ТРАДИЦИИ Н. В. ГОГОЛЯ В ТВОРЧЕСТВЕ М. А. БУЛГАКОВА (К ПРОБЛЕМЕ ПСИХОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА)
ТРАДИЦИИ Н.В.ГОГОЛЯ В ТВОРЧЕСТВЕ М.А.БУЛГАКОВА
(К ПРОБЛЕМЕ ПСИХОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА)
Магистерская работа на соискательство
академической степени
магистра филологии
СОДЕРЖАНИЕ
Введение ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... . ... ..3
1 Проблемы психологии литературного творчества ... ... ... ... ... ... ... ... ..5
1. Проблема гениальности ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...15
2. Общие способности и креативность, личностные качества писателей ... ..28
3. Влияние религии на формирование творческих индивидуальностей
Н.В.Гоголя и М.А.Булгакова ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..48
1. Влияние творчества Н.В.Гоголя на творчество М.А.Булгакова как проблема
литературных традиций ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .58
2.1 Гоголь как образец для творческого подражания М.А.Булгакова ... ... ... .58
2.2 Гоголевские корни в творчестве М.А.Булгакова ... ... ... ... ... ... ... ...62
Заключение ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..90
Список литературы ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... 92
ВВЕДЕНИЕ
В современном научном мире возникла тенденция интеграции наук. То же
касается искусствоведения и психологии. С одной стороны, искусствоведение
все больше и больше начинает нуждаться в психологических обоснованиях. С
другой стороны, и психология, стремясь объяснить поведение в целом, не
может не тяготеть к сложным проблемам эстетической реакции.
В качестве примера подобного сближения научных дисциплин можно
привести развивающую психолингвистику, но, в то же время, практически
отсутствуют взаимодополняющие исследования психологии с другой
филологической наукой - литературоведением. Хотя, как верно отмечает Е.А
Лапина (1983г.): Проблемы художественного творчества включают важные и
достаточно сложные аспекты: социально-исторические и личностные условия
творчества, взаимодействие культурных традиций и новаторства, природу
художественного таланта, взаимоотношения художника с обществом и др.
Изучение этих и других не менее сложных вопросов, до сих пор мало
изученных, есть та область, где содружество специалистов различных
гуманитарных профессий (искусствоведов, философов, психологов, эстетиков)
необходимо.
Объектом данного исследования является в большей степени психология
литературного творчества, точнее творческой индивидуальности, писателей
Н.В. Гоголя и М.А. Булгакова. На наш взгляд, на современном этапе развития
филологической науки мало заявлять об автобиографизме творчества того или
иного писателя, сравнивать наличие в произведениях имен и событий, имевших
место в жизни самого автора, необходимо выявлять те психологические
особенности личности писателя, которые повлияли на формирование его
творческой индивидуальности, и те причины (опять-таки психологические),
которые приводят к отражению тех или иных биографических моментов жизни
писателей в ряде произведений.
Тем самым, актуальность нашего исследования определяется новым витком
спирали в развитии филологии - ее интеграции с психологией.
Цель данной работы – исследовать традиции Н.В.Гоголя в творчестве
М.А.Булгакова с точки зрения психологии литературного творчества.
В работе мы обращаемся к следующим методам и приемам исследования:
аналитическому, сравнительно-историческому, описательному,
сопоставительному, контекстуальному и интертекстуальному рассмотрению,
интерпритации.
Структура данной работы: она состоит из двух глав, разбитых в свою
очередь на параграфы. Содержание первой главы посвящено проблемам
психологии литературного творчества. Задачи, решаемые в этой части, это
попытки анализа проблемы гениальности, таланта и развития способностей
относительно личностей Н.В. Гоголя и М.А.Булгакова, и связанные с
ними проблемы одаренности и особенности психологии писателей, как
обязательные составные творческой деятельности. В итоге обосновывается
возможность выявления общих психологических особенностей личности и
творчества Н.В Гоголя и М.А. Булгакова.
Вторая глава представляет собой собственно филологические аспекты
творчества писателей - исследование конкретных произведений - на уровне
образов, поэтики, языка. Основная задача - выявить единые для Н.В. Гоголя и
М.А. Булгакова особенности творческой индивидуальности, отразившиеся в
художественной манере, и предложить предполагаемую причину данного
единства.
Методологическую и теоретическую основу исследования составляют труды
психологов: Мэлхорнов [55], Л.П. Гримак [37],Н. Кузмина [49], А.Ю.
Козыревой [46], Л.С. Выготского [25], А.Н. Лука [52;53], В. Дружинина [40],
Э.А.Голубевой [34], Б.М. Теплова [71], Дж. Гилфорда [47], Г.Ю. Айзенка
[6] и др., и литературоведческих исследований творчества Н.В. Гоголя и М.А.
Булгакова (работы М.Чудаковой [77], Б. Соколова [69], Я. Зунделовича [45],
С. Петрова [58], Л. Жаравиной [75] и др.). Личностные черты психологии
писателей прослеживались так же по воспоминаниям современников.
Практическая значимость исследования заключается в возможности
использования его концептуальных идей в практике вузовского обучения.
Работа апробирована в лекционном варианте (4 курс РО), в форме доклада
на студенческой научной конференции (2000г.) и на конференции профессорско-
преподавательского состава ВКГУ (2001г.). Опубликованы тезисы выступлений в
сборнике трудов молодых ученых и статья в Региональном вестнике Востока
№4, 2000г.
Объем работы составляет 100 страниц компьютерного набора,
библиографический список – 82 наименования.
В заключении подводятся итоги работы, оговаривается возможность ее
практического использования и намечаются пути дальнейшего исследования
проблемы.
I ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА
Во введении мы заявили, что наше исследование носит интегрированный
психолого-литературоведческий характер. Теперь поясним, что мы под этим
понимаем. Как справедливо заметил Б.Г.Ананьев (1982г.) "несмотря на
огромную популярность искусства, оказалось, что психологические
закономерности его исследованы совершенно недостаточно." А "единственная
отечественная работа в этой области "Психология искусства" Л.С.Выгодского -
исследование, которое не раскрывает глубоко даже закономерности процесса
литературного творчества." Исследователь отмечает, что Выгодский -
прекрасный психолог, однако в названной работе он совершенно игнорирует
личностный принцип при исследовании закономерностей психологии искусства.
Между тем психологии не может быть без анализа личности творца. [ ,452] Для
нас это является принципиально важным - раскрыть механизмы становления
личности человека-творца.
На наш взгляд, взаимосвязь этих двух наук - психологии и
литературоведения - необходима при изучении двух глобальных проблем:
психологии литературного творчества и восприятия художественного
произведения читателем (зрителем). В данной работе мы затрагиваем только
первую из них.
Психология творчества вообще, и психология литературного творчества
в частности, охватывает широкий круг проблем: гениальности,
художественных способностей, физиологию эмоционально-эстетических
процессов, особенности личности творческих людей, роль бессознательного в
творческом процессе, вдохновение и интуицию, креативность, воображение и
многие другие. Мы в своей работе будем исследовать психологию литературного
творчества на примере творческих индивидуальностей Н.В.Гоголя и
М.А.Булгакова и подробно остановимся только на нескольких из
вышеперечисленных проблем: во-первых, на проблеме гениальности, во-вторых,
рассмотрим взаимосвязь общих способностей, особенностей мышления, личных
качеств, креативности двух писателей (их сходство и различие у Н.В.Гоголя и
М.А.Булгакова), в-третьих, исследуем влияние религии на психо-эмоциональное
состояние писателей и их творчество.
Вначале обратимся к истории развития психологии творчества как особого
научного направления. Психология творчества привлекала внимание мыслителей
всех эпох мировой культуры и развивалась по разным направлениям. В
философии проблемами творчества занимались Платон, Шопенгауэр, Мен ди
Биран, Бергсон, Н.О.Лоский (для этого направления характерно сближение с
гносеологией, главная задача - познание мира в процессе художественной
интуиции). Раскрытием метафизической сущности процесса творчества в
религиозно-этической интуиции занимались Ксенофан, Сократ, Платон,
Аквинский, Августин, Шеллинг, В.С.Соловьев.
В психологии развивалось два направления, раскрывающих проблемы
творчества: первое было связано с естествознанием и занималось
рассмотрением проблем творческого воображения, интуитивного мышления,
экстаза и вдохновения, объектизация образов, творчества первобытных
народов, толпы, детей, изобретателей (эврилогия), особенностей
бессознательного творчества (во сне) и т.п.
Второе направление было связано с психопатологией и рассматривало
проблемы гениальности и помешательства, влияния наследственности, пола,
суеверия и т.д. Исследователи этого направления - Ломброзо, Перти, Нордау,
Барин, Тулуз, Перэ, В.М.Бехтерев, В.Ф.Чиж.
В эстетике определением метафизической сущности мира в процессе
художественной интуиции интересовались Платон, Шиллер, Шопенгауэр, Шеллинг,
Бергсон, Ницше и др. Они изучали вопросы художественной интуиции в музыке,
архитектуре, живописи, танцах, вопросах зарождения художественных образов,
происхождения и строения художественных произведений, восприятия слушателя,
зрителя.
В центре внимания истории и литературы оказались народная поэзии мифы
и народные сказки, ритм в поэзии, литературные импровизации, психология
читателя и зрителя. Представители этого направления психологии творчества:
Дильтей, А.Потебня, А.Н.Веселовский, Н.Д.Овсяников-Куликовский и др.
За последние десятилетия появилось немало работ, посвященных
психологии творчества. Но, к сожалению, среди авторов, изучающих данную
проблему, практически не встречаются литературоведы. Рассмотрим некоторые
направления современных исследований в названной области.
Первая работа, ставшая уже хрестоматийной, это Психология искусства
Л.С.Выгодского (1986г.). Обратимся к той ее части, где дается оценка
психоанализу.
Психоанализ является такой психологической системой, которая
предметом своего изучения избрала бессознательную жизнь и ее проявления.
Для психоанализа было особенно важно попробовать применить свой метод к
толкованию вопросов искусства. До сих пор психоанализ имел дело с двумя
главными фактами проявления бессознательного - сновидением и неврозом. И
первую, и вторую форму он понимал и толковал как известный компромисс или
конфликт между бессознательным и сознательным. Естественно было
попытаться взглянуть и на искусство в свете этих двух основных форм
проявления бессознательного. Психоаналитики (Ранк, Сакс, Фрейд) с этого и
начали, утверждая, что искусство занимает среднее место между сновидением
и неврозом и что в основе его лежит конфликт, который уже "презрел для
сновидения, но еще не сделался патогенным". В нем так же, как и в этих
двух формах, проявляется бессознательное, но только несколько иным
способом, хотя оно совершенно той же природы. "Таким образом, художник в
психологическом отношении стоит между сновидцем и невротиком;
психологический процесс в них по существу одинаков, он только различен по
степени..."[25,25]
И далее З.Фрейд делает вывод, что самое существенное для понимания
искусства в фантазиях заключается в том источнике, из которого они берутся.
