ТЮРКИЗМЫ В РУССКИХ ГРАМОТКАХ XVII – начала XVIII вв
Казахский национальный университет имени аль-Фараби
Филологический факультет
Кафедра русской филологии
Выпускная работа
ТЮРКИЗМЫ В РУССКИХ ГРАМОТКАХ
XVII – начала XVIII вв.
Алматы 2008
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
3
I ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЯВЛЕНИЯ ТЮРКИЗМОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1.1 История контактирования русских и тюркских народов 8
1.2 Языковая ситуация России конца XVII – начала XVIII вв. 13
II. ГРАМОТКИ КАК ЭПИСТОЛЯРНЫЙ ЖАНР В ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
2.1 История развития русского частного письма 16
2.2 Особенности грамоток и их наименования 18
III. ТЮРКИЗМЫ В ГРАМОТКАХ XVII – начала XVIII века
3.1 Пути и причины проникновения заимствований 22
Функционирование тюркизмов в русских грамотках XVI-XVII вв. 29
а) Элементы тюркского происхождения в наименованиях денежных единиц 31
б) Элементы тюркского происхождения в наименованиях предметов и 35
деталей одежды
в) Элементы тюркского происхождения в наименованиях предметов и 37
деталей домашнего хозяйства
г) Элементы тюркского происхождения в наименованиях единиц измерений39
д) Элементы тюркского происхождения в финансовых, государственных, 40
юридических, налоговых наименованиях
е) Элементы тюркского происхождения в именах собственных и экзотизмах44
ж) Элементы тюркского происхождения в группе различных наименований 46
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 48
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 49
Приложение 1. Тюркизмы в русских грамотках XVII – начала XVIII века, 52
проанализированные в работе
ВВЕДЕНИЕ
Общая характеристика работы. В выпускной работе предпринят
лингвокультурологический, этнолингвистический анализ функционирования
заимствованных слов из тюркских языков в грамотках XVII – начала XVIII
века.
Актуальность исследования.
Вопросы взаимовлияния нескольких народов, результатами которого могут
стать как материальные, так и духовные ценности, всегда интересовали
исследователей. Как показывают факты, которые в различных языках и
памятниках отдельных эпох проявляются различно, русские рано вступили в
непосредственные разнообразные контакты с тюркскими народами, которые
постепенно крепли. Известно, что многое из того, что переживает народ,
отражается в его языке. Мы считаем, что памятники письменности (в нашем
случае – грамотки) должны содержать в себе свидетельства о языковом
взаимовлиянии, которое происходило с народами в процессе их
контактирования. Пока существуют межкультурные связи, будет продолжаться и
процесс лексического обмена. Любое лексическое заимствование, независимо от
того, из каких источников оно поступает, является свидетельством живого
контакта разноструктурных языков.
Именно поэтому, мы предпринимаем попытку исследования языковых
заимствований из тюркских языков, опираясь на памятники письменности –
грамотки. Ранее данная проблема изучения грамоток в качестве источника
заимствований, которые образовались вследствие взаимодействия народов, не
изучалась подробно. Это и актуализирует данное исследование, наряду с
необходимостью комплексно подойти к этимологизации тюркизмов и их выявлению
как особого пласта в русской лексике.
Обзор научной литературы. Изучение тюркских заимствований в языкознании
имеет длительную историю. Проблеме иноязычных заимствований исследователи
уделяют очень большое внимание.
Первой значительной работой по тюркским заимствованиям в русском языке
можно считать Лексикон российский В.Н. Татищева, где последовательно
упоминаются слова татарские, которые понимаются очень широко, как
северно-тюркские и кавказско-тюркские [25, с.364-374].
Опыт сопоставления русских слов со словами восточных языков относится к
1769 году. В этом году в сатирическом журнале Василия Тузова Поденьщина
был опубликован список слов русского языка, сходных со словами восточных
языков. Среди этих сопоставлений целый ряд весьма удачен (сундук, лошадь,
бирюк, камыш и др.), но отдельные слова сопоставляются лишь на основе
совершенно случайных созвучий. После этого в XVIII в. были изданы
многотомные этнографические и лингвистические работы П.С. Палласа, И.И.
Георгии др., в которых отмечались многочисленные случаи заимствований из
тюркских языков, главным образом в топонимике [25, с.364-374].
Вопрос о тюркско-русских языковых связях интересовал исследователей в
течение всего XIX века. В начале века бурно развивалась экзотическая
художественная литература из жизни разных восточных народов,
преимущественно тюркских, например, башкирские повести Кузи-Курпяч и
Алдар и Зухра, кавказские повести А.А. Бестужева-Марлинского [25, с.364-
374].
В 1812 году Общество любителей российской словесности при Московском
университете выдвинуло конкурсную тему исследования о влиянии других языков
на русский, где должен был исследоваться и вопрос о вкладе татарского
языка (то есть тюркских языках вообще) в русский словарь. Но такое
исследование осталось невыполненным [49, с.184].
