КАЗАХСТАН. КОЧЕВЫЕ ЭЛИТЫ ПОСТСОВЕТСКОЙ АЗИИ

Тип работы: Материал
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 15 страниц
В избранное:

КАЗАХСТАН. "КОЧЕВЫЕ ЭЛИТЫ" ПОСТСОВЕТСКОЙ АЗИИ

Автор: В. ХЛЮПИН, А. ГРОЗИН

ТРУДНОСТИ МОДЕРНИЗАЦИИ ВЛАСТНЫХ СТРУКТУР В НОВЫХ НЕЗАВИСИМЫХ ГОСУДАРСТВАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

В. ХЛЮПИН, кандидат политических наук; А. ГРОЗИН

Вопрос о власти всегда начинается с пристального рассмотрения ее носителей. Азиатские новые независимые государства (ИНГ) дали ряд поучительных примеров трансформации и эволюции экс-советских элит в изменившейся исторической и экономической ситуации. Проведя краткий исторический анализ этих явлений в республиках постсоветской Азии, предлагаем рассмотреть процессы трансформации элит в меняющейся исторической и социально-политической ситуации на примере Казахстана, где они прослеживаются весьма наглядно.

Современная казахстанская элита оказалась симбиозом отдельных пластов, образование которых определялось развитием конкретно-исторической ситуации. Пластов во многом генетически родственных. От начала формирования казахстанские элитные страты сменялись в следующей последовательности: кочевая традиционная, колониальная, советская номенклатура, современная независимая элита. При этом революционной и радикальной замены никогда не наблюдалось, отчего можно с большой долей уверенности предположить, что: а) границы смены элит весьма размыты во времени и достигают нескольких десятилетий и даже столетий; б) элементы различных типов элит совместно существовали, причудливо переплетались и переплетаются до настоящего времени.

КОЧЕВАЯ КАЗАХСКАЯ ИЛИ КОЛОНИАЛЬНАЯ РУССКАЯ?

Сначала небольшой экскурс в историю. Казахстан как исторически достоверное государство и казахи как сложившийся этнос - явления сравнительно молодые. Кочевое государство казахов (если оно и было государством в европейском понимании этого термина) сложилось в 60-е годы XV века, этногенез казахов закончился (если закончился) и того позже.

Попытки современной казахстанской историографии "удревнить" государство и этнос вполне понятны и находятся в русле единой тенденции постсоветской исторической моды, но научно малодостоверны. Хотя ряд современных казахстанских исследователей и "доказали", что границы казахской государственности на севере достигали Северного Ледовитого океана ¹ и этническим казахом являлся сам Чингисхан ² , основной массив достоверных источников заставляет сомневаться в ряде достижений местной научной мысли.

Опираясь на эти источники, можно реконструировать элиту казахского кочевого общества XV-XIX веков следующим образом. Хотя Чингисхан, скорее всего, и не был казахом, но именно его прямые потомки - ханы и султаны чингисиды (по- казахски "ак суек" - белая кость или "торе") составляли закрытую самим происхождением корпоративную группу правителей "Степи".

Сам титул хана мог носить только прямой потомок Чингисхана, и соответственно все известные казахские ханы - чингисиды. Монопольное право династии на ханские престолы различных государственных образований и внутренняя закрытость султанской касты способствовали превращению чингисидов во внеэтнический правящий слой. Султаны перемещались внутри кочевых общин, перепрыгивая с одного ханского престола на другой, и лишь по прошествии времени, что называется, "вросли" в этнос. Так, "казахский" чингисид Нур- Али Абулхаир-улы был дважды в 1741-ом и 1745 годах приглашен на трон хана Хивы, а затем до 1786 года являлся ханом Младшего жуза.

По причине политической раздробленности "Казахское ханство" как единый государственный механизм, подчиняющийся одному старшему хану, существовал весьма непродолжительное время. Естественные демографические процессы привели к тому, что два "отца-основателя" казахского ханства, Джанибек и Керей, спустя столетие оказались прародителями столь многочисленного потомства, что к середине XVIII века количество чингисидов в казахской степи определенно превышало количество казахских племен и ханских вакансий. Усилился процесс стремительного дробления "владений" различных султанов-торе.

