторское повествование в рассказах Ленинградское шоссе (1933), Под чистыми звездами (1937, опубл.: 1956) и повести Встреча (1934); использование калейдоскопического совмещения исторических событий в Хамовниках (1934). Повесть Встреча рассматривается как творческая удача писателя, сохранившая, однако, отчетливо выраженную идеологическую доминанту [12,с.15]. Таким образом, необходимо отметить, что творчество И.И. Катаева неоднократно становилось объектом научных исследований, признающих его эстетическую самобытность и значимость в контексте творческих исканий художественной и очерковой прозы 1920-1930-х гг. (Л.Ф. Ершов, И. Крамов, Т.А. Чернега). Появление такого рода перспектив и новых аспектов изучения свидетельствует о несомненной значимости творчества И.И. Катаева в литературном процессе 1920-1930-х гг. Интерес к творчеству И.И. Катаева связан не только с пересмотром общей оценки литературного процесса этого времени, но и с осмыслением собственно эволюционных аспектов творчества этого писателя как в общем контексте литературы ХХ в., так и в рамках становления его творческого метода и повествовательной манеры. Историографический обзор показывает, что, несмотря на определенную степень изученности, недостаточно проясненными до сих пор остаются такие аспекты творческой эволюции И.И. Катаева, как движение от стихотворного этапа к собственно прозаическому, соотношение очеркового и повествовательного начал в прозе 1930-х гг., определение литературных традиций начала ХХ в., оказавших влияние на становление его поэтики. Недостаточно исследованной до сих пор предстает поэтика художественной прозы И.И. Катаева как целостного явления и как выражения основных этапов его эволюции.
Объектом исследования избраны преимущественно художественные тексты И.И. Катаева 1927-1937 гг., очерковая проза писателя рассматривается при этом только в качестве общего и сопоставительного контекста творчества.
Предмет исследования - литературные традиции и поэтика художественной прозы И.И. Катаева 1920-1930-х гг.
Целью работы является исследование поэтики прозы И.И. Катаева и литературных традиций, определивших ее своеобразие.
Исходя из этого, поставлены следующие задачи:
1. соотнести творчество И.И. Катаева с программными установками группы Перевал;
2. выявить особый символистский пласт литературных традиций в творчестве И.И. Катаева, определить при этом способы трансформации и формы наследования этой традиции в творчестве писателя;
3. исследовать своеобразие поэтики И.И. Катаева как определенной целостности, обусловленной мифологизмом;
4. рассмотреть мифологический подтекст в рассказе Молоко, этапном в творческой эволюции И.И. Катаева;
5. охарактеризовать особенности авторского повествования в прозе И.И. Катаева 1920-1930-х гг.;
6. определить своеобразие пространственной организации прозы И.И. Катаева как одной из составляющей его поэтики.
Научная новизна исследования обусловлена пониманием творчества писателя-перевальца И.И. Катаева как достаточно неоднозначного и сложного, не укладывающегося в рамки идеологических штампов исключительно перевальской оценки его прозы. Тем самым впервые уточняется представление об И.И. Катаеве как о деятельном и своеобразном участнике литературного процесса 1920-х гг., чье творчество - особенно проза - не ограничивается перевальской тематикой и стилистикой и характеризуется сложностью взаимодействия (спор-отталкивание, формы и способы трансформации) как с предшествующей символистской традицией, так и с литературным контекстом 1920-х гг., что позволяет в целом судить о непростом характере эволюции этого писателя. В связи с этим в работе специально выделяется и впервые всесторонне анализируется пласт традиции А.А. Блока, означающей не только спор с ней и ее трансформацию, но и во многих моментах следование ей, что уже предполагало неожиданный ракурс и ход эволюции в творчестве самого И.И. Катаева.
В работе уточняется и впервые детализируется представление о мифологизме И.И. Катаева, отличном от общих тенденций мифологизма в прозе 1920-х гг. и определяющего, в конечном счете, специфические черты его поэтики как прозаика.