Нужно сказать, что фантазирует отнюдь не счастливый, а только
неудовлетворенный. Неудовлетворенные желания - побудительные стимулы
фантазии. Каждая фантазия - это осуществление желания, корректив к
неудовлетворяющей действительности. Поэтому Фрейд полагает, что в основе
поэтического творчества, так же как в основе сна и фантазий, лежат
неудовлетворенные желания, часто такие, "которых мы стыдимся, которые мы
должны скрывать от самих себя и которые поэтому вытесняются в область
бессознательного". [25,26]
"Таким образом, - по Фрейду, - художественное произведение для самого
поэта является прямым средством удовлетворить неудовлетворенные и
неосуществленные желания, которые в действительной жизни не получили
осуществления. Как это совершается, можно понять при помощи теории
аффектов, развитой в психоанализе".[25,27] Согласно этой теории происходит
следующий механизм: "художественное произведение вызывает наряду с
сознательными аффектами также и бессознательные, гораздо большей
интенсивности и часто противоположно окрашенные. Представления, с помощью
которых это совершается, должны быть так избранны, чтобы у них наряду с
сознательными ассоциациями были бы достаточные ассоциации с типичными
бессознательными комплексами аффектов. Способность выполнить эту сложную
задачу художественное произведение приобретает в силу того, что при своем
возникновении оно играло в душевной жизни художника ту же роль, что для
слушателя при репродукции, то есть давало возможность отвода и
фантастического удовлетворения общих им бессознательных желаний".[25,28]
На этом основании целый ряд исследователей развивает теорию
поэтического творчества, в которой сопоставляет художника с невротиком. Но
заявляя это, психоаналитики ни в коей мере не хотят гения приравнять к
сумасшедшему. "Вслед за Гейне они склонны думать, что поэзия есть болезнь
человека, спор идет только о том, к какому типу душевной болезни следует
приравнять поэта. Во всяком случае, все согласны с тем, что поэт в
творчестве высвобождает свои бессознательные влечения при помощи механизма
переноса или замещения, соединяя прежние аффекты с новыми
представлениями".[25,28] В качестве примера можно привести знаменитое
признание Гоголя, "который утверждал, что он избавляется от собственных
недостатков и дурных влечений, наделяя ими героев и отщепляя таким образом
в своих комических персонажах собственные пороки".[25,29]
Таким образом, "искусство оказывается чем-то вроде терапевтического
лечения для художника и для зрителя - средством уладить конфликт с
бессознательным, не впадая в невроз". "Но так как психоаналитики склонны
все влечения сводить к одному и Ранк даже берет эпиграфом к своему
исследованию слова поэта Геббеля: "Удивительно, до какой степени можно
свести все человеческие влечения к одному; у них по необходимости вся
поэзия сводится к сексуальным переживаниям, как лежащим в основе всякого
поэтического творчества и восприятия; именно сексуальные влечения, по
учению психоанализа, составляли основной резервуар бессознательного, и тот
перевод фондов психической энергии, который совершается в искусстве, есть
по преимуществу сублимация половой энергии, то есть отклонение ее от
непосредственно сексуальных целей и превращение в творчество".[25,29]
Большим недостатком всех психоаналитических исследований Л.С.Выгодский
называет их небрежное отношение к анализу формы, и единственное
исследование, которое, по его мнению, избежало этого недостатка - это
исследование З.Фрейда "Остроумие и его отношение к бессознательному",
которое тоже исходит из сближения остроты со сновидением. При этом З.Фрейд
отмечает, что при всем сходстве острота для психолога коренным образом
отличается от сновидения. "Важнейшее отличие заключается в их социальном
соотношении. Сновидение является совершенно асоциальным душевным продуктом;
оно не может ничего сказать другому человеку... Острота является, наоборот,
самым социальным из всех душевных механизмов, направленных на получение
удовольствия".[73,162] "Этот тонкий точный анализ, - по мнению
Л.С.Выгодского, - позволяет Фрейду не валить в одну кучу все решительно
произведения искусства, но даже для таких трех близко стоящих форм, как
остроумие, комизм и юмор, указать три совершенно разных источника
удовольствия. Единственной погрешность самого Фрейда является попытка
толковать сновидения вымышленные, которые видят герои литературного
произведения как действительные. В этом сказывается тот же наивный подход к
произведению искусства, который обнаруживает исследователь, когда по
"Скупому рыцарю" хочет изучить скупость действительную".[25,42]
В этом мы не можем ни согласиться с Л.С.Выгодским. Действительно,
основная ошибка не только 3.Фрейда, но и всех психологов, обращающихся к
анализу текстов, это полное приравнивание ими художественного произведения
с реальной писателю действительности, с имевшими место у него
переживаниями, и то тождество, которые исследователи психологи видят между
автором и главным героем произведения.
Следующая работа, на которой мы остановимся, это Бессознательное,
функциональная асимметрия, язык и творчество В.В.Иванова (1994г.), в
которой автор занимался исследованием функциональной асимметрии мозга. Его
гипотеза заключается в допущении, что бессознательное связано прежде всего
с правым полушарием, в норме немым. В частности было обращено внимание на
возможность участия именно правого полушария в формировании сновидений.
Кроме того, по мнению исследователя, осознанное понимание сферы пола,
характерное для взрослого, относится к доминантному по речи (левому)
полушарию.[62,46]
Применительно к анализу творческой личности и собственно творчества,
эти открытия приобретают следующую интерпретацию: "правое полушарие
отвечает за образность пушкинского "Я помню чудное мгновение", но не за
известный левополушарный авторский прозаический комментарий к
биографическому эпизоду, отраженному в этом стихотворении. Личная драма
Блока, как и соотношение между разными жанрами стихов (возвышенных,
обращенных к Софии, и непристойных) Владимира Соловьева, подлинники
которых, как и писем, продиктованных им самому себе от имени Софии,
написаны разными подчерками, возможно, разными руками, и это может
объясняться тем же отличием образного (инфантильного или сублимированного
надсексуального) содержания эмоций правого полушария и вербализуемой (в том
числе в цинических или эротических высказываниях) половой активности левого
полушария и контролируемых им подкорковых областей. Любовь и творчество в
норме, как и бред, в патологии могут быть соотнесены именно с правым
полушарием, а осознаваемый разумом секс - с левым. Левое и правое полушария
противопоставлены и как системы управления, с одной стороны, положительными
эмоциями (вплоть до эйфории), с другой стороны, депрессией и тенденцией к
саморазрушению". [62,47]
"В гипотетической форме можно было бы предположить, что самоубийство
(или близкие к этому формы поведения, например, провоцирующие дуэль у
русских поэтов Х1Хв.) и фрейдовский "институт смерти" можно связать с
правым полушарие (самоубийство - предельный случай, который с этой точки
зрения можно описать как убийство правым полушарием левого)".[62,47]
Обращаясь к трактовке творческого процесса, В.В.Иванов говорит, что
"цензура левого полушария в некоторых случаях должна быть снята
(заторможена) для усиления или хотя бы для обеспечения творческой образной
деятельности. С этим связано четкое отрицательное отношение к психоанализу
крупных художников слова. Всем известны часто повторяющиеся нападки
Набокова на венскую школу. Стоило бы посвятить особый психоаналитический
этюд выяснению причин этой враждебности автора "Лолиты" (фрейдисткое
истолкование которой естественно напрашивается) к Фрейду. Позволю себе
привести один пример из собственных воспоминаний. Как-то я спросил
А.Д.Ахматову, почему она так враждебна к психоанализу. На это она мне
ответила, что если бы она прошла курс психоанализа, искусство для нее было
бы невозможно..." "После того, как творческая образная функция правого
полушария заторможена из-за включения психоаналитической вербализации,
среди разных функций этого полушария побеждает депрессивная -
деструктивная".[62,51]
"Среди примеров, иллюстрирующих взаимодополнительность
психоаналитической вербализации и творческой образной переработки,
цензурируемых левым полушарием... комплексов, приведу биографическую
предысторию "Степного волка" Германа Гессе... Гессе, несколько лет
страдавший тяжелейшей депрессией, сразу после окончания первой войны начал
проходить курс психоанализа. Его жизненная ситуация все отягощалась,
облегчение не наступало, невроз усиливался. В трагической и художественно
выкристаллизовавшейся форме этот круг депрессивных переживаний выражен у
Гессе в позднее опубликованном стихотворении "Степной волк". Но только
художественная сублимация в замечательном одноименном романе принесла Гессе
освобождение от страданий. Тогда и возникает тот просветленный взгляд на
мир, который присущ позднему Гессе. Творчество оказалось завершением
процесса лечения, начатого психоанализом.[62,52]
Следующее исследование – Л.Салямон О физиологии эмоционально-
эстетических процессов (1968г.). Исследователь поднимает важную для нас
проблему соотношения физиологии и литературоведения (так как физиология
является основой психологии для нас ее интеграция с литературой так же
представляет интерес). Л.Салямон отмечает, что физиологические и
эстетические явления упоминаются вместе, обычно для их противопоставления.
И "порой высказываются опасения, что физиологический анализ художественного
творчества" либо "может "убить" самое искусство", либо "может привести к
вульгарной биологизации гуманитарных наук". [62,215]
Говоря о необоснованности этих опасений, автор утверждает: Никогда
еще анализ явления не устранял самого явления. Исследование механизмов
мышечного сокращения не отразилось на походке людей... Творчество не
исчезнет от того, что его физиологические механизмы станут специалистам
более понятны.[62,215 ]
Кроме того, Л.Салямон подчеркивает, что "физиология не имеет также
претензий (и, конечно, возможностей) поглотить или подменить
литературоведение". Это же мы можем сказать и в отношении психологии:
используя ее данные, ее научные достижения, мы не стремимся заменить
психологическим анализом литературоведческий анализ содержания
произведений. Но без ее помощи мы не смогли бы полноценно раскрыть
механизмы творческого процесса, сущность формирования личности писателя.
Последняя монография, к которой мы обратимся, это
Психофизиологические аспекты изучения творчества В.С.Ротенберга (1982г.),
где предлагается оригинальная трактовка творчеств. Исследователь считает,
что ...творчество - это разновидность поисковой активности, под которой нами
понимается активность, направленная на изменения ситуации или на изменение
самого субъекта, его отношения к ситуации, при отсутствии определенного
прогноза желательных результатов такой активности.[62,570]
По мнению автора, когда человек отказывается от поисковой активности
в ситуации, которая его не удовлетворяет, он становится более уязвимым к
вредным воздействиям, что может даже привести к его гибели. На основании
этого В.С.Ротенберг делает вывод, что "с биологической точки зрения наличие
или отсутствие поисковой активности более существенно, чем эмоциональная
оценка ситуации".[62,571]
Далее исследователь говорит, что "творчество... одна из наиболее
естественных форм реализации потребности в поиске. Разумеется, мы учитываем
существование наряду с ней других мотивов творчества - потребности в
самоутверждении, признании со стороны других членов общества и т.д." И при
этом "для людей творчески одаренных сам поиск нового... приносит гораздо
большее удовлетворение, чем достигнутый результат и тем более - его
материальные плоды". [62,572]
В противовес сторонникам психоанализа В.С.Ротенберг утверждает, что "в
процессе творчества, когда единственной целью и главной радостью является
постижение или созидание, никакие неудачи не являются настолько
психотравмирующими, чтобы заставить прекратить поиск, ибо отрицательный
результат - это тоже результат, и он означает только, что необходимо
расширить зону поиска. Нo если в это время в центре внимания оказываются
собственные переживания, если неудачи воспринимаются не с точки зрения их
значения для дальнейшей деятельности, а только как угроза престижу, тогда
они становятся психотравмирующими и могут вести к внутреннему конфликту и
активизации недостаточно изжитых комплексов".[62,573] Неврозы, которые
отрицательно сказываются на творческой продуктивности, по мнению
В.С.Ротенберга, также являются проявлением отказа от поиска.