К "ак-суек" относилась помимо чингисидов также социальная группа "ходжи" - потомки ближайших сподвижников пророка Мухаммада, оставшиеся в казахских степях с момента арабской (исламской) экспансии. Ходжи также жили своими аулами во всех трех жузах, пользовались почетом и уважением за святость и большую грамотность.

В начале XVII века наблюдается процесс окончательного распадения казахского протоэтноса на три жуза (орды) : Старший (юг современного Казахстана), Средний (север, центр и восток страны) . Младший (западные прикаспийские районы) . И в каждом жузе, племенах и

стр. 7

многих родах были свои султаны и ханы.

Убийства ханов Абулхаира (1748), Ишима (1797), Жан-торе (1809) и других - результат внутренних междоусобиц и разборок внутри элиты, но никак не следствие происков агентов Российской империи. Даже известные случаи "казахских восстаний" колониального времени - это в основном форма своего рода "фрондирования" перед центральной властью в поисках лучших должностей и содержания.

Ослабление ханской власти в результате естественного процесса дробления владений, а также инородность ханов- султанов привели к тому, что на первые роли постепенно стали выдвигаться родовые и племенные авторитеты (аксакалы - буквально "белые бороды", бии -судьи и баи - зажиточные казахи, родовые старшины) . Соперничество между родовой и чингисидовой элитой отчетливо наблюдается с XVII и приобретает особую остроту во второй половине XIX века.

"Султанская" (правильнее назвать - ханская) партия и "старшинская" партия, стоявшая за привилегии родовой аристократии, боролись за власть в степи, и в конце XIX века "старшинам" удалось добиться великой победы: на должность "ага-султанов" (старших султанов) округов колониальная администрация назначила первых не-чингисидов - родовитых и состоятельных баев. Так, видный родоуправитель кереев (племя) полковник Ырсай Аю-улы в 1824 году добился ссылки на каторгу последнего хана-чингисида Средней орды Губайдуллы (утвержден в ханском звании китайцами), одновременно "выбил" с родовых земель чингисида Касыма- торе и помог соплеменнику Есенею Естемисову стать окружным "ага-султаном" (1824-1865) центральной части Среднего жуза, оттеснив от власти чингисидов Валихановых ³ .

Именно "байско-чингисидовое" соперничество за власть "раскачало" казахстанскую в большей степени, чем прямое и опосредованное воздействие колониальной политики царизма. Закономерно, что Россия воспользовалась ослаблением степных властителей, но это был процесс необратимый в силу абсолютной военной несостоятельности ханских толенгутских дружин и родовых ополчений.

Говорить о том, что Россия в лице своих губернаторов проводила в степи какую-то единообразную политику по поддержке "султанской" или "старшинской" партий не приходится. Каждый губернатор из своих личных соображений, симпатий и антипатий пытался посадить на ханский престол (или, наоборот, с него низвергнуть) выгодного себе человека. Так, многолетняя симпатия и покровительство генерал-губернатора барона О. Игельстрома хану Нур-Али объяснялась не столько соображениями государственного порядка, сколько любовной связью с его дочерью.

Естественно, Россия стремилась иметь в степи лояльных союзников, но средством к достижению этого явились, главным образом, не карательные походы, а привлечение местной знати на службу "белому царю". Чингисиды органично и легко инкорпорировались в имперскую колониальную элиту: султан Шир-газы Каип-улы (младшежузовский) - майор и адъютант фаворита Екатерины Великой графа П. А. Зубова; султан Чокан Валиханов (среднежузовский) - поручик Сибирского казачьего войска, член Императорского русского географического общества; потомки последнего хана Букеевской орды Джангира (сам он был генерал-майором) даже получили (хотя и не смогли удержать) титул князей Российской империи, а один из сыновей - Губайдулла Джангиров, после окончания Пажеского корпуса дослужился в русской армии до высшего чина "полного генерала" рода войск - генерала от кавалерии, и т. д.

СТЕПНАЯ ДЕМОКРАТИЯ ИЛИ СТЕПНАЯ АРИСТОКРАТИЯ?