Начиная с 30-х г.г. XIX века в России бурно развивается историко-
этнографическое изучение тюркских и других входящих в Российскую империю
народов (В.В. Вельяминов-Зернов, В.Г. Тизенгаузен, В.В. Бартольд, Федоров-
Давыдов, Г.С. Кляшторный и др.). Но исследование тюркизмов в древнерусском
языке осложнялось тем, что тюркские языки домонгольского периода, с
которыми приходилось сталкиваться восточным славянам (булгарский,
печенежский, половецкий и др.) почти неизвестны: от них сохранились только
лишь отдельные слова. Исключением является половецкий язык, от которого мы
имеем отдельные памятники, хотя и относящиеся к более позднему времени:
Codex Cumanicus – половецкий словарь и религиозные тексты – относится к
рубежу XIII – XIV веков. Словарь половецкого языка в дошедших до нас
половецких памятниках отражен далеко не полностью. Поэтому для объяснения
происхождения тюркских элементов в русской лексике приходится привлекать
данные многих тюркских языков. Но слабая изученность лексики в диалектах
разных тюркских языков затрудняет достижение точных и определенных выводов.
Еще одним шагом в исследовании тюркизмов является работа В. В. Радлова
Опыт словаря тюркских наречий, охватывающая далеко не все тюркские языки
Начиная с 50-х гг. появляются специальные труды Н.К. Дмитриева, Э.В.
Севортяна, И.С. Козырева, И.Г. Добродомова, Н.А. Баскакова, Р.А. Юналеевой,
и др., посвященные тюркским заимствованиям в русском языке. Однако, вопрос
о словах, заимствованных русским языком из различных тюркских языков,
ставился лишь на ограниченном материале.
Много интересных наблюдений о тюркских словах в русских говорах
содержится в Материалах для сравнительного и объяснительного словаря и
грамматики, вышедших в 1854 году под редакцией И.И. Срезневского. В первом
томе Материалов опубликованы списки русских слов, сходных со словами
восточных языков, и указан возможный источник среди восточных языков. В
составлении этих глоссариев участвовали известные русские востоковеды И.Н.
Березин, А.А. Бобровников, В.В. Григорьев, А.К. Казембек, И.М. Ковалевский,
П.Я. Петров, А.М. Шёгрен. Отдельно следует отметить разработку тюркских
заимствований в словарях общего характера. В.И. Даль и П.Я. Черных, которые
отмечают немного тюркских заимствований. А.Г. Преображенский описывает
тюркские заимствования недостаточно полно, допуская при этом ряд
неточностей. М. Фасмер объективно выделяет тюркизмы, но тоже допускает
неточности в этимологии слов. Много тюркских заимствований фиксируют Э.М.
Мурзаев и А.Е. Аникин.
Большой лексический материал представлен в работе известного лингвиста
Фр. Миклошича о тюркизмах в языках Восточной и Юго-восточной Европы. Данный
материал во многом сходен с глоссариями в Материалах для сравнительного и
объяснительного словаря: в нем нет историзма, тюркские языки выступают еще
недостаточно дифференцированно. Впрочем, слабые стороны словаря объяснялись
еще недостаточной исследованностью тюркских языков в то время [25, с.364-
374].
Этимологический словарь восточных слов в европейских языках К.
Локоча, вышедший в 1927 году, по мнению И.Г. Добродомова, этот словарь в
развитие тюркологии внес мало нового [25, с.364-374].
Документальное исследование тюркизмов в русском языке было начато П.М.
Мелиоранским, обследовавшим тюркские элементы в Слове о Полку Игореве
затем и другие письменные памятники домонгольского периода. В последней
работе П.М. Мелиоранский устанавливает границу своих исследований – 1225
г., т.е. до первого появления татаро-монгольских завоевателей [1, с.33].
Наиболее глубоко вопросы древнерусских заимствований из тюркских языков
рассмотрены Ф.Е. Коршем и П.М. Мелиоранским в процессе дискуссии о
тюркизмах в Слове о полку Игореве. Ф.Е. Корш в рецензии на труд Фр.
Миклошича и в полемике с П.М. Мелиоранским о тюркизмах в Слове о полку
Игореве высказал много ценных соображений по поводу времени и места
заимствования того или иного слова в русский язык. При этом Ф.Е. Корш
оперировал фактами истории как тюркских, так и славянских языков. Но его
рецензия на труд Фр. Миклошича о тюркизмах в восточноевропейских языках не
является самостоятельно подготовленным трудом. Ф.Е. Корш только дал более
точные выводы, опираясь на материалы Фр. Миклошича и наметил дальнейшие
пути исследования тюркских элементов в славянских языках [35, с.59]. Но и
здесь больше было сделано для истории тюркских языков: спор велся
преимущественно на тюркологической почве. История тюркских по происхождению
слов в русском языке оставалась в тени. Весьма характерна в этом отношении
оценка этой дискуссии, которая была дана ей польским тюркологом А.
Зайончковским. Он оценил тюркологическую глубину этого спора, заметив, что
в полемических статьях Ф.Е. Корша и П.М. Мелиоранского написана целая
диссертация о разных тюркских словах, (...) затронуто много вопросов и
проблем тюркской диалектологии... [31, с.29].
Общей тюркологией и тюркскими заимствованиями в русском языке и прочих
славянских языках немало занимались европейские (позже и немецкие) ученые
(Г. Дёрфер, К.Г. Менгес). Как источник материала для этимологических
изысканий большое значение имеют тюркско-немецкие словари. Они составлялись
и издавались с XIX в. (словари Й. Ценкера, К. Штойервальда).
Много ценного материала по тюркским заимствованиям в русском языке и
его говорах можно найти в исследованиях финно-угроведов (Й. Рамстедт, X.
Паасонен, Й. Вихман, А. Йоки, Л. Рашоньи, Ф.И. Гордеев и др.).
Цель исследования – определение элементов тюркского происхождения,
проникших в русскую культуру в XVII – XVI II вв. (или уже употребляющихся в
русском языке), выявив их в грамотках XVII – начала XVIII века.