Новизна исследования связана с тем, что в работе специально и впервые целостно рассматривается поэтика прозы И.И. Катаева 1920-х гг., как многоаспектное явление, в котором определяющими становятся жанровостилевой аспект эволюции, а именно: предвосхищение лирических миниатюр и малых жанровых форм последующей литературы 1950-х гг.; своеобразие глубинного мифологического подтекста, уводящего от однозначности трактовки его прозы; лиризм прозы, особенности ее пространственной организации, уровня разработки авторского повествования. Поэтика и характер эволюции И.И. Катаева выявляются на основе анализа текстов, как собственно литературных, так и публицистических (очерковая литература), что позволяет затронуть как мировоззренческие, так и художественные - эстетические - принципы в его творчестве. Результаты предпринятого текстуального анализа позволили выявить блоковский - шире - символистский контекст в творчестве И.И. Катаева; определить многомерность и многоплановость эстетических исканий писателя, не укладывающихся в рамки только перевальского круга; выяснить своеобразие лирического компонента в прозе И.И. Катаева и его функциональную значимость для поэтики, определить индивидуальные черты мифологизма в его творчестве, что в целом также определяет новизну исследования.
Основные положения дипломной работы, выносимые на защиту:
1.Динамика творчества И.И. Катаева определяется эволюцией от стихотворного этапа к прозаическому; от усложненности и многообразия форм выражения авторского слова в период расцвета - 1920-е гг. - к простоте очеркового начала в 1930-е гг., что позволяет уточнить представление о характере творческой эволюции писателя в целом.
2. По-новому осмысленный литературный контекст творчества И.И. Катаева позволяет выявить достаточно широкий символистский пласт в предшествующей литературной традиции, применительно к И.И. Катаеву означающий не только способы ее трансформации, но и в значительной мере формы следования ей, что, по существу, отменяет традиционное представление о соотношении прозы 1920-х гг. и символизма. Тем самым на материале творчества И.И. Катаева выявлена продуктивность принципов символистской поэтики для прозы 1920-х гг.
3. В становлении поэтики И.И. Катаева функциональную значимость приобретает доминирование на раннем этапе традиции А.А. Блока как в поэзии, так и в прозе, впоследствии (с 1934 г.) уступившей место тенденции к бессюжетному лирическому повествованию, связанной уже с прозой А. Белого.
4. Художественным результатом обращения И.И. Катаева к символистской литературной традиции становится создание в 1920-е гг. единого текста творчества, неореалистического (или неомифологического) по своей структуре и стилистике, органично сплавляющего лирическое и мифологическое начала, что позволяет скорректировать общепринятое представление о творческом методе писателя, сложившегося на пересечении символизма и реализма.
5. В поэтике И.И. Катаева определяющими становятся принцип лиризма в прозаическом повествовании и мифологизирующий способ концептирования, сложившийся в результате непосредственного обращения писателя к литературной традиции символизма.
6. Особенности авторского повествования в прозе И.И. Катаева и пространственной символики прозаических жанров, в достаточной мере свидетельствуют о включенности, с одной стороны, творчества И.И. Катаева в общее русло жанрово-стилевых исканий русской прозы 1920-х гг., с другой - об индивидуальном, мифологически выраженном пути эволюции этого писателя.
Методологической основой исследования явились отдельные положения работ Ю.Н. Тынянова по проблеме литературной эволюции, М.М. Бахтина по проблемам поэтики, Е.М. Мелетинского и В.Н. Топорова по проблемам мифологизма, Ю.М. Лотмана в аспекте символики пространства, а также концепция русского символизма, разработанная в трудах З.Г. Минц.
Методы исследования определяются характером текстового материала (художественного и публицистического) и конкретными задачами анализа. В диссертации используются структурно-типологический метод в исследовании поэтики и выявления мифологического цитатного плана текстов. Актуализирован также и сравнительный метод при типологическом сопоставлении художественных систем, как отдельных писателей, так и разных периодов литературы.