Сразу нужно отметить один важный момент. В казахстанской историографии закрепился тезис об исконном демократизме, присущем традиционному казахскому обществу, в качестве безусловных доказательств которого рассматриваются действительно имевшие место процедуры выборов ханов. Однако при этом не уточняется, что механизм народного волеизъявления, по крайней мере с начала XIX века, носил именно процедурный, формальный характер. Народ, массы в процессе голосования не участвовали. Хана в лучшем случае "избирал" ограниченный круг представителей родовой аристократии, а часто и просто его ближайшие родственники и сотрапезники. Именно поэтому, как показала историк И. Ерофеева, складывалась ситуация, когда в одном жузе одновременно правили два и более ханов ⁴ .

В конце XVIII века фиксируется последний случай замечательного обычая "хан талау" (буквально - разорение хана) . При стойкой неспособности степного владыки осуществлять свои управленческие функции (тиранство, пьянство, слабоумие) все его подданные, сговорившись, бросали патрона на произвол судьбы, разбежавшись и растащив его имущество. Так в 1786 году был покинут всеми своими приверженцами, включая сыновей и толенгу-тов (охранников), уже упоминавшийся хан Младшего жуза Нур- Али. На этом его власть и кончилась, остаток дней он провел в добровольной ссылке в Уфе ⁵ .

Попытки российской администрации ввести в степь порядки, сообразные с обычаями народов там обитавших, хотя и имели в себе благое побуждение, но только закрепили степной "псевдодемократизм" более совершенной системой "псевдовыборов".

Согласно "Уставу о сибирских киргизах (казахах) ", изданному в июне 1822 года, устанавливалась выборность окружных старших (ага) султанов, а в "Уставе об управлении инородцев", изданном месяцем позже, четко прописывалось: п. 35 - "кочующие управляются по степным законам и обычаям, каждому племени свойственным" ⁶ . Существовала также выборность мулл, имамов мечетей прихожанами.

Как проходили подобные "выборы" степных управителей ярко описывают участники и свидетели. Начальник верненских жандармов ротмистр В. Железняков в 1916 году пишет: "Выборы в волостные управители и судьи . . . сопровождаются борьбой кандидатов . . . Обыкновенно два рода, редко больше, в волости ведут между собой борьбу . . . путем подкупа для получения возможно большего числа голосов для избрания. На выборы тратятся большие деньги . . . до нескольких десятков тысяч рублей". После победы "деньги выколачиваются из бедняков с хорошими процентами", через механизм поборов и вымогательства взяток. "Власть давала право беспощадно грабить бедноту, если так можно выразиться, на законном основании. Так называемый "народный суд" был той силой, которая заставляла бедняков делать все, что угодно богатым" ⁷ .

Анализ классово подкованного жандарма достаточно объективен,

стр. 8

по крайней мере, подтверждается массой фактического материала, приводимого в трудах известных казахских общественных деятелей начала прошлого века. По свидетельству М. Тынышпаева, " . . . на выборах сильные роды, имея благодаря своему влиянию все власти на своей стороне, безнаказанно притесняют слабых" ⁸ . Т. Рыскулов пишет: "На почве выборов туземной администрации, борьбы и интриг между сильными и слабыми родами . . . возникает в Казахстане острая борьба партий (группировок) ". При этом "взятки, покупка голосов избирателей . . . всяческие гонения на побежденную сторону - обычное явление" ⁹ .

Едва ли не главной причиной участия казахов в антироссийском восстании 1916 года было не столько вообще нежелание отправляться на окопные работы (на фронт их никто и не призывал), как массовые нарушения элементарной справедливости, допущенные волостными управителями при проведении мобилизации. Руководствуясь "партийной враждой" (в основе которой лежала вражда родо-племенная), волостные начальники записывали "в работы" исключительно иноплеменников и "партийных" соперников. Что не могло не привести к возмущению и протестному взрыву.