В соответствии с обозначенной целью исследования ставятся следующие
задачи:
- выявить исторические предпосылки заимствования тюркизмов в русском
языке;
- охарактеризовать источники тюркских заимствований;
- осветить понятие тюркского заимствования;
- ввести новые данные в этимологизацию ряда русских слов, позволяющих
причислить их к тюркизмам;
- произвести исследование этимологии слов.
Решение этих задач опирается на теоретические положения, нашедшие
отражение в трудах ориенталистов и тюркологов, посвященных изучению
тюркских языков (Н.А. Баскакова, А.Н. Кононова, В.В.Радлова, И.Г.
Добродомова, Н.К. Дмитриева, Р.А. Юналеевой, З.К. Сабитовой и др.).
Предмет исследования – тюркские заимствования в русском литературном
языке (около 26 слов), некоторые их которых легко распознаются по
фонетическим, морфологическим и семантическим признакам, происхождение
других вызывает споры.
Заимствование тюркских слов связано с некоторыми экстралингвистическими
факторами: культурными, торговыми, военными, политическими отношениями
русского народа с другими государствами. Как показывают факты, которые в
различных языках и памятниках отдельных эпох проявляются различно, в
сложном процессе тюрко-славянского взаимодействия не только тюркские языки
исторически оказывали определенное влияние на славянские, но и славянские
языки на тюркские.
Источником фактического материала послужили древнерусские грамотки XVII
– начала XVIII века из сборника Грамотки XVII – конца XVIII века [12].
Методы исследования. При отборе языкового материала из сборника
грамоток применялся метод сплошной выборки заимствованных лексических
единиц. При их анализе нас, прежде всего, интересовала целесообразность
включения определенной единицы в грамотки (частные письма) XVII – начала
XVIII века. Для решения этой задачи привлекались историко-сравнительный и
историко-этимологический методы.
Научная новизна исследования заключается в том, что в данной работе
впервые предпринят анализ тюркизмов в грамотках, а также определяется
степень их усвоенности, наблюдается их использование в грамотках XVII –
начала XVIII века. Жанр грамоток мало исследован, несмотря на то, что
наиболее изученной к настоящему времени оказалась переписка средних веков
особенно до XVIII века. Что же касается эпистолярия XVII – начала XVIII
вв., то полного описания в науке он не получил. Попытка выявления и
изучения тюркских заимствований в грамотках исследуемого периода
предпринимается впервые.
Структура выпускной работы. Выпускная работа состоит из введения, трех
разделов, заключения, списка использованных источников.
Во введении обосновывается актуальность избранной темы, раскрывается
степень ее научной разработанности, определяется характер исследуемого
материала, цель и конкретные задачи исследования, характеризуются методы
исследования тюркизмов.
В первом разделе Исторические предпосылки появления тюркизмов в
русском языке мы обращаемся к истории. Сам процесс языкового заимствования
рассматривается нами в неразрывной связи с культурными и иными контактами
двух языковых обществ (тюрков и славян) и как часть, и результат таких
контактов. Поэтому без обзора истории мы не сможем объяснить появление
заимствований в русском языке (1.1 История контактирования русских и
тюркских народов).
В подразделе 1.2 Языковая ситуация в России XVII – начала XVIII века
описываются языковые особенности, изменения, произошедшие в языке под
влиянием экстралингвистических факторов.
Во втором разделе Грамотки как эпистолярный жанр излагается процесс
появления, развития грамоток как отдельного жанра с момента нахождения
первых экземпляров, разграничиваются названия, использовавшиеся для
обозначения писем.
В третьем разделе Тюркизмы в русском языке в грамотках XVII – начала
XVIII века рассматриваются пути и причины проникновения заимствований;
описываются лексико-семантические группы тюркизмов; их функционирование.
В заключении подводятся итоги исследования.
Раздел I. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЯВЛЕНИЯ ТЮРКИЗМОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1.1 История контактирования русских и тюркских народов
Любое лексическое заимствование, независимо от того, из каких
источников оно поступает, является свидетельством живого контакта
разноструктурных языков. Русские рано вступили в непосредственные
разнообразные контакты с тюркскими народами, которые постепенно крепли. В
данном разделе мы обращаемся к истории, непосредственно к самим истокам,
историческим контактам, способствовавшим зарождению, развитию, укреплению
исторических языковых связей, результатами которых явились заимствования.
Н.А. Баскаков выделяет пять основных периодов русско-тюркских языковых
связей [3, с.6]. Приняв данную периодизацию, охарактеризуем каждый этап.
Первый период – первые века нашей эры до VII в., до образования
Киевской Руси, когда начались более тесные языковые связи восточных славян
с тюркскими (булгарскими, хазарскими), финно-угорскими и иранскими
племенами.
Пересечение славянских и тюркских народов произошло, примерно, в конце
IV в., когда Европу накрыла первая волна степняков – гуннов – тюрков,
захвативших в своем движении на запад угров, аланов, а также славян, готов,
даков. От этой первой тюркской волны в Европе следов не осталось (разве что
сабля, стремена и удобный для стрельбы на скаку лук).