Теоретическая и практическая значимость дипломной работы состоит в том, что ее основные положения и выводы могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества И.И. Катаева, при уточнении концепции литературного развития 1920-1930-х гг., а также в вузовских общих и специальных курсах по истории русской литературы ХХ в. Выводы и материалы исследования могут применяться при составлении пособий, посвященных проблемам жанрово-стилевой эволюции русской прозы 1920-1930-х гг.
Структура работы. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
1. Эстетические искания И.И. Катаева 1920-х гг.
Уже первые опубликованные рассказы И.И. Катаева 1927-1928 гг. свидетельствуют о его стремлении вписать тематику и стилистику писателей Перевала в поиски новых путей на стыке разных традиций. Художественная проза И.И. Катаева 1920-х гг. представляет собой сложное соединение разнообразных традиций. Ее можно рассматривать как своего рода единый текст, возникающий в результате взаимодействия ряда центральных мотивов (одиночество, жертвенность и др.). Осмысливая свое время как время переходное, И.И. Катаев описывает Россию, стоящую на пороге новой эпохи, на переломе нового и старого, конфликте материального и идеального, коллективного и индивидуального. Отсюда и сложность, неоднозначность поисков, ведущих к неожиданному, в некотором роде непредсказуемому, соединению литературных традиций прошлого и настоящего. Ощущение надвигающихся изменений, движения истории, переоценки событий прожитого века на рубеже веков наиболее отчетливо выражено в эстетике и художественной практике символистов. Ощущение переходного периода, неопределенности неоднократно осмысливалась как самими поэтами - символистами так и исследователями русской культуры. Так, А. Белый писал: Мы - дети рубежа, мы ни конец века, ни начало нового, а - схватка столетий в душе; мы ножницы меж столетиями; нас надо брать в проблеме ножниц [13,с.167]. Эта точка зрения выражена Т. Злотниковой: Конец века - это время не столько ответов, сколько вопросов, заставляющих обратиться к опыту прошлого, занявшись экстраполяцией проблем и методов их познания, чтобы отыскать признаки гармонизирующего начала и новых образных структур [14,с.115] или Е. Мущенко Пребывание между (концом и началом, новым и старым, прошлым и будущим) сознается неустойчивым. Чтобы сделать позицию устойчивой, необходимо создать диалогическую ситуацию, общение, установить связи, выполнить переход, превратив его в промежуточную целостность. Отсюда - тяготение к мировой культуре как возможность поиска устоявшихся традиций, целостности и единства. Нетрудно уловить близость этих установок эстетическим декларациям литературного объединения 1920-х гг. Перевал, наиболее последовательным членом которого был И.И. Катаев. Относительно И.И. Катаева в достаточной мере еще не очерчен полный круг наиболее актуальных контекстов и связанных с этим возможных аспектов анализа, которые должны быть в поле зрения исследователей. Между тем именно выделение и классификация цитат в его художественной прозе позволяет судить об особенностях его творческой индивидуальности, формирование которой проходило в жесточайших тисках между желанием быть понятым, воспринятым читателем, быть прочитанным и в то же время сохранить верность настоящей литературе. Обнаружение ограниченного и легко обозримого количества подтекстов дает возможность интерпретировать подтексты в качестве одного из структурных смыслообразующих механизмов, встроенных в текст. Тем самым эстетические искания И.И. Катаева именно 1920-х гг. представляют собой малоисследованный аспект в литературе этого времени по разным параметрам. Во-первых, собственно эстетические поиски этого писателя, как и его эволюция от первых стихотворных опытов к прозе, представляют собой самостоятельное явление, и до сих пор не рассматривались в качестве специального объекта анализа. Во-вторых, несомненный исследовательский интерес вызывает соотношение в творчестве И.И. Катаева разнообразных и разноплановых литературных традиций, на стыке которых формируется неоднозначно решаемый метод писателя. Перевод же эстетических исканий писателя, провозглашенного в свою очередь одним из крупных представителей группы Перевал, в плоскость творческого метода, столь актуального для перевальцев, по отношению к И.И. Катаеву приобретает индивидуально выраженные черты, определяющие его эволюцию, прежде всего как прозаика. В-третьих, именно в прозе И.И. Катаева 1920-х гг. в наиболее полной мере отразились структурирующие свойства его поэтики. В этом смысле ограничение хронологическими рамками 1921-1929 гг. позволит более полно представить эволюцию И.И. Катаева-прозаика в споре и отталкивании как от традиций символизма, так и от современных писателю исканий литературы 1920-х гг. Все эти моменты обусловили обращение к указанным аспектам исследования творчества И.И. Катаева и предопределили структуру и задачи данной главы.