Однако почитание чингисидов в среде патриархальных кочевников закрепилось уже на ментальном уровне. В качестве национальных лидеров в момент ослабления царской власти выдвигаются не представители родовой элиты, а все те же чингисиды. "Ханы", провозглашенные в ходе восстания 1916 года, - все чингисиды. Главой казахской национальной автономии "Алаш-Орда" (1917-1920) становится опять же чингисид Среднего жуза Алихан Букейханов (депутат 1-й Госдумы, член ЦК партии кадетов, выпускник Петроградского лесотехнического института) .

На первый план в короткий период автономного существования Казахстана выходит главным образом поверхностно модернизированная, колониальная, но достаточно образованная, и аристократическая по происхождению элита. Это ориентированные на европейские ценности и образ жизни выходцы из султанских, байских, бийских (судьи обычного права) семей и семей волостных управителей и родовых авторитетов: Мухамеджан Тынышпаев - среднежузовский найман, первый казах - инженер-путеец, выпускник Санкт-Петебургского института инженеров путей сообщения, Семиреченский областной комиссар Временного правительства, премьер-министр Кокандской автономии и член правительства "Алаш-Орды"; Халел Досмухамедов - младшежузовец, выпускник Санкт-Петербургской военно- медицинской академии, соруководитель Западно- Казахстанского оляята (отдела) "Алаш-Орды"; его однофамилец Джанша Досмухамедов - "хан" оляята (любил, когда его именно так величали), юрист, до революции - зам. прокурора Томского судебного округа, фактически имел чин генерала юстиции; Жакып Акпаев - юрист, выпускник юрфака Петербургского государственного университета, главный прокурор "Алаш-Орды", и т. д.

СОВЕТСКАЯ ВОСТОЧНАЯ НОМЕНКЛАТУРА ИЛИ СОВЕТСКИЙ ВОСТОЧНЫЙ БАЙ?

Казахская элита начала прошлого века это - несколько десятков выпускников высших учебных заведений и несколько сотен средних, главным образом учительских школ и институтов, сельскохозяйственных, фельдшерских школ, гимназий и реальных училищ. Именно разночинцы, выдвиженцы, недовольные колониальным унижением и стремящиеся окончательно оттеснить аристократов- чингисидов, рвутся к власти путем вступления во всевозможные "революционные", "социалистские" партии. Но, опять же, видя в европейских партиях не более чем продолжение степной партийной традиции родовой борьбы (войны, - как писал Т. Рыскулов) и соперничества. Недаром до 1917 года в Казахстане не было ни одной сколько-нибудь значимой именно общеказахской партии или общественной организации, дифференциация проходила по родо- племенным группировкам.

Да, советская казахская элита - это сборный и эклектичный элемент. Во-первых, старая аристократия (чингисиды и алашордынцы) с высоким общим культурным и образовательным уровнем и, во-вторых - советские выдвиженцы из зажиточных (байских) и средних социальных слоев, со средним, незаконченным средним и начальным образованием. Причем и те, и другие вступили в партию и революцию примерно в одно время - 1919-1920 годы, но на значительных постах находятся, как и положено, социально более близкие большевикам "выдвиженцы", на вторых ролях - представители старой, условно, национально-буржуазной интеллигенции. Первые в большинстве своем представители Среднего жуза, среди вторых доминируют младшежузовцы. Старший жуз во власти и элите почти не представлен.

Типичные "выдвиженцы": садовод Т. Рыскулов (председатель ТуркЦИК) ; аульные учителя - А. Асылбеков (второй секретарь Казобкома), С. Сейфуллин (председатель СНК), Н. Нурмаков (председатель СНК), У. Кулумбетов (председатель КазЦИК), С. Мендешев (председатель КазЦИК) ; агроном М. Мурзагалиев (первый казах - глава парторганизации, "ответственный секретарь" Казобкома) ; писарь-переводчик А. Айтиев (НКВД) и другие.

"Аристократы": чингисид и первый казах-юрист Бахытжан Каратаев (депутат 2-й Госдумы, зав. отделом юстиции Казревкома), прославившийся тем, что последовательно побывал членом, пожалуй, всех политических партий, существовавших в предреволюционной России; чингисид, утаивший свое происхождение, Н. Иралин - зав. агитпропотделом Казобкома, затем нарком юстиции; сын царского генерала, чингисида - нарком здравоохранения Санджар Асфендиаров; сын родовитого богача Назир Тюрякулов - ответсекретарь ЦК Компартии Туркестана, по иронии судьбы -председатель комиссии ЦК по ликвидации патриархально-феодальных отношений.