Сравнивая свой подход к понятию творчества с психоаналитическим
представлением о творчестве как о сублимации нереализованных потребностей,
исследователь приходит к следующим выводам. "Если субъект вынужден
отказаться от удовлетворения некоторых потребностей, если за счет этого
зона поисковой активности поневоле оказывается суженной, то компенсаторно
может усилиться поиск в творчестве. Нo в принципе не менее вероятна и
другая возможность - вынужденный отказ от поиска способов удовлетворения
важных потребностей может оказаться столь травмирующим, что поведение по
типу отказа распространиться и на другие виды активности, в том числе и на
творчество. С другой стороны, ориентация на творчество может быть воспитана
с самых ранних лет и тогда совсем не обязательно сужение поля жизненной
поисковой активности для того, чтобы субъект из всех форм самореализации
выбрал именно творчество. Вот почему нет и не может быть однозначной связи
между фрустацией и творческой активностью, и концепция сублимации не дает
объяснения всем имеющимся фактам и не может считаться универсальной".
[62,574]
Второй аспект, затрагиваемый В.С.Ротенбергом в работе -это роль
межполушарной асимметрии, изучение которой он считает одним из наиболее
перспективных направлений в исследовании психофизиологии творчества.
Можно сказать, что в основе любого творчества (и художественного, и
научного) лежат взаимодополняющие отношения между двумя типами мышления,
(которые связаны с функциями левого и правого полушария). Действительно,
для творческого акта необходимо видеть действительность во всей ее
сложности и многогранности, воспринимать ее такой, какая она есть, что и
достигается благодаря возможностям пространственно-образного мышления.
Однако это только первый этап творческого процесса, этап инсайта. Для того
чтобы результаты деятельности пространственно-образного мышления превратить
из "вещи в себе" в вещь для нас, их необходимо проанализировать, критически
оценить и организовать в некоторую систему. Этот этап уже не возможен без
участия логико-вербального мышления. Оно обеспечивает направление
творческой активности и ограничивает ее потенциальную хаотичность.[62,578]
"В. настоящее время имеются прямые доказательства решающего значения
для творчества правополушарного мышления, создающего специфический
пространственно-образный контекст. Показано, что при органическом поражении
левого полушария мозга у художников и музыкантов практически не страдают их
артистические способности, а иногда даже повышается уровень эстетической
выразительности творчества".[62,580]
На этом этапе исследования В.С.Ротенберг делает вывод: "творческая
деятельность, следовательно, является защитной для здоровья субъекта не
только потому, что это оптимальный способ реализации поисковой активности,
но и потому, что при этой деятельности создаются условия для наиболее
полного использования особенностей правополушарного мышления".[62,586]
И еще один аспект, который затрагивает исследователь, это
отношения между сновидением и творчеством. "Исследований, посвященных
влиянию быстрого сна и сновидений на процессы творчества, - отмечает автор,
- относительно немного. Установлено, что у лиц с высоким творческим
потенциалом в сновидениях более выражены первичные процессы мышления (т.е.
более активно невербальное образное мышление) по сравнению с
контролем".[62,588]
Теоретические аргументы этого вопроса сводятся к следующему. Выше уже
говорилось, что образное мышление играет определенную роль на этапе
созревания творческого решения и на этапе инсайта, "озарения". Но
заключительным этапом любого творческого акта является организация,
критический анализ и приведение в упорядоченную систему результатов
активности образного мышления. Без этого этапа творческий акт останется,
что называется "вещью в себе", будет представлять хаотическое
разнонаправленное движение отрывочных идей и образов и, соответственно, не
будет иметь почти никакого социального значения. Для этого последнего этапа
творчества решающим является взаимодействие вербального и невербального
мышления.
В сновидениях нарушены условия для такого взаимодействия. Особенность
сновидно измененного сознания заключается в его своеобразной
диссоциации.[62,589]
Признавая, что в сновидениях есть определенные предпосылки к
творческому решению, - В.С.Ротенберг вынужден одновременно констатировать,
- что эти предпосылки часто нейтрализуются другими свойствами сновидно
измененного сознания. Следовательно, свершение творческого акта не может
относиться к числу основных функций сновидения". [62,591]
Кроме того, В.С.Ротенберг считает, что особенно велико значение
сновидений при неврозах. В сновидениях осуществляется временное разрешение
мотивационного конфликта. С этой целью сновидения активно используют все
возможности образного мышления, и этому очень способствует отсутствие
контроля со стороны вербального мышления и сознания. В то же время работа
сновидений постоянно направляется второй функцией сознания - функцией
видения себя как "субъекта-личности", которая в сновидениях остается
сохранной. После успешного действия сновидений уменьшается невротическая
тревога и соответственно восстанавливаются творческие возможности.
[62,591]
"У сензитивных личностей, - по данным исследователя, - выявлена
зависимость между образностью, подробностью, необычностью и эмоциональной
насыщенностью сновидений, с одной стороны, и творческой продуктивностью - с
другой. Высокая сензитивность (т.е. чувствительность ко всем изменениям
среды) обеспечивает восприятие реальности во всей ее сложности и
противоречивости. Это необходимая предпосылка успешного творчества, нo это
же в принципе является предпосылкой для развития внутренних конфликтов, и
если эти конфликты не удается разрешить с помощью механизмов
психологической защиты, они могут препятствовать творчеству. Одним из
важнейших механизмов психологической защиты является быстрый сон. Чем выше
функциональные возможности образного мышления, тем успешнее творчество и
тем богаче сновидения. Сновидения действительно являются творческим актов,
но с ограниченной задачей - образное мышление используется в них для
решения мотивационного конфликта.[62,592]
Таким образом, и творческая продуктивность, и сновиденческая
активность могут быть независимыми следствиями двух других феноменов -
сензитивности и силы образного мышления. Но реальные отношения еще сложнее,
ибо сновидения, способствуя восстановлению поисковой активности и устраняя
невротическую тревогу, тем самым косвенно содействуют творческой
продуктивности. И наконец, состояние творческого подъема, близкого к
инсайту или непосредственно следующего за ним, может на какое-то время
уменьшить потребность в сновидениях за счет очень высокого уровня поисковой
активности. В эти периоды сам творческий экстаз, счастливая поглощенность
любимым делом полностью спасает от внутренних конфликтов.[62,593]
В конце работы В.С.Ротенберг говорит, что рассмотренные им проблемы
далеки от окончательного решения, и совершенно верно указывает на
целесообразность и практическую необходимость сопоставления приведенной
теоретической модели с особенностями личности и процессом творчества у
известных своими достижениями лиц (в нашем случае - с личностью и
творчеством писателей).
Завершая освещение истории изучаемого вопроса, можно сделать вывод,
что круг проблем, охватываемый психологией литературного творчества,
достаточно велик. Но, как мы видели, исследованиями в этом научном
направлении занимались только специалисты психологи. Поэтому мы хотим
уточнить, что наша цель – литературоведческое изучение психологии
литературного творчества с дальнейшим практическим оформлением результатов
исследования в качестве научно-методического комплеса и с использованием
последнего при подготовке студентов-филологов к их профессиональной
деятельности в качестве исследователей творчества писателей, литературных
критиков. Необходимость подготовки подобного комплекса продиктована опытом
наблюдений за теми сложностями, которые возникают у студентов при
сопоставительном анализе продукта творчества (литературного произведения) и
личности субъекта творчества (писателя). Выбор предметов исследования –
проблема гениальности, креативность, личностные особенности писателей –
отвечает поставленной цели.
1.1 Проблема гениальности
Первая проблема, которая встает перед исследователем психологии
творчества – это проблема гениальности творца. Затронув же эту проблему
нельзя не столкнуться с целым рядом вытекающих из нее: гений и
наследственность, гений и невроз, способности, сопутствующие гениальности и
мн. др. Большое количество исследователей из разных областей науки, в
разные времена пытались, и до сих пор пытаются, найти объяснение редкому
рождению гениальных людей, отыскать закономерности, причины,
обуславливающие их появление. Мы в своей работе тоже обращаемся к изучению
проблемы наследственности, развития способностей, гениальности, сопоставив
биографические сведения и творческое своеобразие двух великих писателей
Н.Гоголя и М.Булгакова.
Среди всех гипотез, призванных объяснить появление гения в искусстве
его особой психофизической структурой, наибольшее удивление и наиболее
оживленные споры вызвал взгляд на тесную причинную связь между высшими
качествами духа и невропатическими предрасположениями в том виде, в каком
он был высказан уже давно (но только частично) и в каком он был развит в
новое время. Другими словами, гипотеза гений и невроз.
Здесь можно вспомнить то обстоятельство, что в нерезко выраженной
форме те или другие психопатические особенности присущи почти всем
нормальным людям. Как правило, чем резче выражена индивидуальность, тем
ярче становятся и свойственные ей психопатические черты. Неудивительно, что
среди людей высокоодаренных, с богато развитой эмоциональной жизнью и легко
возбудимой фантазией количество несомненных психопатов оказывается довольно
значительным.
Чтобы правильно оценить такие факты, надо еще помнить, что в создании
гениального произведения принимают участие два фактора: среда (эпоха) и
творческая личность, что многие психопаты именно благодаря своим
психопатическим особенностям должны быть гораздо более чуткими к запросам
эпохи, чем так называемые нормальные люди. Историю интересуют только
творения и, главным образом, те их элементы, которые имеют не личный,
индивидуальный, а общий, непреходящий характер.
Творческая личность, отступая перед историей на задний план, по своей
биологической ценности вовсе не должна иметь то же положительное значение,
какое объективно принадлежит в соответствующей области ее творению.
По мнению выдающегося отечественного психиатра П.Б.Ганнушкина, уже
само слово “личность” подчеркивает индивидуальное в противоположенной схеме
(“норме”). Это индивидуальное и помогает раскрыться гениальности. А если бы
на место гения претендовал человек с “идеально-нормальной” психикой, то
вряд ли бы он дождался творческого озарения, ибо всегда действовал бы без
предвзятости, и внутренние импульсы его деятельности постоянно
регулировались бы внешними факторами. Реальное, действительное поведение
одаренной личности свидетельствует о ее неповторимых особенностях и
своеобразии.