А на историческую сцену тюрки как народ выступили после создания
Первого Тюркского каганата в 551 г. По любопытному совпадению на тот же VI
в. приходятся и первые достоверные сообщения о славянах, в том числе о
племенах – прямых предках русского народа. Следует отметить, что тюркские и
славянские племена существовали и раньше. Но для периода их
догосударственного бытования, тюрки или славяне – это современные
условные термины, основанные на классификации языков доминирующих племен,
или их правящих элит. Выявляют следующие исторические области наиболее
активных славяно-тюркских языковых контактов: Причерноморье, Среднее
Поволжье и бассейн Дона, Нижний Дунай, Среднее Приднепровье, Крымский
полуостров, Северный Кавказ, Закавказье, Приуралье, Сибирь, Казахстан и
Средняя Азия, пограничные страны и области, не входившие в Российскую
империю (в них проживает тюркское население) [49, с.28].
Примерно VII в тюркские племена прибывают в Поволжье и на Северный
Кавказ, где возникает еще одно важнейшее государство – Хазарский каганат.
Доминирующими в нем были тюркские народности (хазары, сувары, булгары). Но
при этом другие его племена почти те же, что и у аварской империи – финно-
угры, славяне, аланы и адыгейские племена. Это – вторая волна, точнее,
серия волн степняков (хазары, булгары, печенеги).
Родственные племена соединялись, образовывали союзы, часто воевали с
соседними государствами, либо захватывали их, либо, потерпев поражение,
становились частью их войск и шли покорять новые земли. Поэтому этнические
имена тюркских народов то исчезали бесследно, то сменялись другими, то
вновь возрождались, обретая былую славу. В истории это известно как феномен
так называемых скользящих этнонимов [42, с.53].
Нам не известно, что случилось с племенами гуннского союза, аварской и
печенежской ордами, которые сотрясали Европу и Византийскую империю, мы
даже не знаем точно, на каком диалекте тюркского языка они говорили. Однако
существуют данные о том, что только в Киевской Руси, по летописным данным
осело и ассимилировалось четыре племенных объединений тюрков. Это чёрные
клобуки, торки, берендеи, и ковуи.
Следующий второй период охватывает IX – XII века. Это время интенсивных
связей Киевской Руси с огузскими (узы, печенеги, тюрки берендеи, каепичи) и
кыпчакскими (половцы) племенами. Именно в этот период отмечается третья,
самая мощная волна расселения кочевников.
Весь IX в. русские постоянно находятся в контакте с печенегами – частью
тюркских племен, известных на востоке евразийских степей как канглы.
Печенеги, пришедшие из-за Волги, все это время боролись с хазарами, и
славяне были их союзниками в этом. Тут следует напомнить, что вплоть до
конца X в. граница Руси с кочевым миром проходила практически рядом со
стенами Киева. Например, когда угры (предки венгров), бывшие союзниками
хазар, откочевывали в Паннонию, то они прошли через территорию, где сейчас
расположился современный Киев. Печенеги, также постоянно сражавшиеся с
уграми, часто были вместе с русскими в борьбе против них. И после падения
Хазарии печенеги то поставляли русским князьям свою конницу для различных
походов, то враждовали с ними, периодически осаждая как сам Киев, так и его
окрестности. В итоге часть печенегов признала сюзеренитет киевских князей и
поселилась на южных рубежах Киевской державы в качестве федератов Русского
государства. А в середине XI в. к ним присоединились некоторые огузские
племена и рода (в русских летописях они называются торками), откочевавшие к
границам Руси под натиском кипчаков. Все эти тюрки (печенеги, торки,
берендеи, ковуи, тарпеи и пр.) составили племенное объединение, известное
по русским летописям как черные клобуки. Черные клобуки, ставшие
федератами Русской земли, выполняли дозорно-сторожевую службу на пограничье
с кочевым миром [49, с.30].
Во второй половине XI в. до Руси докатился очередной прилив степной
стихии – в южнорусские степи пришли кипчакские (т.е. половецкие) племена,
которые стали доминирующей силой евразийских степей. Последнее отразилось
даже в названии степи, протянувшейся от Иртыша до Дуная – она стала
называться на Востоке в течение многих столетий как Дешт-и-Кипчак (по-
персидски Кыпчакская степь). Русские называли кипчаков половцами.
Первое мощное кыпчакское государство в Европе создалось в конце XII века.
(В Азии между Обью и озером Балхаш Кыпчакский каганат существовал еще в Х
веке.). С этого момента и до монгольского нашествия русские были в
постоянном контакте с половцами. Отношения с ними развивались очень
непросто – начавшись мирно, они перешли в затяжную войну, когда чуть ли не
ежегодным половецким набегам русские противопоставляли дальние вылазки
вглубь Половецкой степи и там наносили мощные удары по зимовьям половцев.
Кроме того, в ходе внутренней борьбы за власть и земли русские князья
постоянно использовали половцев в качестве союзников какой-нибудь из
сторон.
К концу XII в. половцы стали неотъемлемой частью политической жизни
Русского государства, а также вошли в династические отношения с русскими
князьями – почти все союзы с половцами в ходе внутрирусских междоусобиц
оформлялись через браки князей с дочерьми половецких ханов. При этом
некоторые половецкие рода, потерпевшие поражение в ходе внутриплеменной
борьбы (споры из-за пастбищ, кровной мести и т.п.), также вливались в
состав черных клобуков и начинали служить русским князьям. А в степях,
рядом с половцами, кочевавшими в них, стали появляться русские люди,
перенявшие кочевой образ жизни и ставшие бродниками. Кроме того, усилиями
русских миссионеров среди половцев все больше стало распространяться
христианство [49, с.37].
Таким образом, к началу XIII в. русско-тюркские взаимоотношения во
многом стабилизировались на основе приближения кочевых соседей к русской
культуре и взаимного освоения южнорусских степей. Часть тюрков при этом
непосредственно вошла в состав Русского государства, привнеся свой ценный
опыт воинов и скотоводов. Элита же соседних половецких племен все более
ориентировалась на Русь – и через династические связи, и через принятие
православия, а также по экономическим причинам, т.е. выгодной торговли и
транзита товаров.