1.1 Эстетическая концепция Перевала и позиция И.И. Катаева
Литературный период 1920-х гг. осмыслен современной наукой как полифонический (М.М. Голубков). Многоголосие литературной жизни проявилось в бытовании самых различных художественных, философских концепций, отстаиваемых литературными группировками, различных эстетических систем, сосуществующих в литературном процессе. Позиция Перевала (1924-1932) с наибольшей полнотой была высказана в программных заявках группы и литературно-критических статьях и книгах А.К. Воронского Искусство и жизнь (1924), Литературные записи (1926), Искусство видеть мир (1928) и др.; критиков-перевальцев А.З. Лежнева Современники (1927), Литературные будни (1929), Разговор в сердцах (1930); Д. А. Горбова У нас и за рубежом (1929), Поиски Галатеи (1929); Н. Замошкина Литературные межи (1930); С. Пакентрейгера Заказ на вдохновение (1930). Коллизии литературной борьбы Перевала и ВАПП рассмотрены в исследованиях В.М. Акимова (1979), А. Артюхина (1966), С. Шешукова (1984), однако наиболее полно и объективно эстетическая концепция Перевала освещена в работах Г.А. Белой Из истории советской литературно-критической мысли 1920-х гг. (Эстетическая концепция Перевала) (1985), Дон-Кихоты 1920-х гг.: Перевал и судьба его идей (1989), Дон-Кихоты революции - опыт побед и поражений (2004). Вместе с тем необходимо признать, что вне зоны внимания исследователей попрежнему остается художественное творчество перевальцев, рассмотренное как некая эстетическая целостность во взаимосвязи творческой индивидуальности писателей и эстетической программой Перевала. В монографии Г.А. Белой Дон-Кихоты 1920-х гг.: Перевал и судьба его идей дается оценка И.И. Катаева не только как одного из ведущих прозаиков, автора программных произведений содружества, но и теоретика Перевала [15,с.16]. Следует выявить ряд основополагающих аспектов декларации, которые, на наш взгляд, наиболее репрезентативны для характеристики творческой индивидуальности И.И. Катаева - признание автономности искусства, как особого способа познания действительности и особого вида деятельности и вытекающее из этого требование творческой свободы художника; - принципиально заявленная полемика с эстетической позицией ВАПП (Всероссийской ассоциацией пролетарских писателей), Леф (Левого фронта искусства) и конструктивизма; - признание необходимости органического сочетания социального заказа с творческой индивидуальностью писателя; - первостепенное значение вопросов преемственности и культуры, вопросов овладения мастерством и нахождение эстетических источников, наиболее близких и родственных той или иной писательской индивидуальности; - провозглашение своей единственной художественной традицией реалистическое изображение жизни, которое исходит из богатейшего литературного наследства русской и мировой классической литературы; - неприятие Перевалом формалистского бряцания, которое было, по мнению перевальцев, своего рода бегством от своей внутренней темы и прикрытием отчужденности от революции; - создание действительно культурной, действительно общественной и художественной писательской среды, своего рода художественного центра, вокруг которого сохраняя творчески самостоятельные черты, объединились бы все жизнедеятельные писатели [16,с.58]. Как видим, утверждающая часть декларации укладывается в традиционные культурные рамки, обеспечивающие непрерывность литературного развития, при условии сохранения творческой свободы, однако, при том, что художник понимает и принимает изменившиеся и возросшие ожидания аудитории. Наиболее сильная сторона перевальских установок - в пафосе отрицания складывающейся системы регламентации литературного процесса. Критика идеологического построения ВАППа, которое, по мнению перевальцев, привело к дискредитации самого понятия пролетарский писатель, ставшего синонимом бескрылого направленчества, архаической агитки и художественной беспомощности [17,с.60], безусловно, стала ядром эстетической декларации Перевала, обусловила главный пафос этого выступления и поставило группу в самый центр ожесточенной литературной борьбы. Поэтому литературная полемика определила не только содержание программных документов перевальцев, она во многом определила структуру художественного мышления писателей Перевала. В частности, произведения перевальских прозаиков не только были оценены критикой как иллюстрации декларативных выступлений Перевала, но и самими писателями рассматривались как ответ рационализму, левачеству, формализму пролетарской литературы. Полемический способ существования мысли, - писала Г.А. Белая, - обусловил ... остроту перевальской позиции и ее подспудную ориентированность на спор и возражения [18,с.19]. По справедливому замечанию исследовательницы, полемикой обусловлена диалогическая форма литературно-критических книг А.З. Лежнева Разговор в сердцах и Д. Горбова Поиски Галатеи, а также форма памфлета и фельетона книги А.К. Воронского Мистер Бритлинг пьет чашу до дна. Отзвуки литературных дискуссий в 1920-е гг. получили своеобразное преломление в художественной прозе И.И. Катаева и его литературной публицистике, относящейся к началу 1930-х гг. - Искусство на пороге социализма (1932), Искусство социалистического народа (1936). Оба текста первоначально представляли собой выступления писателя: первое - на I Пленуме Оргкомитета Союза советских писателей в октябре 1932 г., второе - на общем собрании московских писателей 31 марта 1936 г. Выраженное публицистическое начало декларировало принципиальную связь установок писателя с предыдущим перевальским периодом. В тексте выступления Искусство на пороге социализма воспроизводится достаточно большой фрагмент из его неопубликованной статьи 1929 г. Об искусстве и грядущем человеке, то есть относящийся к моменту наибольшего оживления дискуссии Перевала и ВАПП. Примечательно, что данный фрагмент, построенный в форме риторических вопросов к невидимому собеседнику, вновь в качестве синтетического культурного идеала выдвинул образ полноценного и полнокровного человека, связанного со всей предшествующей историей народа: Культурный идеал эпохи надо черпать ... из всего океана жизни, из прошлых эпох, ... и - больше всего, раньше всего - из наличных, действующих духовных накоплений, растворенных в недрах сегодняшних народных масс [19,с.65]. Этот образ составил основу перевальской концепции гуманизма, которая вызывала острую критику со стороны ВАПП, поскольку именно гуманистическая концепция гармонической творческой личности, выработанная Перевалом, перечеркивала рапповскую теорию живого человека, главным критерием в изображении которого был классовый подход. Декларация Перевала фиксировала причины неблагополучия литературного развития 1920-х гг., выявляла точное понимание перевальцами всей сложности ситуации и намечала пути преодоления кризиса литературы. Так, Перевал со всей резкостью поставил вопрос о необходимости органического сочетания социального заказа и творческой индивидуальности писателя. Этический критерий - революционная совесть писателя должен был, по мысли перевальцев, стать основным при подходе к понятию социальный заказ. Поэтому декларация провозглашала: В искусстве, где элементы художественного чувства подчиняют себе все остальные, не должно быть разрыва между социальным заказом и внутренней настроенностью личности автора [20,с. 59]. В своем программном документе перевальцы высказались против всяких попыток схематизации человека, против всякого упрощенчества, мертвящей стандартизации, против какого-либо снижения писательской личности во имя мелкого бытовизма [21,с.58]. Мелкому бытовизму и мертвящей схематизации человека писатели Перевала противопоставили понимание неисчерпаемого многообразия человеческой личности и сложность творческого процесса раскрытия внутреннего мира человека.
2. Мифологизм прозы И.И. Катаева 1920-1930-х гг.