В ситуациях объективно сложных заострение личностных особенностей
может достичь критического напряжения, когда выявляется состояние,
пограничное между нормой и патологией. Однако внешне у гения такие
психические пики, как правило, могут быть незаметны или проявляться крайне
редко, что связано с большими возможностями самокомпенсации. Напротив,
творческие состояния с умственной перегрузкой у обычного человека приводят
к дефициту компенсаторных ресурсов личности, а при частом повторении
ситуации – к хронически протекающей психической дезадаптации или стрессу.
Если “полноценный” гений вписан в мир творчества всей своей
устоявшейся структурой отношений, то одаренная личность, чей успех
достигается ценой психического срыва, может при повторных творческих опытах
не только утратить перспективу нормализации своего состояния, но и нажить в
конце концов стойкое психическое или соматическое расстройство. Примером
является судьба ряда высокоодаренных и талантливых людей, достигших ценой
невероятного внутреннего напряжения вершин творческого вдохновения. Они
оставили после себя гениальные вещи, но за ценой достижений стояли издержки
в личной жизни, здоровье, общественном положении. Такие лица, которые
самоотверженно поверяли гармонию алгеброй и время от времени
вознаграждались встречей с чудом, составляют своеобразную группу талантов.
Судьба их интересна и поучительна для опыта науки и жизни. Причем внимание
привлекают не только примеры творческой самоотверженности, переходившей в
самопожертвование, но и умение приспособить к идее свой жизненный уклад, и
роковые ошибки, и вся та трепещущая аура притягательной энергии вокруг,
которая неодолимо увлекала их в пламя.
Есть две противоположные точки зрения: талант — это максимальная
степень здоровья, талант — это болезнь. Традиционно последнюю точку зрения
связывают с именем гениального Чезаре Ломброзо. Правда сам Ломброзо никогда
не утверждал, что существует прямая зависимость гениальности и безумия,
хотя и подбирал эмпирические примеры в пользу этой гипотезы: Седина и
облысение, худоба тела, а также плохая мускульная и половая деятельность,
свойственная всем помешанным, очень часто встречается у великих мыслителей
(...). Кроме того, мыслителям, наряду с помешанными, свойственны:
постоянное переполнение мозга кровью (гиперемия), сильный жар в голове и
охлаждение конечностей, склонность к острым болезням мозга и слабая
чувствительность к голоду и холоду.[51,87]
Ломброзо характеризует гениев как людей одиноких, холодных,
равнодушных к семейным и общественным обязанностям. Среди них много
наркоманов и пьяниц: Мюссе, Клейст, Сократ, Сенека, Гендель, По. Двадцатый
век добавил в этот список множество имен, от Фолкнера и Есенина до
Хендрикса и Моррисона.
Гениальные люди всегда болезненно чувствительны. У них наблюдаются
резкие спады и подъемы активности. Они гиперчувствительны к социальному
поощрению и наказанию и т. д. Ломброзо приводит любопытные данные: в
популяции евреев-ашкенази, живущих в Италии, больше душевнобольных, чем у
итальянцев, но больше и талантливых людей (сам Ломброзо был итальянским
евреем). Вывод, к которому он приходит, звучит следующим образом: гений и
безумие могут совмещаться в одном человеке.
Список гениев, больных душевными заболеваниями, бесконечен. Эпилепсией
болели Петрарка, Мольер, Флобер, Достоевский, не говоря уже об Александре
Македонском, Наполеоне и Юлии Цезаре. Меланхолией болели Руссо, Шатобриан.
Психопатами (по Кречмеру) были Жорж Санд, Микеланджело, Байрон, Гете и
другие. Галлюцинации были у Байрона, Гончарова и многих других. Количество
пьяниц, наркоманов и самоубийц среди творческой элиты не поддается
подсчету.
Гипотеза гений и безумие возрождается и в наши дни (Д. Карлсон). Как
это ни удивительно, согласующееся с современными представлениями о природе
творчества, определение гениальности дал Ломброзо:
Особенности гениальности по сравнению с талантом в том отношении, что она
является чем-то бессознательным и проявляется неожиданно.[51,88]
Следовательно, гений по преимуществу творит бессознательно, точнее, через
активность бессознательного творческого субъекта. Талант же творит
рационально, на основе продуманного плана. Гений по преимуществу — креатив,
талант — интеллектуал, хотя и та и другая общие способности есть у обоих.
Что касается колебаний настроения, то еще Вильям Гирш (1895г.) отмечал их
наличие у гениев, а многочисленные исследования выявили взаимосвязь
креатизма с нейротизмом. Заметим, что нейротизм в меньшей мере определяется
генотипом, чем другие черты темперамента.
Выделяются и другие признаки гения, отличающие его от таланта:
оригинальность, универсальность, продолжительность творческого периода
жизни.
Однако несомненно: в отличие от просто креативов, гений обладает
очень мощной активностью бессознательного и, как следствие (а может быть,
это причина?), склонен к крайним эмоциональным состояниям.
Психологическая формула гения может выглядеть следующим образом:
Гений =(высокий интеллект + еще более высокая креативность)
активность психики [40,174]
Поскольку креативность преобладает над интеллектом, то и активность
бессознательного преобладает над сознанием. Возможно, что действие разных
факторов может привести к одному и тому же эффекту – гиперактивности
головного мозга, что в сочетании с креативностью и интеллектом дает феномен
гениальности. [40,174]
В основу своего представления о природе гениальности мы возьмем вывод
российских ученых о направленности эмоционального фактора. Причем ими
акцентируется внимание на роли не только нормальных, но и патологических
эмоций.[81,10]
Высокий уровень мыслительных процессов у великих людей никаких
сомнений не вызывает. Интерес представляют условия, дающие возможность
проявляться гениальности и одаренности, - генетическая основа, поддержание
баланса физиологического и психического равновесия, влияния патологических
факторов, инерционные, продуктивные и деструктивные моменты в поле сознания
и эмоциональной сфере, социальные условия.
В свое время был предложен термин эвропатология гениальной и
одаренной личности, так как творческая продуктивность гения не укладывается
в рамки представлений о нормальной психической деятельности. (Это не совсем
верно).
Наоборот, все большее понимание получают мнения о качественно иной
природе нормы гения, нормы, которые толерантно дополняют элементы
патологии. И выраженность в характеристике гениальной личности
генетических, физиологических, психологических аномалий в самых причудливых
комбинациях уже признается своего рода обязательным условием, без которого
поток сознания не может преодолеть барьер обыденности.
Гениальная личность – источник и пример творческого энтузиазма.
Сегодня психологизм феноменального и высокопродуктивного творчества
рассматривается как интегральное событие, необходимо включающие такие
элементы активации, которые характеризуются симптомами психической
аномальности в какой угодно форме.
Современная наука располагает обширными сведениями, позволяющими
сделать вывод, что психопатологическая отягченность ближайших предков и
родственников гениев – явление почти закономерное и здесь не может быть
речи о случайности. Наоборот, проявление гениальности – результат
обязательного скрещивания таких биологически родовых линий, из которых одна
линия предков (например, отцовская) является носителем потенциальной
одаренности, другая же линия (допусти, материнская) включает элементы
психической аномальности.
Биогенетическая необходимость присутствия этих двух компонентов для
выявления гениальной одаренности является настолько значимым условием, что
приобретает характер биогенетического закона. Вне рамок этого закона не
может быть выявлен гений, выдающийся талант или великий человек вообще.
Критерием гениальности для нас остается творческая положительная
продуктивность, обогащающая человечество ценностями высокого морального
порядка.
Попробуем применить данный биогенетический закон при анализе биографий
Н.В.Гоголя и М.А.Булгакова.
Н.В.ГОГОЛЬ
Отец – Василий Афанасьевич Гоголь, был, по словам
А.С.Данилевского, человеком в высшей степени интересным, бесподобным
рассказчиком и обладал несомненным эстетическим чутьем и литературным
талантом. Он писал стихи, ему принадлежит авторство двух комедий, которые
высоко ценил его гениальный сын и о которых тепло отзывались современники,
подчеркивая детали колоритного бытоописания. Таким образом, генетическая
линия отца Н.В.Гоголя – выразителя жизнерадостного и оптимистического
литературного дилетантизма, является линией потенциальной талантливости.
Мать – Мария Ивановна Гоголь, по всем данным была душевнобольным.
Об этом остались воспоминания А.С.Данилевского (приятеля Гоголя), а также
Н.А.Трохимовского, близко знавшего семью великого писателя. Последний
оставил даже письменное свидетельство (Русская старина, июль 1888г.) о
том, что Мария Ивановна Гоголь была крайне впечатлительна и подозрительна.
Бывали дни, недели, целые месяцы, когда впечатлительность М.И.Гоголь
доходила до крайних пределов, достигала почти болезненного состояния.
Вполне вероятно, что ее подозрительность принимала подчас характер
бредовых идей. Затем мы можем констатировать явно болезненные и
легкомысленные поступки в практических делах. Так ее дочери указывали, что
она покупала совершенно ненужные вещи (даже в кредит), которые потом
приходилось отдавать обратно. В.И.Шенрок, биограф Н.В.Гоголя, говорил о ее
болезненной мечтательности и о странной задумчивости, продолжавшейся
часами, причем выражение ее лица резко изменялось.
Известно также, что мать Н.В.Гоголя приписывала сыну весь технический
прогресс, изобретение телеграфа, железных дорог и т.д. и не было никакой
возможности разубедить ее в этом. Наконец, сам Н.В.Гоголь считал ее
душевнобольной. В 1830г. он обиженно пишет матери: Вы мне приписываете те
сочинения, которых бы я никогда не признал своими...[28,38] А в 1839г.
делится с сестрой (Анной Васильевной): Слава Богу, наша маменька физически
здорова, я разумел душевную, умственную болезнь, о ней была речь.[28,174]
Известный отечественный психиатр профессор В.Ф.Чиж в своей капитальной
монографии о болезни Н.В.Гоголя считает М.И.Гоголь также ненормальной.
Кроме матери определенно выраженным психозом страдал и племянник Н.В.Гоголя
Трушковский.
Таким образом, по материнской линии мы видим психопатический
компонент. От скрещивания этой диссоциативной линии с отцовской возможны
психические нарушения, которыми, как известно, страдал и сам великий
писатель, и его родственники (племянник).
Но подобный взгляд на распределение психопатологии у родственников
Н.В.Гоголя не единственный. В.Г.Короленко, также занимавшийся изучением
трагедии великого юмориста, придерживается иного мнения. Он считает, что
резкая смена настроения в произведениях Гоголя и в его характере является
глубокой, прирожденной чертой, полученной писателем, наоборот, от отца.