Третий период – XIII-XV вв. – период монгольского нашествия, который
характеризуется широким проникновением в русскую лексику тюркских
(кыпчакских) и в меньшей степени монгольских слов. В начале XIII века
половцы были покорены монголами. Слова монгол русские тогда не знали и
называли этот народ по имени одного монгольского же племени – татар, живших
когда-то на реке Онон [3, с.6].
Чингисхан, объединив к 1206 г. все монгольские племена, заявил своей
целью стать во главе всех кочевников. В 1237-1240 г. монголы
последовательно покорили русские, половецкие и аланские земли, установив
свое господство в них на ближайшие 200 лет. Образовавшийся на этих
территориях улус Джучи (Золотая Орда) проводил дифференцированную политику
по отношению к покоренным народам – города оседлых государств облагались
данями, а вот кочевое население, у которого монголы предварительно
уничтожили племенную верхушку, включалось непосредственно в состав
монгольских кочевий. Чингисхан и его преемники были весьма заинтересованы в
торговле. Поэтому они поощряли ее и давали большие преференции купечеству,
в основном мусульманскому. Поэтому при Золотой Орде поволжские города,
контролировавшие Волгу-Каму, главную торговую артерию между Севером и Югом
вскоре начали процветать как от торговли, так и от результатов труда
ремесленников, согнанных туда монголами со всех концов своей империи. Таким
образом, эти города стали новым местом соединения русского и тюркского
миров, равно оказавшихся под властью монгольской знати [49, с.34].
Слово половцы из русских летописей исчезло. Хотя в 1294 году
средневековый половецкий язык в наиболее полном виде (3000 слов) был
зафиксирован монахами-францисканцами в словаре Codex Cumanicus. Вскоре и
Европа стала называть половцев-куманов татарами (tartar). Считается, что
дольше всего, до XVIII века, близкий к Codex Cumanicus язык сохранялся в
быту армянской общины выходцев из Крыма в украинском городе Каменец-
Подольский.
В результате того, что тюрки численно превосходили монгольских
пришельцев, последние быстрее воспринимали тюркский язык и обычаи, так что
через 100-200 лет были полностью тюркизированы. И уже в первой половине XIV
века монголо-татарская Золотая Орда, по сути, стала вторым половецким
(кыпчакским) государством. Отсюда и широкое проникновение в русский язык,
рассматриваемый нами период тюркских заимствований.
Половецкие племена не сложились в единый этнос нового времени. Помешали
сначала распад Золотой Орды на отдельные ханства, а затем – их завоевание
Московским государством. Но половецкое единство сохранилось. Дело в том,
что большинство тюркских народов довольно четко объединяются в три ветви
(группы): огузскую (турки, азербайджанцы, туркмены), карлукскую (узбеки,
уйгуры) и кыпчакскую (крымские татары, карачаевцы, балкарцы, кумыки –
западные кипчаки; татары и башкиры – северные или волжские кипчаки; казахи,
каракалпаки, ногайцы – восточные кипчаки; киргизы и южные алтайцы –
несколько обособленная киргизско-кыпчакская подгруппа). И сейчас,
разумеется, современные половецкие народы вполне самостоятельны и
самобытны. Но важно то, что различия между половецкими языками довольно
малы и не препятствуют взаимопониманию [49, с.41].
Причем деление половцев весьма условно: башкиры и казахи столь массово,
целыми родами, переселялись на территории друг друга, что это до их пор
отражается в соседних говорах, а северо-крымский диалект можно
рассматривать и как диалект ногайского. Напомним, что именно в России
проживает большинство половецких (кыпчакских) народов, включая свыше
миллиона казахов, киргизов и крымских татар. И составляют половцы не менее
6-7 % населения России. Отметим также, что кыпчакские элементы сильны в
азербайджанских, узбекских и туркменских диалектах.
Четвертый период – XVI-XIX вв. – период русской колонизации и
присоединения народов, бывших Казанского, Астраханского, Сибирского,
Крымского ханств, также народов Средней Азии и Кавказа. Именно этот период
языковых связей интересует нас больше всего, так как исследуемый относится
к данному времени. А предшествующие эпохи заложили основу, и без полной их
характеристики мы не смогли бы начать описание данного периода, так как эти
связи возникли в давние времена. Отдельно взятый отрезок исторического
времени без связи с прошлым не дал полной картины
Распад Золотой Орды в середине XV в. на несколько частей (Большая Орда,
Казанское, Астраханское и Крымское ханства, Сибирь и Ногайская Орда), а
потом и выделение из них независимого Русского централизованного
государства, поставил вопрос о наследии улуса Джучи. Возвышение Москвы и
рост могущества Русского централизованного государства неизбежно выдвигали
его в лидеры среди осколков Золотой Орды.
Во второй половине XVI века русский царь обрел в тюркском мире статус
старшего государя. И вскоре, раздавал полученные ярлыки на владение
Сибирью, точно так же, как ранее подтверждали ханы Золотой Орды права своих
беков на их улусы. Назначались соответствующие налоги и жаловались со
стороны, приличествующие по ордынскому этикету подарки. Аналогичным образом
русские цари сохраняли золотоордынский порядок в отношениях с Ногайской
Ордой и выдавали грамоты-ярлыки на бекство ногайским биям, которые
происходили от эмира Идике (Едигей в русских летописях), не принадлежащего
к чингизидам.