Несколько особняком стоят подлинные пролетарии и люмпен- пролетарии, которые тоже попали во власть в результате глубинных социальных бурь, главным образом в процессе работы специального Комитета по коренизации при КазЦИК, но ввиду низкого профессионального уровня их доля незначительна. Это - рабочий-грузчик М. Татимов (нарком труда), его внук - Макаш Татимов, ныне крупнейший казахстанский ученый-демограф, ректор Центрально- Азиатского университета; рабочий С. Ескараев (НКВД), шахтер Угар Джанибеков (член КазЦИК) и другие.

Как таковой революционной, пролетарской по своей закваске и биографии элиты из казахов нет. Даже наиболее социально близкие большевикам Турар Рыскулов - воспитанник царского сатрапа, или Алиби Джангильдин - "чрезвычайный Степной комиссар" по ленин-

стр. 9

скому декрету, перешедший в православие "выкрест", авантюрист и искатель приключений (первый казах, совершивший кругосветное путешествие), - ну никак не подходили под категорию сознательных борцов за мировую революцию.

Видимо, прав был один из лидеров "Алаша", а затем - глава научной комиссии при наркомпросе X. Досмухамедов, утверждая, "до 17-го года среди казахов не было ни одного настоящего социал-демократа или социалиста- революционера, а о большевиках говорить нечего" ¹⁰ .

Но большевики, стремясь увлечь за собой "угнетенную Степь", испытывали огромный кадровый голод - мало-мальски грамотных национальных кадров (несмотря на происхождение) просто не хватало на освободившиеся в результате "коренизации" должности. По свидетельству М. Чокаева, председатель Туркестанской ЧК Я. Петере подыскивал "из низов", "из рабочих и трудящихся" коренных национальностей преданных людей, но они были настолько "забиты", что "боялись войти в правительство". Пришлось загребать во власть первых попавшихся (согласившихся), даже какого-то конокрада ¹¹ . Ну насчет конокрада Петере, может быть, и преувеличил, однако самые настоящие баи, степные бога-теи-миллионеры, в Казахстанское "большевисткое" правительство входили. Так, члена Казревкома и председателя Тургайского уездного совета и ревкома Байкадама Каралдина в 1928 году пришлось раскулачивать как крупного бая ¹² .

В советскую элиту в спешном порядке дорекрутировались лица просто образованные, и, опять-таки, в силу более высокого социального статуса, таковыми оказались, в основном, выходцы из байских кругов, имевшие опыт так называемой "партийной" борьбы во время волостных выборов. Поверхностная убежденность в марксистских идеалах никак не мешала стремительной бюрократизации кадров "нац-выдвиженцев".

Бюрократия в восточных обществах, где всегда "бастык" (начальник), априори, выступал в качестве особо уважаемого человека, носителя высшей мудрости, быстро превратилась из инструмента власти в само ее воплощение. По сравнению с европейскими районами СССР (где данное явление также имело место) в советской Средней Азии и Казахстане процессы "бюрократизации" прошли гораздо быстрее и поразили общественные институты на большую (абсолютную) глубину. Причем советская восточная бюрократия - это не только и не столько система номенклатуры, в смысле тотальной кадровой селекции, а именно возрождение байства, "бастычества", когда начальник рассматривался и утверждался в роли "патриарха", уважаемого главы учреждения-семьи.

Возник тип лидера - "советский бай", персонаж более чем хорошо знакомый каждому жителю Средней Азии. Аналоги данному явлению в Европе если и имелись, то в Италии, в итальянской мафии, со знакомой атрибутикой целования рук и клятв в верности боссу.

Типичный партийный босс советской Средней Азии - это узбекский Адылов. С грудью в орденах и приписками несуществующих урожаев, ликом "Великого Ленина" над головой и бесчисленными дарами верноподданных, и зинданом (тюрьмой) для неугодных.

Номенклатура партийно-советских органов дублировалась, а затем и