Исследователь приводит в качестве доказательства следующие биографические
факты. Так в одном письме к Д.П.Трощинскому сам ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
(К ПРОБЛЕМЕ ПСИХОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА)
Магистерская работа на соискательство
академической степени
магистра филологии
СОДЕРЖАНИЕ
Введение ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... . ... ..3
1 Проблемы психологии литературного творчества ... ... ... ... ... ... ... ... ..5
1. Проблема гениальности ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...15
2. Общие способности и креативность, личностные качества писателей ... ..28
3. Влияние религии на формирование творческих индивидуальностей
Н.В.Гоголя и М.А.Булгакова ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..48
1. Влияние творчества Н.В.Гоголя на творчество М.А.Булгакова как проблема
литературных традиций ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .58
2.1 Гоголь как образец для творческого подражания М.А.Булгакова ... ... ... .58
2.2 Гоголевские корни в творчестве М.А.Булгакова ... ... ... ... ... ... ... ...62
Заключение ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..90
Список литературы ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... 92
ВВЕДЕНИЕ
В современном научном мире возникла тенденция интеграции наук. То же
касается искусствоведения и психологии. С одной стороны, искусствоведение
все больше и больше начинает нуждаться в психологических обоснованиях. С
другой стороны, и психология, стремясь объяснить поведение в целом, не
может не тяготеть к сложным проблемам эстетической реакции.
В качестве примера подобного сближения научных дисциплин можно
привести развивающую психолингвистику, но, в то же время, практически
отсутствуют взаимодополняющие исследования психологии с другой
филологической наукой - литературоведением. Хотя, как верно отмечает Е.А
Лапина (1983г.): Проблемы художественного творчества включают важные и
достаточно сложные аспекты: социально-исторические и личностные условия
творчества, взаимодействие культурных традиций и новаторства, природу
художественного таланта, взаимоотношения художника с обществом и др.
Изучение этих и других не менее сложных вопросов, до сих пор мало
изученных, есть та область, где содружество специалистов различных
гуманитарных профессий (искусствоведов, философов, психологов, эстетиков)
необходимо.
Объектом данного исследования является в большей степени психология
литературного творчества, точнее творческой индивидуальности, писателей
Н.В. Гоголя и М.А. Булгакова. На наш взгляд, на современном этапе развития
филологической науки мало заявлять об автобиографизме творчества того или
иного писателя, сравнивать наличие в произведениях имен и событий, имевших
место в жизни самого автора, необходимо выявлять те психологические
особенности личности писателя, которые повлияли на формирование его
творческой индивидуальности, и те причины (опять-таки психологические),
которые приводят к отражению тех или иных биографических моментов жизни
писателей в ряде произведений.
Тем самым, актуальность нашего исследования определяется новым витком
спирали в развитии филологии - ее интеграции с психологией.
Цель данной работы – исследовать традиции Н.В.Гоголя в творчестве
М.А.Булгакова с точки зрения психологии литературного творчества.
В работе мы обращаемся к следующим методам и приемам исследования:
аналитическому, сравнительно-историческому, описательному,
сопоставительному, контекстуальному и интертекстуальному рассмотрению,
интерпритации.
Структура данной работы: она состоит из двух глав, разбитых в свою
очередь на параграфы. Содержание первой главы посвящено проблемам
психологии литературного творчества. Задачи, решаемые в этой части, это
попытки анализа проблемы гениальности, таланта и развития способностей
относительно личностей Н.В. Гоголя и М.А.Булгакова, и связанные с
ними проблемы одаренности и особенности психологии писателей, как
обязательные составные творческой деятельности. В итоге обосновывается
возможность выявления общих психологических особенностей личности и
творчества Н.В Гоголя и М.А. Булгакова.
Вторая глава представляет собой собственно филологические аспекты
творчества писателей - исследование конкретных произведений - на уровне
образов, поэтики, языка. Основная задача - выявить единые для Н.В. Гоголя и
М.А. Булгакова особенности творческой индивидуальности, отразившиеся в
художественной манере, и предложить предполагаемую причину данного
единства.
Методологическую и теоретическую основу исследования составляют труды
психологов: Мэлхорнов [55], Л.П. Гримак [37],Н. Кузмина [49], А.Ю.
Козыревой [46], Л.С. Выготского [25], А.Н. Лука [52;53], В. Дружинина [40],
Э.А.Голубевой [34], Б.М. Теплова [71], Дж. Гилфорда [47], Г.Ю. Айзенка
[6] и др., и литературоведческих исследований творчества Н.В. Гоголя и М.А.
Булгакова (работы М.Чудаковой [77], Б. Соколова [69], Я. Зунделовича [45],
С. Петрова [58], Л. Жаравиной [75] и др.). Личностные черты психологии
писателей прослеживались так же по воспоминаниям современников.
Практическая значимость исследования заключается в возможности
использования его концептуальных идей в практике вузовского обучения.
Работа апробирована в лекционном варианте (4 курс РО), в форме доклада
на студенческой научной конференции (2000г.) и на конференции профессорско-
преподавательского состава ВКГУ (2001г.). Опубликованы тезисы выступлений в
сборнике трудов молодых ученых и статья в Региональном вестнике Востока
№4, 2000г.
Объем работы составляет 100 страниц компьютерного набора,
библиографический список – 82 наименования.
В заключении подводятся итоги работы, оговаривается возможность ее
практического использования и намечаются пути дальнейшего исследования
проблемы.
I ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА
Во введении мы заявили, что наше исследование носит интегрированный
психолого-литературоведческий характер. Теперь поясним, что мы под этим
понимаем. Как справедливо заметил Б.Г.Ананьев (1982г.) "несмотря на
огромную популярность искусства, оказалось, что психологические
закономерности его исследованы совершенно недостаточно." А "единственная
отечественная работа в этой области "Психология искусства" Л.С.Выгодского -
исследование, которое не раскрывает глубоко даже закономерности процесса
литературного творчества." Исследователь отмечает, что Выгодский -
прекрасный психолог, однако в названной работе он совершенно игнорирует
личностный принцип при исследовании закономерностей психологии искусства.
Между тем психологии не может быть без анализа личности творца. [ ,452] Для
нас это является принципиально важным - раскрыть механизмы становления
личности человека-творца.
На наш взгляд, взаимосвязь этих двух наук - психологии и
литературоведения - необходима при изучении двух глобальных проблем:
психологии литературного творчества и восприятия художественного
произведения читателем (зрителем). В данной работе мы затрагиваем только
первую из них.
Психология творчества вообще, и психология литературного творчества
в частности, охватывает широкий круг проблем: гениальности,
художественных способностей, физиологию эмоционально-эстетических
процессов, особенности личности творческих людей, роль бессознательного в
творческом процессе, вдохновение и интуицию, креативность, воображение и
многие другие. Мы в своей работе будем исследовать психологию литературного
творчества на примере творческих индивидуальностей Н.В.Гоголя и
М.А.Булгакова и подробно остановимся только на нескольких из
вышеперечисленных проблем: во-первых, на проблеме гениальности, во-вторых,
рассмотрим взаимосвязь общих способностей, особенностей мышления, личных
качеств, креативности двух писателей (их сходство и различие у Н.В.Гоголя и
М.А.Булгакова), в-третьих, исследуем влияние религии на психо-эмоциональное
состояние писателей и их творчество.
Вначале обратимся к истории развития психологии творчества как особого
научного направления. Психология творчества привлекала внимание мыслителей
всех эпох мировой культуры и развивалась по разным направлениям. В
философии проблемами творчества занимались Платон, Шопенгауэр, Мен ди
Биран, Бергсон, Н.О.Лоский (для этого направления характерно сближение с
гносеологией, главная задача - познание мира в процессе художественной
интуиции). Раскрытием метафизической сущности процесса творчества в
религиозно-этической интуиции занимались Ксенофан, Сократ, Платон,
Аквинский, Августин, Шеллинг, В.С.Соловьев.
В психологии развивалось два направления, раскрывающих проблемы
творчества: первое было связано с естествознанием и занималось
рассмотрением проблем творческого воображения, интуитивного мышления,
экстаза и вдохновения, объектизация образов, творчества первобытных
народов, толпы, детей, изобретателей (эврилогия), особенностей
бессознательного творчества (во сне) и т.п.
Второе направление было связано с психопатологией и рассматривало
проблемы гениальности и помешательства, влияния наследственности, пола,
суеверия и т.д. Исследователи этого направления - Ломброзо, Перти, Нордау,
Барин, Тулуз, Перэ, В.М.Бехтерев, В.Ф.Чиж.
В эстетике определением метафизической сущности мира в процессе
художественной интуиции интересовались Платон, Шиллер, Шопенгауэр, Шеллинг,
Бергсон, Ницше и др. Они изучали вопросы художественной интуиции в музыке,
архитектуре, живописи, танцах, вопросах зарождения художественных образов,
происхождения и строения художественных произведений, восприятия слушателя,
зрителя.
В центре внимания истории и литературы оказались народная поэзии мифы
и народные сказки, ритм в поэзии, литературные импровизации, психология
читателя и зрителя. Представители этого направления психологии творчества:
Дильтей, А.Потебня, А.Н.Веселовский, Н.Д.Овсяников-Куликовский и др.
За последние десятилетия появилось немало работ, посвященных
психологии творчества. Но, к сожалению, среди авторов, изучающих данную
проблему, практически не встречаются литературоведы. Рассмотрим некоторые
направления современных исследований в названной области.
Первая работа, ставшая уже хрестоматийной, это Психология искусства
Л.С.Выгодского (1986г.). Обратимся к той ее части, где дается оценка
психоанализу.
Психоанализ является такой психологической системой, которая
предметом своего изучения избрала бессознательную жизнь и ее проявления.
Для психоанализа было особенно важно попробовать применить свой метод к
толкованию вопросов искусства. До сих пор психоанализ имел дело с двумя
главными фактами проявления бессознательного - сновидением и неврозом. И
первую, и вторую форму он понимал и толковал как известный компромисс или
конфликт между бессознательным и сознательным. Естественно было
попытаться взглянуть и на искусство в свете этих двух основных форм
проявления бессознательного. Психоаналитики (Ранк, Сакс, Фрейд) с этого и
начали, утверждая, что искусство занимает среднее место между сновидением
и неврозом и что в основе его лежит конфликт, который уже "презрел для
сновидения, но еще не сделался патогенным". В нем так же, как и в этих
двух формах, проявляется бессознательное, но только несколько иным
способом, хотя оно совершенно той же природы. "Таким образом, художник в
психологическом отношении стоит между сновидцем и невротиком;
психологический процесс в них по существу одинаков, он только различен по
степени..."[25,25]
И далее З.Фрейд делает вывод, что самое существенное для понимания
искусства в фантазиях заключается в том источнике, из которого они берутся.