Взятие Казани и присоединение Астрахани были принципиальным рубежом для
Русского государства не только в смысле резкого повышения статуса русского
государя на востоке, но и тем рубежом, с которого Россия стала быстро
расширять свои границы за Волгу и Урал и тем самым вступила в постоянный
контакт с тюрко-мусульманским, и вообще с инокультурным миром.
В XVII веке на престол воссел Петр I. Его политика стабилизировала
положение нерусских народов в структуре Российской империи, введя его в
определенные правовые рамки, общие как для них, так и для русских
государственных крестьян.
Уже в первой трети XVIII века западная часть Средней Азии вошла в
состав Российской империи. Подробнее об этом периоде, интересующем нас, мы
расскажем в следующем разделе, раскрывая нововведения во времена правления
Петра I.
Пятый период – период после Октябрьской Социалистической революции [3,
с.6]. Этноним татары не умер после 1917 года только потому, что чуть
раньше, во второй половине XIX века, часть поволжских кипчаков-половцев
(казанлы, мишер, болгар, нугай и др.) свыклись с именем, пришедшим с
истоков Амура, и приняли его как самоназвание. После распада СССР
начинается новый период взаимовлияния тюркских и славянских языков.
Останавливаться на последнем периоде мы не будем, доверив описание
событий исследователям языковых процессов XX-XXI вв. Без экскурса в прошлое
мы не смогли показать тесной связи народов, их взаимоотношений, потому что
контактирование, отразившееся в языке, не могло возникнуть на пустом месте
именно в конце XVII века, так как взаимосвязи русского народа с тюркскими
складывались веками.
Вышеуказанные сведения характеризуют в большей степени политические
контакты. Важно отметить, что наряду с оставшимися в истории фактами –
борьбой за власть над безграничными просторами, занимающими большую часть
Евразии, и как результат этой борьбы войнами, в которых в разные эпохи
оказывались победителями то тюрки, то славяне, – существовали торговля,
бытовое общение (особенно в пограничных районах) народов.
1.2 Языковая ситуация в России XVII – начала XVIII века
Конец XVII – начало XVIII века выделяются в особый период, который в
истории русского литературного языка называют Петровской эпохой. Именно на
это историческое время приходит правление Великого Петра I, царя
реформатора, новатора.
Русский язык к концу XVII – началу XVIII вв. пришел в форме весьма,
пока, далекой от совершенства как средство коммуникации. Относительно его
состояния в исследуемый период Н.И. Гайнуллина отмечает следующее:
...русский язык, исследуемого времени как никогда оказался связанным с
экстралингвистическими фактами жизни русского общества, кардинально
изменившими сами функции его в начальный период формирования как
национального [11, с.9].
В этот период происходили реформы и преобразования во многих областях
жизни: в армии появились полки нового, иноземного строя, были упразднены
приказы как государственный институт, заменены коллегиями, изменено
административное устройство России, образовывался флот, менялась система
законодательной и исполнительной власти, развивалась промышленность, наука,
менялись культурные ценности и приоритеты. Как уже упоминалось выше, в этот
период страна вступила в постоянный контакт с тюркским, и вообще с
инокультурным миром, границы России расширились за Волгу и Урал. Значение
же языка как средства коммуникации в подобных условиях становится
первостепенным, определяющим, объединяющим.
Петровская эпоха начала своеобразный XVIII век, который хотя и
представлял некое единое языковое состояние, тем не менее, характеризовался
значительными внутренними перестройками, перегруппировками, сменами,
отражающими активно протекающий процесс складывания русского языка нового
времени и норм в области лексической семантики и словоупотребления [11,
с.28].
Активные процессы во всех областях общественной жизни русского
государства вызывали такую же активную и интенсивную перестройку в русском
литературном языке, которая нашла отражение в жанровом многообразии
литературы и письменности исследуемого периода, в новых формах
лингвистической организации текста, перегруппировке жанров в аспекте
влияния на формирование новых форм литературного языка. В этой
перегруппировке на передние позиции выходит научно-популярная, научная и
как ни кажется это утверждение неожиданным и даже парадоксальным,
эпистолярная письменность, которая до сих пор была применительно к концу
XVII – началу XVIII веков объектом лишь фрагментарного исследования [11,
с.32].
А.Н. Качалкин утверждает, что в этот период в отличие от литературных
текстов письменность (деловое письмо, документы, личная, частная переписка)
является массовым видом письменной речи, поскольку литературной речью
владеет писатель-человек, выделяющийся среди людей; документальной речью
должен владеть каждый грамотный человек [11, с.33]. Жанр грамоток
приобретает новые черты под влиянием происходящих в обществе, в сознании
людей перемен. Переписка людей активизируется. Принимая во внимание
утверждение А.Н. Качалкина, можно сказать, что в прежние времена она
действительно имела место, но сфера использования частных писем была не
столь велика, как в данный период.
Для данного времени ученые неоднократно отмечали такую особенность, как
смешение единиц разных стилистических и генетических пластов в текстах
отдельных жанров письменности. Смешение как процесс представляется нам
своеобразной нормой переходного периода, каким был конец XVII – начало
XVIII вв. Это – явление, при котором соединяются довольно ограниченное
количество книжных (церковнославянских), исконно русских и заимствованных
элементов отмечается в деловой письменности [11, 33]. В частных письмах
наблюдается такой же процесс, когда наряду с элементами книжными, исконно
русскими употребляются заимствования. Роль заимствований, в частности
тюркизмов, и будет интересовать нас. Поскольку появление новых предметов,
реалий, которые нужно было назвать, отмечалось в языке наплывом
заимствований.