Эстетические искания И.И. Катаева в наиболее полном объеме выразились в поэтике его прозы конца 1920-х и начала 1930-х гг. Однако до сих пор недостаточно исследованной предстает поэтика этого писателя даже в самый зрелый период его творчества - 1920-е гг. Тем более что именно на этом этапе преобладала преимущественно художественная проза, тогда как в последующий период творчества - в 1930-е гг. - общая направленность творчества связана с созданием очерковой прозы. Одним из концептуализирующих факторов, предопределивших художественную концепцию и своеобразие поэтики И.И. Катаева, становится собственно эволюционный. Именно в 1920-е гг. многоплановость творческих исканий И.И. Катаева определяется общей направленностью его эволюции от поэзии к прозе, что обусловило, с одной стороны, лирическую составляющую собственно прозаических текстов писателя. С другой стороны, эволюционный аспект в поэтике И.И. Катаева включает в себя выраженное мифологическое начало, становление которого соотносится с эволюцией прозы писателя от собственно художественной к очерковой. Тяготение к мифологизму становится общей тенденцией литературного развития начала ХХ в., приобретая вместе с тем различные очертания и разнообразие форм проявляясь, как в творчестве отдельных писателей (А. Белый), так и в пределах одного произведения отдельного автора. По мнению Е.М. Мелетинского, мифологизм литературного текста в ХХ в. возникает в результате реабилитации и частичной апологетизации мифологии как вечного символического выражения основ человеческого бытия и человеческой психики, что выражается в обращении к мифологии как к средству структурирования повествования [22,с.48].
2.1 Своеобразие мифологизма прозы И.И. Катаева
Мифологизм как особенность поэтики возникает в творчестве И.И. Катаева на фоне реалистической традиции, однако, так или иначе соотнесенной с традицией неомифологизма. Основой ориентированного на миф творчества И.И. Катаева является его стихийный пантеизм и в дальнейшем, отчасти, панэстетизм, возникающий как реакция на усиление идеологизации литературы и глубоко связанный с попытками проникнуть в природу современной действительности с помощью эстетизированного мифа. Проза И.И. Катаева с самого начала оказывается высоко интеллектуальной, направленной на саморефлексию. Ей присуще стремление выявить в современной жизни общечеловеческое содержание, вечные разрушительные или созидательные силы, вытекающие из природы человека, из общечеловеческих психологических и метафизических начал. Мифология в силу своей исконной символичности оказалась удобным языком описания вечных моделей личного и общественного поведения, неких сущностных законов социального и природного космоса. В отличие от неомифологизма начала ХХ в., И.И. Катаев не стремился к прямому введению в художественную ткань мифологических образов, сюжетов или вариаций, задаваемых мифом, обрядом или архаическим искусством[23,с.400]. В поэме П.В. Кучияка Темир-сана декоративность, узорность текста, - пишет автор статьи, - выражена еще сильнее, ... странные краски горят еще резче, все перевито иносказаниями, усыпано метафорами, а гипербола возводит мир в кубическую степень. ... Внешняя условность алтайского национального эпоса, как и всякого ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Похожие работы
Дисциплины
- Информатика
- Банковское дело
- Оценка бизнеса
- Бухгалтерское дело
- Валеология
- География
- Геология, Геофизика, Геодезия
- Религия
- Общая история
- Журналистика
- Таможенное дело
- История Казахстана
- Финансы
- Законодательство и Право, Криминалистика
- Маркетинг
- Культурология
- Медицина
- Менеджмент
- Нефть, Газ
- Искуство, музыка
- Педагогика
- Психология
- Страхование
- Налоги
- Политология
- Сертификация, стандартизация
- Социология, Демография
- Статистика
- Туризм
- Физика
- Философия
- Химия
- Делопроизводсто
- Экология, Охрана природы, Природопользование
- Экономика
- Литература
- Биология
- Мясо, молочно, вино-водочные продукты
- Земельный кадастр, Недвижимость
- Математика, Геометрия
- Государственное управление
- Архивное дело
- Полиграфия
- Горное дело
- Языковедение, Филология
- Исторические личности
- Автоматизация, Техника
- Экономическая география
- Международные отношения
- ОБЖ (Основы безопасности жизнедеятельности), Защита труда