Нужно сказать, что фантазирует отнюдь не счастливый, а только
неудовлетворенный. Неудовлетворенные желания - побудительные стимулы
фантазии. Каждая фантазия - это осуществление желания, корректив к
неудовлетворяющей действительности. Поэтому Фрейд полагает, что в основе
поэтического творчества, так же как в основе сна и фантазий, лежат
неудовлетворенные желания, часто такие, "которых мы стыдимся, которые мы
должны скрывать от самих себя и которые поэтому вытесняются в область
бессознательного". [25,26]
"Таким образом, - по Фрейду, - художественное произведение для самого
поэта является прямым средством удовлетворить неудовлетворенные и
неосуществленные желания, которые в действительной жизни не получили
осуществления. Как это совершается, можно понять при помощи теории
аффектов, развитой в психоанализе".[25,27] Согласно этой теории происходит
следующий механизм: "художественное произведение вызывает наряду с
сознательными аффектами также и бессознательные, гораздо большей
интенсивности и часто противоположно окрашенные. Представления, с помощью
которых это совершается, должны быть так избранны, чтобы у них наряду с
сознательными ассоциациями были бы достаточные ассоциации с типичными
бессознательными комплексами аффектов. Способность выполнить эту сложную
задачу художественное произведение приобретает в силу того, что при своем
возникновении оно играло в душевной жизни художника ту же роль, что для
слушателя при репродукции, то есть давало возможность отвода и
фантастического удовлетворения общих им бессознательных желаний".[25,28]
На этом основании целый ряд исследователей развивает теорию
поэтического творчества, в которой сопоставляет художника с невротиком. Но
заявляя это, психоаналитики ни в коей мере не хотят гения приравнять к
сумасшедшему. "Вслед за Гейне они склонны думать, что поэзия есть болезнь
человека, спор идет только о том, к какому типу душевной болезни следует
приравнять поэта. Во всяком случае, все согласны с тем, что поэт в
творчестве высвобождает свои бессознательные влечения при помощи механизма
переноса или замещения, соединяя прежние аффекты с новыми
представлениями".[25,28] В качестве примера можно привести знаменитое
признание Гоголя, "который утверждал, что он избавляется от собственных
недостатков и дурных влечений, наделяя ими героев и отщепляя таким образом
в своих комических персонажах собственные пороки".[25,29]
Таким образом, "искусство оказывается чем-то вроде терапевтического
лечения для художника и для зрителя - средством уладить конфликт с
бессознательным, не впадая в невроз". "Но так как психоаналитики склонны
все влечения сводить к одному и Ранк даже берет эпиграфом к своему
исследованию слова поэта Геббеля: "Удивительно, до какой степени можно
свести все человеческие влечения к одному; у них по необходимости вся
поэзия сводится к сексуальным переживаниям, как лежащим в основе всякого
поэтического творчества и восприятия; именно сексуальные влечения, по
учению психоанализа, составляли основной резервуар бессознательного, и тот
перевод фондов психической энергии, который совершается в искусстве, есть
по преимуществу сублимация половой энергии, то есть отклонение ее от
непосредственно сексуальных целей и превращение в творчество".[25,29]
Большим недостатком всех психоаналитических исследований Л.С.Выгодский
называет их небрежное отношение к анализу формы, и единственное
исследование, которое, по его мнению, избежало этого недостатка - это
исследование З.Фрейда "Остроумие и его отношение к бессознательному",
которое тоже исходит из сближения остроты со сновидением. При этом З.Фрейд
отмечает, что при всем сходстве острота для психолога коренным образом
отличается от сновидения. "Важнейшее отличие заключается в их социальном
соотношении. Сновидение является совершенно асоциальным душевным продуктом;
оно не может ничего сказать другому человеку... Острота является, наоборот,
самым социальным из всех душевных механизмов, направленных на получение
удовольствия".[73,162] "Этот тонкий точный анализ, - по мнению
Л.С.Выгодского, - позволяет Фрейду не валить в одну кучу все решительно
произведения искусства, но даже для таких трех близко стоящих форм, как
остроумие, комизм и юмор, указать три совершенно разных источника
удовольствия. Единственной погрешность самого Фрейда является попытка
толковать сновидения вымышленные, которые видят герои литературного
произведения как действительные. В этом сказывается тот же наивный подход к
произведению искусства, который обнаруживает исследователь, когда по
"Скупому рыцарю" хочет изучить скупость действительную".[25,42]
В этом мы не можем ни согласиться с Л.С.Выгодским. Действительно,
основная ошибка не только 3.Фрейда, но и всех психологов, обращающихся к
анализу текстов, это полное приравнивание ими художественного произведения
с реальной писателю действительности, с имевшими место у него
переживаниями, и то тождество, которые исследователи психологи видят между
автором и главным героем произведения.
Следующая работа, на которой мы остановимся, это Бессознательное,
функциональная асимметрия, язык и творчество В.В.Иванова (1994г.), в
которой автор занимался исследованием функциональной асимметрии мозга. Его
гипотеза заключается в допущении, что бессознательное связано прежде всего
с правым полушарием, в норме немым. В частности было обращено внимание на
возможность участия именно правого полушария в формировании сновидений.
Кроме того, по мнению исследователя, осознанное понимание сферы пола,
характерное для взрослого, относится к доминантному по речи (левому)
полушарию.[62,46]
Применительно к анализу творческой личности и собственно творчества,
эти открытия приобретают следующую интерпретацию: "правое полушарие
отвечает за образность пушкинского "Я помню чудное мгновение", но не за
известный левополушарный авторский прозаический комментарий к
биографическому эпизоду, отраженному в этом стихотворении. Личная драма
Блока, как и соотношение между разными жанрами стихов (возвышенных,
обращенных к Софии, и непристойных) Владимира Соловьева, подлинники
которых, как и писем, продиктованных им самому себе от имени Софии,
написаны разными подчерками, возможно, разными руками, и это может
объясняться тем же отличием образного (инфантильного или сублимированного
надсексуального) содержания эмоций правого полушария и вербализуемой (в том
числе в цинических или эротических высказываниях) половой активности левого
полушария и контролируемых им подкорковых областей. Любовь и творчество в
норме, как и бред, в патологии могут быть соотнесены именно с правым
полушарием, а осознаваемый разумом секс - с левым. Левое и правое полушария
противопоставлены и как системы управления, с одной стороны, положительными
эмоциями (вплоть до эйфории), с другой стороны, депрессией и тенденцией к
саморазрушению". [62,47]
"В гипотетической форме можно было бы предположить, что самоубийство
(или близкие к этому формы поведения, например, провоцирующие дуэль у
русских поэтов Х1Хв.) и фрейдовский "институт смерти" можно связать с
правым полушарие (самоубийство - предельный случай, который с этой точки
зрения можно описать как убийство правым полушарием левого)".[62,47]
Обращаясь к трактовке творческого процесса, В.В.Иванов говорит, что
"цензура левого полушария в некоторых случаях должна быть снята
(заторможена) для усиления или хотя бы для обеспечения творческой образной
деятельности. С этим связано четкое отрицательное отношение к психоанализу
крупных художников слова. Всем известны часто повторяющиеся нападки
Набокова на венскую школу. Стоило бы посвятить особый психоаналитический
этюд выяснению причин этой враждебности автора "Лолиты" (фрейдисткое
истолкование которой естественно напрашивается) к Фрейду. Позволю себе
привести один пример из собственных воспоминаний. Как-то я спросил
А.Д.Ахматову, почему она так враждебна к психоанализу. На это она мне
ответила, что если бы она прошла курс психоанализа, искусство для нее было
бы невозможно..." "После того, как творческая образная функция правого
полушария заторможена из-за включения психоаналитической вербализации,
среди разных функций этого полушария побеждает депрессивная -
деструктивная".[62,51]
"Среди примеров, иллюстрирующих взаимодополнительность
психоаналитической вербализации и творческой образной переработки,
цензурируемых левым полушарием... комплексов, приведу биографическую
предысторию "Степного волка" Германа Гессе... Гессе, несколько лет
страдавший тяжелейшей депрессией, сразу после окончания первой войны начал
проходить курс психоанализа. Его жизненная ситуация все отягощалась,
облегчение не наступало, невроз усиливался. В трагической и художественно
выкристаллизовавшейся форме этот круг депрессивных переживаний выражен у
Гессе в позднее опубликованном стихотворении "Степной волк". Но только
художественная сублимация в замечательном одноименном романе принесла Гессе
освобождение от страданий. Тогда и возникает тот просветленный взгляд на
мир, который присущ позднему Гессе. Творчество оказалось завершением
процесса лечения, начатого психоанализом.[62,52]
Следующее исследование – Л.Салямон О физиологии эмоционально-
эстетических процессов (1968г.). Исследователь поднимает важную для нас
проблему соотношения физиологии и литературоведения (так как физиология
является основой психологии для нас ее интеграция с литературой так же
представляет интерес). Л.Салямон отмечает, что физиологические и
эстетические явления упоминаются вместе, обычно для их противопоставления.
И "порой высказываются опасения, что физиологический анализ художественного
творчества" либо "может "убить" самое искусство", либо "может привести к
вульгарной биологизации гуманитарных наук". [62,215]
Говоря о необоснованности этих опасений, автор утверждает: Никогда
еще анализ явления не устранял самого явления. Исследование механизмов
мышечного сокращения не отразилось на походке людей... Творчество не
исчезнет от того, что его физиологические механизмы станут специалистам
более понятны.[62,215 ]
Кроме того, Л.Салямон подчеркивает, что "физиология не имеет также
претензий (и, конечно, возможностей) поглотить или подменить
литературоведение". Это же мы можем сказать и в отношении психологии:
используя ее данные, ее научные достижения, мы не стремимся заменить
психологическим анализом литературоведческий анализ содержания
произведений. Но без ее помощи мы не смогли бы полноценно раскрыть
механизмы творческого процесса, сущность формирования личности писателя.
Последняя монография, к которой мы обратимся, это
Психофизиологические аспекты изучения творчества В.С.Ротенберга (1982г.),
где предлагается оригинальная трактовка творчеств. Исследователь считает,
что ...творчество - это разновидность поисковой активности, под которой нами
понимается активность, направленная на изменения ситуации или на изменение
самого субъекта, его отношения к ситуации, при отсутствии определенного
прогноза желательных результатов такой активности.[62,570]
По мнению автора, когда человек отказывается от поисковой активности
в ситуации, которая его не удовлетворяет, он становится более уязвимым к
вредным воздействиям, что может даже привести к его гибели. На основании
этого В.С.Ротенберг делает вывод, что "с биологической точки зрения наличие
или отсутствие поисковой активности более существенно, чем эмоциональная
оценка ситуации".[62,571]
Далее исследователь говорит, что "творчество... одна из наиболее
естественных форм реализации потребности в поиске. Разумеется, мы учитываем
существование наряду с ней других мотивов творчества - потребности в
самоутверждении, признании со стороны других членов общества и т.д." И при
этом "для людей творчески одаренных сам поиск нового... приносит гораздо
большее удовлетворение, чем достигнутый результат и тем более - его
материальные плоды". [62,572]
В противовес сторонникам психоанализа В.С.Ротенберг утверждает, что "в
процессе творчества, когда единственной целью и главной радостью является
постижение или созидание, никакие неудачи не являются настолько
психотравмирующими, чтобы заставить прекратить поиск, ибо отрицательный
результат - это тоже результат, и он означает только, что необходимо
расширить зону поиска. Нo если в это время в центре внимания оказываются
собственные переживания, если неудачи воспринимаются не с точки зрения их
значения для дальнейшей деятельности, а только как угроза престижу, тогда
они становятся психотравмирующими и могут вести к внутреннему конфликту и
активизации недостаточно изжитых комплексов".[62,573] Неврозы, которые
отрицательно сказываются на творческой продуктивности, по мнению
В.С.Ротенберга, также являются проявлением отказа от поиска.