Главным образом заимствования были из западноевропейских языков, но
тюркских заимствований было также немало. Относительно к этому периоду
Ф.П. Филин отмечал, что тюркизмы и другие восточные элементы играли
вторую, после западноевропеизмов, роль в обогащении словарного состава
великорусского языка, не были связаны с понятийной системой православной
религии, в материальной, причем, разных его тематических разрядов. Как и
западноевропеизмы, восточные элементы укрепляли позиции русской народной
речи в письменности, поскольку их значения части русского вскрываются
многочисленные тюркизмы [48, с.9].
Составитель делового документа или пишущий деловое, официальное
(полуофициальное) письмо, а также любое другое частное письмо (грамотку)
как языковая личность, воспитанная на традициях языка предшествующего
периода, и как носитель живого языка, являющийся одновременно активным
представителем общества, в котором живет, работает, участвует в создании
материальных и духовных ценностей [11, с.33]. Письма, явившиеся в
последствии таким примером созданной материальной ценности, зафиксировавшей
состояние языка на тот момент, показали, что люди употребляли тюркизмы.
Таким образом, мы видим, что связи двух разноструктурных языков и
контакты народов, говорящих на этих языках, зародились еще в давние времена
и на протяжении всего времени не прерывались. Долгое соседство, похожие
условия, обстоятельства жизни не могли не отразиться в языке в виде
заимствований. Далее заимствования настолько были усвоены, что люди
употребляли их в устной речи, бытовом общении, в частной переписке, и их
нерусское происхождении уже было незаметным.
В истории русского литературного языка исследуемый отрезок времени
играет значимую роль, так как это время связано со значительными
переменами. Относительно нашего исследования можно сказать, что этот период
играет важную роль в развитии жанра грамоток, подробнее на особенностях
которого мы остановимся в следующей главе. Наблюдался процесс
заимствования новых единиц, среди которых тюркизмы занимали особое место,
использовались они в бытовом общении.
Раздел 2 ГРАМОТКИ КАК ЭПИСТОЛЯРНЫЙ ЖАНР
В ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
2.1 История развития русского частного письма
Выбранный источник исследования – частная переписка (грамотки) –
является письменной формой речи, охватывающей широкую область жизни,
деятельности людей, включающей в себя лексику разных стилистических планов,
различных сфер употребления (книжную, разговорную, лексику общего
употребления и лексику профессиональную). Поэтому они являются весьма
интересным объектом для изучения, так как это – памятники, зафиксировавшие
состояние русского народного языка исследуемого времени. Наличие тюркизмов,
выявленных в процессе исследования, показывает активное их использование
носителями языка.
Общая картина развития данного жанра как средства дистантной
коммуникации может сложится лишь при более глубоком его исследовании от
истоков и до современности. Но поскольку в исследовании мы затрагиваем
определенный этап зарождения жанра, его развитие и появление, активное
употребление заимствований тюркского происхождения и грамотках.
История развития и становления жанра грамоток привлекает внимание
исследователей давно, хотя неоднократно отмечалось его недостаточная
изученность с лингвистической стороны, и с позиций определения его вклада в
общий эволюционный процесс русского языка. Это обстоятельство во многом
объяснилось недоступностью или малой известностью письменности подобного
рода для следующих поколений носителей русского языка. Причин такого
состояния эпистолярия прошлого в науке называется немало.
Среди них чаще всего представляются недостаточное внимание самих
историков русского языка и литературы к частному письму как особому,
самостоятельному жанру письменности, либо малую их доступность для изучения
в силу раритетности самой письменности подобного рода, а также
существование письма как единичного феномена, не предназначавшегося для
широкого распространения и чтения, тем более публикации, либо даже
намеренное невнимание к частной переписке, которое объяснялось классовым
подходом к авторам такой литературы [11, с.46].
Несмотря на указанные объективные обстоятельства и причины,
установлено, что для русского языка жанр частных писем – один из древнейших
в системе жанров письменности. Он имеет длительную историю, а становление
его шло параллельно с развитием самого русского языка в других его
разновидностях.
Наиболее древними образцами частного письма принято считать берестяные
грамоты, впервые найденные при раскопках в Новгороде в 1951 году,
относящиеся, по мнению Ефремова, к X-XI векам. Значимость этого факта для
языка трудно переоценить, потому что берестяные грамоты подтвердили мнение
о том, что частная переписка имела место на Руси еще в древнейший период
[30, с.75].
Язык берестяных грамот в жанровом отношении и как особая разновидность
частного письма учеными оценивается неоднозначно.
В.Д. Левин отмечал, что Язык последних не обнаруживает таких
специфических или устойчивых примет, которые указывали бы на литературную
обработанность и нормализованность... Эти памятники письменности не отражают
какого-либо стиля древнерусского литературного языка, что нисколько не
умаляет их выдающегося культурно-исторического значения.
Подобной точки зрения придерживался и В.В. Виноградов.
Н.А. Мещерский относит грамоты на бересте к частной переписке, но
рассматривает их как составную часть делового языка Древней Руси, поскольку
они, по его мнению, имеют те же функциональные особенности, что документы,
относящиеся к деловому стилю [30, с.59].