Сравнивая свой подход к понятию творчества с психоаналитическим
представлением о творчестве как о сублимации нереализованных потребностей,
исследователь приходит к следующим выводам. "Если субъект вынужден
отказаться от удовлетворения некоторых потребностей, если за счет этого
зона поисковой активности поневоле оказывается суженной, то компенсаторно
может усилиться поиск в творчестве. Нo в принципе не менее вероятна и
другая возможность - вынужденный отказ от поиска способов удовлетворения
важных потребностей может оказаться столь травмирующим, что поведение по
типу отказа распространиться и на другие виды активности, в том числе и на
творчество. С другой стороны, ориентация на творчество может быть воспитана
с самых ранних лет и тогда совсем не обязательно сужение поля жизненной
поисковой активности для того, чтобы субъект из всех форм самореализации
выбрал именно творчество. Вот почему нет и не может быть однозначной связи
между фрустацией и творческой активностью, и концепция сублимации не дает
объяснения всем имеющимся фактам и не может считаться универсальной".
[62,574]
Второй аспект, затрагиваемый В.С.Ротенбергом в работе -это роль
межполушарной асимметрии, изучение которой он считает одним из наиболее
перспективных направлений в исследовании психофизиологии творчества.
Можно сказать, что в основе любого творчества (и художественного, и
научного) лежат взаимодополняющие отношения между двумя типами мышления,
(которые связаны с функциями левого и правого полушария). Действительно,
для творческого акта необходимо видеть действительность во всей ее
сложности и многогранности, воспринимать ее такой, какая она есть, что и
достигается благодаря возможностям пространственно-образного мышления.
Однако это только первый этап творческого процесса, этап инсайта. Для того
чтобы результаты деятельности пространственно-образного мышления превратить
из "вещи в себе" в вещь для нас, их необходимо проанализировать, критически
оценить и организовать в некоторую систему. Этот этап уже не возможен без
участия логико-вербального мышления. Оно обеспечивает направление
творческой активности и ограничивает ее потенциальную хаотичность.[62,578]
"В. настоящее время имеются прямые доказательства решающего значения
для творчества правополушарного мышления, создающего специфический
пространственно-образный контекст. Показано, что при органическом поражении
левого полушария мозга у художников и музыкантов практически не страдают их
артистические способности, а иногда даже повышается уровень эстетической
выразительности творчества".[62,580]
На этом этапе исследования В.С.Ротенберг делает вывод: "творческая
деятельность, следовательно, является защитной для здоровья субъекта не
только потому, что это оптимальный способ реализации поисковой активности,
но и потому, что при этой деятельности создаются условия для наиболее
полного использования особенностей правополушарного мышления".[62,586]
И еще один аспект, который затрагивает исследователь, это
отношения между сновидением и творчеством. "Исследований, посвященных
влиянию быстрого сна и сновидений на процессы творчества, - отмечает автор,
- относительно немного. Установлено, что у лиц с высоким творческим
потенциалом в сновидениях более выражены первичные процессы мышления (т.е.
более активно невербальное образное мышление) по сравнению с
контролем".[62,588]
Теоретические аргументы этого вопроса сводятся к следующему. Выше уже
говорилось, что образное мышление играет определенную роль на этапе
созревания творческого решения и на этапе инсайта, "озарения". Но
заключительным этапом любого творческого акта является организация,
критический анализ и приведение в упорядоченную систему результатов
активности образного мышления. Без этого этапа творческий акт останется,
что называется "вещью в себе", будет представлять хаотическое
разнонаправленное движение отрывочных идей и образов и, соответственно, не
будет иметь почти никакого социального значения. Для этого последнего этапа
творчества решающим является взаимодействие вербального и невербального
мышления.
В сновидениях нарушены условия для такого взаимодействия. Особенность
сновидно измененного сознания заключается в его своеобразной
диссоциации.[62,589]
Признавая, что в сновидениях есть определенные предпосылки к
творческому решению, - В.С.Ротенберг вынужден одновременно констатировать,
- что эти предпосылки часто нейтрализуются другими свойствами сновидно
измененного сознания. Следовательно, свершение творческого акта не может
относиться к числу основных функций сновидения". [62,591]
Кроме того, В.С.Ротенберг считает, что особенно велико значение
сновидений при неврозах. В сновидениях осуществляется временное разрешение
мотивационного конфликта. С этой целью сновидения активно используют все
возможности образного мышления, и этому очень способствует отсутствие
контроля со стороны вербального мышления и сознания. В то же время работа
сновидений постоянно направляется второй функцией сознания - функцией
видения себя как "субъекта-личности", которая в сновидениях остается
сохранной. После успешного действия сновидений уменьшается невротическая
тревога и соответственно восстанавливаются творческие возможности.
[62,591]
"У сензитивных личностей, - по данным исследователя, - выявлена
зависимость между образностью, подробностью, необычностью и эмоциональной
насыщенностью сновидений, с одной стороны, и творческой продуктивностью - с
другой. Высокая сензитивность (т.е. чувствительность ко всем изменениям
среды) обеспечивает восприятие реальности во всей ее сложности и
противоречивости. Это необходимая предпосылка успешного творчества, нo это
же в принципе является предпосылкой для развития внутренних конфликтов, и
если эти конфликты не удается разрешить с помощью механизмов
психологической защиты, они могут препятствовать творчеству. Одним из
важнейших механизмов психологической защиты является быстрый сон. Чем выше
функциональные возможности образного мышления, тем успешнее творчество и
тем богаче сновидения. Сновидения действительно являются творческим актов,
но с ограниченной задачей - образное мышление используется в них для
решения мотивационного конфликта.[62,592]
Таким образом, и творческая продуктивность, и сновиденческая
активность могут быть независимыми следствиями двух других феноменов -
сензитивности и силы образного мышления. Но реальные отношения еще сложнее,
ибо сновидения, способствуя восстановлению поисковой активности и устраняя
невротическую тревогу, тем самым косвенно содействуют творческой
продуктивности. И наконец, состояние творческого подъема, близкого к
инсайту или непосредственно следующего за ним, может на какое-то время
уменьшить потребность в сновидениях за счет очень высокого уровня поисковой
активности. В эти периоды сам творческий экстаз, счастливая поглощенность
любимым делом полностью спасает от внутренних конфликтов.[62,593]
В конце работы В.С.Ротенберг говорит, что рассмотренные им проблемы
далеки от окончательного решения, и совершенно верно указывает на
целесообразность и практическую необходимость сопоставления приведенной
теоретической модели с особенностями личности и процессом творчества у
известных своими достижениями лиц (в нашем случае - с личностью и
творчеством писателей).
Завершая освещение истории изучаемого вопроса, можно сделать вывод,
что круг проблем, охватываемый психологией литературного творчества,
достаточно велик. Но, как мы видели, исследованиями в этом научном
направлении занимались только специалисты психологи. Поэтому мы хотим
уточнить, что наша цель – литературоведческое изучение психологии
литературного творчества с дальнейшим практическим оформлением результатов
исследования в качестве научно-методического комплеса и с использованием
последнего при подготовке студентов-филологов к их профессиональной
деятельности в качестве исследователей творчества писателей, литературных
критиков. Необходимость подготовки подобного комплекса продиктована опытом
наблюдений за теми сложностями, которые возникают у студентов при
сопоставительном анализе продукта творчества (литературного произведения) и
личности субъекта творчества (писателя). Выбор предметов исследования –
проблема гениальности, креативность, личностные особенности писателей –
отвечает поставленной цели.
1.1 Проблема гениальности
Первая проблема, которая встает перед исследователем психологии
творчества – это проблема гениальности творца. Затронув же эту проблему
нельзя не столкнуться с целым рядом вытекающих из нее: гений и
наследственность, гений и невроз, способности, сопутствующие гениальности и
мн. др. Большое количество исследователей из разных областей науки, в
разные времена пытались, и до сих пор пытаются, найти объяснение редкому
рождению гениальных людей, отыскать закономерности, причины,
обуславливающие их появление. Мы в своей работе тоже обращаемся к изучению
проблемы наследственности, развития способностей, гениальности, сопоставив
биографические сведения и творческое своеобразие двух великих писателей
Н.Гоголя и М.Булгакова.
Среди всех гипотез, призванных объяснить появление гения в искусстве
его особой психофизической структурой, наибольшее удивление и наиболее
оживленные споры вызвал взгляд на тесную причинную связь между высшими
качествами духа и невропатическими предрасположениями в том виде, в каком
он был высказан уже давно (но только частично) и в каком он был развит в
новое время. Другими словами, гипотеза гений и невроз.
Здесь можно вспомнить то обстоятельство, что в нерезко выраженной
форме те или другие психопатические особенности присущи почти всем
нормальным людям. Как правило, чем резче выражена индивидуальность, тем
ярче становятся и свойственные ей психопатические черты. Неудивительно, что
среди людей высокоодаренных, с богато развитой эмоциональной жизнью и легко
возбудимой фантазией количество несомненных психопатов оказывается довольно
значительным.
Чтобы правильно оценить такие факты, надо еще помнить, что в создании
гениального произведения принимают участие два фактора: среда (эпоха) и
творческая личность, что многие психопаты именно благодаря своим
психопатическим особенностям должны быть гораздо более чуткими к запросам
эпохи, чем так называемые нормальные люди. Историю интересуют только
творения и, главным образом, те их элементы, которые имеют не личный,
индивидуальный, а общий, непреходящий характер.
Творческая личность, отступая перед историей на задний план, по своей
биологической ценности вовсе не должна иметь то же положительное значение,
какое объективно принадлежит в соответствующей области ее творению.
По мнению выдающегося отечественного психиатра П.Б.Ганнушкина, уже
само слово “личность” подчеркивает индивидуальное в противоположенной схеме
(“норме”). Это индивидуальное и помогает раскрыться гениальности. А если бы
на место гения претендовал человек с “идеально-нормальной” психикой, то
вряд ли бы он дождался творческого озарения, ибо всегда действовал бы без
предвзятости, и внутренние импульсы его деятельности постоянно
регулировались бы внешними факторами. Реальное, действительное поведение
одаренной личности свидетельствует о ее неповторимых особенностях и
своеобразии.
В ситуациях объективно сложных заострение личностных особенностей
может достичь критического напряжения, когда выявляется состояние,
пограничное между нормой и патологией. Однако внешне у гения такие
психические пики, как правило, могут быть незаметны или проявляться крайне
редко, что связано с большими возможностями самокомпенсации. Напротив,
творческие состояния с умственной перегрузкой у обычного человека приводят
к дефициту компенсаторных ресурсов личности, а при частом повторении
ситуации – к хронически протекающей психической дезадаптации или стрессу.
Если “полноценный” гений вписан в мир творчества всей своей
устоявшейся структурой отношений, то одаренная личность, чей успех
достигается ценой психического срыва, может при повторных творческих опытах
не только утратить перспективу нормализации своего состояния, но и нажить в
конце концов стойкое психическое или соматическое расстройство. Примером
является судьба ряда высокоодаренных и талантливых людей, достигших ценой
невероятного внутреннего напряжения вершин творческого вдохновения. Они
оставили после себя гениальные вещи, но за ценой достижений стояли издержки
в личной жизни, здоровье, общественном положении. Такие лица, которые
самоотверженно поверяли гармонию алгеброй и время от времени
вознаграждались встречей с чудом, составляют своеобразную группу талантов.
Судьба их интересна и поучительна для опыта науки и жизни. Причем внимание
привлекают не только примеры творческой самоотверженности, переходившей в
самопожертвование, но и умение приспособить к идее свой жизненный уклад, и
роковые ошибки, и вся та трепещущая аура притягательной энергии вокруг,
которая неодолимо увлекала их в пламя.
Есть две противоположные точки зрения: талант — это максимальная
степень здоровья, талант — это болезнь. Традиционно последнюю точку зрения
связывают с именем гениального Чезаре Ломброзо. Правда сам Ломброзо никогда
не утверждал, что существует прямая зависимость гениальности и безумия,
хотя и подбирал эмпирические примеры в пользу этой гипотезы: Седина и
облысение, худоба тела, а также плохая мускульная и половая деятельность,
свойственная всем помешанным, очень часто встречается у великих мыслителей
(...). Кроме того, мыслителям, наряду с помешанными, свойственны:
постоянное переполнение мозга кровью (гиперемия), сильный жар в голове и
охлаждение конечностей, склонность к острым болезням мозга и слабая
чувствительность к голоду и холоду.[51,87]
Ломброзо характеризует гениев как людей одиноких, холодных,
равнодушных к семейным и общественным обязанностям. Среди них много
наркоманов и пьяниц: Мюссе, Клейст, Сократ, Сенека, Гендель, По. Двадцатый
век добавил в этот список множество имен, от Фолкнера и Есенина до
Хендрикса и Моррисона.
Гениальные люди всегда болезненно чувствительны. У них наблюдаются
резкие спады и подъемы активности. Они гиперчувствительны к социальному
поощрению и наказанию и т. д. Ломброзо приводит любопытные данные: в
популяции евреев-ашкенази, живущих в Италии, больше душевнобольных, чем у
итальянцев, но больше и талантливых людей (сам Ломброзо был итальянским
евреем). Вывод, к которому он приходит, звучит следующим образом: гений и
безумие могут совмещаться в одном человеке.
Список гениев, больных душевными заболеваниями, бесконечен. Эпилепсией
болели Петрарка, Мольер, Флобер, Достоевский, не говоря уже об Александре
Македонском, Наполеоне и Юлии Цезаре. Меланхолией болели Руссо, Шатобриан.
Психопатами (по Кречмеру) были Жорж Санд, Микеланджело, Байрон, Гете и
другие. Галлюцинации были у Байрона, Гончарова и многих других. Количество
пьяниц, наркоманов и самоубийц среди творческой элиты не поддается
подсчету.
Гипотеза гений и безумие возрождается и в наши дни (Д. Карлсон). Как
это ни удивительно, согласующееся с современными представлениями о природе
творчества, определение гениальности дал Ломброзо:
Особенности гениальности по сравнению с талантом в том отношении, что она
является чем-то бессознательным и проявляется неожиданно.[51,88]
Следовательно, гений по преимуществу творит бессознательно, точнее, через
активность бессознательного творческого субъекта. Талант же творит
рационально, на основе продуманного плана. Гений по преимуществу — креатив,
талант — интеллектуал, хотя и та и другая общие способности есть у обоих.
Что касается колебаний настроения, то еще Вильям Гирш (1895г.) отмечал их
наличие у гениев, а многочисленные исследования выявили взаимосвязь
креатизма с нейротизмом. Заметим, что нейротизм в меньшей мере определяется
генотипом, чем другие черты темперамента.
Выделяются и другие признаки гения, отличающие его от таланта:
оригинальность, универсальность, продолжительность творческого периода
жизни.
Однако несомненно: в отличие от просто креативов, гений обладает
очень мощной активностью бессознательного и, как следствие (а может быть,
это причина?), склонен к крайним эмоциональным состояниям.
Психологическая формула гения может выглядеть следующим образом:
Гений =(высокий интеллект + еще более высокая креативность)
активность психики [40,174]
Поскольку креативность преобладает над интеллектом, то и активность
бессознательного преобладает над сознанием. Возможно, что действие разных
факторов может привести к одному и тому же эффекту – гиперактивности
головного мозга, что в сочетании с креативностью и интеллектом дает феномен
гениальности. [40,174]
В основу своего представления о природе гениальности мы возьмем вывод
российских ученых о направленности эмоционального фактора. Причем ими
акцентируется внимание на роли не только нормальных, но и патологических
эмоций.[81,10]
Высокий уровень мыслительных процессов у великих людей никаких
сомнений не вызывает. Интерес представляют условия, дающие возможность
проявляться гениальности и одаренности, - генетическая основа, поддержание
баланса физиологического и психического равновесия, влияния патологических
факторов, инерционные, продуктивные и деструктивные моменты в поле сознания
и эмоциональной сфере, социальные условия.
В свое время был предложен термин эвропатология гениальной и
одаренной личности, так как творческая продуктивность гения не укладывается
в рамки представлений о нормальной психической деятельности. (Это не совсем
верно).
Наоборот, все большее понимание получают мнения о качественно иной
природе нормы гения, нормы, которые толерантно дополняют элементы
патологии. И выраженность в характеристике гениальной личности
генетических, физиологических, психологических аномалий в самых причудливых
комбинациях уже признается своего рода обязательным условием, без которого
поток сознания не может преодолеть барьер обыденности.
Гениальная личность – источник и пример творческого энтузиазма.
Сегодня психологизм феноменального и высокопродуктивного творчества
рассматривается как интегральное событие, необходимо включающие такие
элементы активации, которые характеризуются симптомами психической
аномальности в какой угодно форме.
Современная наука располагает обширными сведениями, позволяющими
сделать вывод, что психопатологическая отягченность ближайших предков и
родственников гениев – явление почти закономерное и здесь не может быть
речи о случайности. Наоборот, проявление гениальности – результат
обязательного скрещивания таких биологически родовых линий, из которых одна
линия предков (например, отцовская) является носителем потенциальной
одаренности, другая же линия (допусти, материнская) включает элементы
психической аномальности.
Биогенетическая необходимость присутствия этих двух компонентов для
выявления гениальной одаренности является настолько значимым условием, что
приобретает характер биогенетического закона. Вне рамок этого закона не
может быть выявлен гений, выдающийся талант или великий человек вообще.
Критерием гениальности для нас остается творческая положительная
продуктивность, обогащающая человечество ценностями высокого морального
порядка.
Попробуем применить данный биогенетический закон при анализе биографий
Н.В.Гоголя и М.А.Булгакова.
Н.В.ГОГОЛЬ
Отец – Василий Афанасьевич Гоголь, был, по словам
А.С.Данилевского, человеком в высшей степени интересным, бесподобным
рассказчиком и обладал несомненным эстетическим чутьем и литературным
талантом. Он писал стихи, ему принадлежит авторство двух комедий, которые
высоко ценил его гениальный сын и о которых тепло отзывались современники,
подчеркивая детали колоритного бытоописания. Таким образом, генетическая
линия отца Н.В.Гоголя – выразителя жизнерадостного и оптимистического
литературного дилетантизма, является линией потенциальной талантливости.
Мать – Мария Ивановна Гоголь, по всем данным была душевнобольным.
Об этом остались воспоминания А.С.Данилевского (приятеля Гоголя), а также
Н.А.Трохимовского, близко знавшего семью великого писателя. Последний
оставил даже письменное свидетельство (Русская старина, июль 1888г.) о
том, что Мария Ивановна Гоголь была крайне впечатлительна и подозрительна.
Бывали дни, недели, целые месяцы, когда впечатлительность М.И.Гоголь
доходила до крайних пределов, достигала почти болезненного состояния.
Вполне вероятно, что ее подозрительность принимала подчас характер
бредовых идей. Затем мы можем констатировать явно болезненные и
легкомысленные поступки в практических делах. Так ее дочери указывали, что
она покупала совершенно ненужные вещи (даже в кредит), которые потом
приходилось отдавать обратно. В.И.Шенрок, биограф Н.В.Гоголя, говорил о ее
болезненной мечтательности и о странной задумчивости, продолжавшейся
часами, причем выражение ее лица резко изменялось.
Известно также, что мать Н.В.Гоголя приписывала сыну весь технический
прогресс, изобретение телеграфа, железных дорог и т.д. и не было никакой
возможности разубедить ее в этом. Наконец, сам Н.В.Гоголь считал ее
душевнобольной. В 1830г. он обиженно пишет матери: Вы мне приписываете те
сочинения, которых бы я никогда не признал своими...[28,38] А в 1839г.
делится с сестрой (Анной Васильевной): Слава Богу, наша маменька физически
здорова, я разумел душевную, умственную болезнь, о ней была речь.[28,174]
Известный отечественный психиатр профессор В.Ф.Чиж в своей капитальной
монографии о болезни Н.В.Гоголя считает М.И.Гоголь также ненормальной.
Кроме матери определенно выраженным психозом страдал и племянник Н.В.Гоголя
Трушковский.
Таким образом, по материнской линии мы видим психопатический
компонент. От скрещивания этой диссоциативной линии с отцовской возможны
психические нарушения, которыми, как известно, страдал и сам великий
писатель, и его родственники (племянник).
Но подобный взгляд на распределение психопатологии у родственников
Н.В.Гоголя не единственный. В.Г.Короленко, также занимавшийся изучением
трагедии великого юмориста, придерживается иного мнения. Он считает, что
резкая смена настроения в произведениях Гоголя и в его характере является
глубокой, прирожденной чертой, полученной писателем, наоборот, от отца.
Исследователь приводит в качестве доказательства следующие биографические
факты. Так в одном письме к Д.П.Трощинскому сам ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Похожие работы
Дисциплины
- Информатика
- Банковское дело
- Оценка бизнеса
- Бухгалтерское дело
- Валеология
- География
- Геология, Геофизика, Геодезия
- Религия
- Общая история
- Журналистика
- Таможенное дело
- История Казахстана
- Финансы
- Законодательство и Право, Криминалистика
- Маркетинг
- Культурология
- Медицина
- Менеджмент
- Нефть, Газ
- Искуство, музыка
- Педагогика
- Психология
- Страхование
- Налоги
- Политология
- Сертификация, стандартизация
- Социология, Демография
- Статистика
- Туризм
- Физика
- Философия
- Химия
- Делопроизводсто
- Экология, Охрана природы, Природопользование
- Экономика
- Литература
- Биология
- Мясо, молочно, вино-водочные продукты
- Земельный кадастр, Недвижимость
- Математика, Геометрия
- Государственное управление
- Архивное дело
- Полиграфия
- Горное дело
- Языковедение, Филология
- Исторические личности
- Автоматизация, Техника
- Экономическая география
- Международные отношения
- ОБЖ (Основы безопасности жизнедеятельности), Защита труда