Довольно большое число подобных берестяных грамот (к 1978 г. – 582)
подтверждает мысль об их коммуникативной значимости и активности, хотя
оценки их с точки зрения лингвистического статуса и остаются
противоречивыми. Чтобы снять это противоречие Н.А. Мещерский предложил
подходить к оценки берестяных грамот дифференцированно, учитывая их
содержание и структуру. С учетом этого подхода он разделил их на частные
письма и грамоты.
Несмотря на такие разные подходы в оценке ученых относительно частной
переписки, можно утверждать о том, что и в начальный период становления
жанра, согласно традициям в грамотки проникают тюркизмы употребляемые
носителями языка.
Учеными доказано, что письма на бересте представляют именно
эпистолярный жанр Древнерусского литературного языка, ибо имеют свои особые
жанровые приметы: литературного этикета в форме обязательного начала
письма в виде формулы поклон от NN к NN или NN от NN челом бью и
концовок писем – эти традиционные формулы начала и концовки письма
составляют принадлежность уже в древнейшую эпоху зародившегося
эпистолярного стиля. Эта традиция сохранилась и в последующее время. В
грамотках XVII – начала XVIII вв. мы наблюдаем те же традиции.
Начало (Гсдрю моему батюшку Ивану Александровичу и гсдрни моей матушке
Аксине Акимовне сынишка вашъ Гаврило Снарский благославения вашего
отеческого прошу и челом бью [12, № 224]; Гсдрю моему брату Панфилю
Тимофеевичу брат Тимофей Салтыков челом бьет [12, № 72]), и конец
(Пожаловать отдать сие письмо на дворе боярина кнзя Мизаила Григорьевич
Рамодановска [12, № 131]; (Отдать пожаловать грамотка на Москве гсдрю
моему брату Степану Тимофеевичу Салтыкову [12, № 100] письма подчинены
правилам оформления писем.
Несмотря на малоизученность, грамотки переиздавались в XVII – XX вв. Во
второй половине XVII века Третьяк Васильев из адресованных ему писем
составил целый сборник своеобразных литературных образцов. Этот факт можно
рассматривать как своего рода попытку научного обоснования эпистолярного
творчества как жанра. Однако, подобных фактов не так много.
К настоящему времени собрана и опубликована значительная по объему и
важная по содержанию частная переписка в основном более позднего
(интересующего нас) периода XV – XVIII вв. [11, с.31]. Продолжают
публиковаться отдельные образцы этого жанра с целью осмысления
лингвистических особенностей и характера переписки, прошлого, ее содержание
и структуры.
В XVIII веке, особенно период стыка XVII и XVIII вв., зарождаются
многие новые черты жанра, позволяющие говорить о его развитии и эволюции.
Научно установлено, что резкое его изменение в форме и содержания частных
писем-грамоток связано именно с Петровской эпохой. Об этих новых чертах,
формах жанра и пойдет речь в следующей главе, в которой мы ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Филологический факультет
Кафедра русской филологии
Выпускная работа
ТЮРКИЗМЫ В РУССКИХ ГРАМОТКАХ
XVII – начала XVIII вв.
Алматы 2008
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
3
I ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЯВЛЕНИЯ ТЮРКИЗМОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1.1 История контактирования русских и тюркских народов 8
1.2 Языковая ситуация России конца XVII – начала XVIII вв. 13
II. ГРАМОТКИ КАК ЭПИСТОЛЯРНЫЙ ЖАНР В ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
2.1 История развития русского частного письма 16
2.2 Особенности грамоток и их наименования 18
III. ТЮРКИЗМЫ В ГРАМОТКАХ XVII – начала XVIII века
3.1 Пути и причины проникновения заимствований 22
Функционирование тюркизмов в русских грамотках XVI-XVII вв. 29
а) Элементы тюркского происхождения в наименованиях денежных единиц 31
б) Элементы тюркского происхождения в наименованиях предметов и 35
деталей одежды
в) Элементы тюркского происхождения в наименованиях предметов и 37
деталей домашнего хозяйства
г) Элементы тюркского происхождения в наименованиях единиц измерений39
д) Элементы тюркского происхождения в финансовых, государственных, 40
юридических, налоговых наименованиях
е) Элементы тюркского происхождения в именах собственных и экзотизмах44
ж) Элементы тюркского происхождения в группе различных наименований 46
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 48
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 49
Приложение 1. Тюркизмы в русских грамотках XVII – начала XVIII века, 52
проанализированные в работе
ВВЕДЕНИЕ
Общая характеристика работы. В выпускной работе предпринят
лингвокультурологический, этнолингвистический анализ функционирования
заимствованных слов из тюркских языков в грамотках XVII – начала XVIII
века.
Актуальность исследования.
Вопросы взаимовлияния нескольких народов, результатами которого могут
стать как материальные, так и духовные ценности, всегда интересовали
исследователей. Как показывают факты, которые в различных языках и
памятниках отдельных эпох проявляются различно, русские рано вступили в
непосредственные разнообразные контакты с тюркскими народами, которые
постепенно крепли. Известно, что многое из того, что переживает народ,
отражается в его языке. Мы считаем, что памятники письменности (в нашем
случае – грамотки) должны содержать в себе свидетельства о языковом
взаимовлиянии, которое происходило с народами в процессе их
контактирования. Пока существуют межкультурные связи, будет продолжаться и
процесс лексического обмена. Любое лексическое заимствование, независимо от
того, из каких источников оно поступает, является свидетельством живого
контакта разноструктурных языков.
Именно поэтому, мы предпринимаем попытку исследования языковых
заимствований из тюркских языков, опираясь на памятники письменности –
грамотки. Ранее данная проблема изучения грамоток в качестве источника
заимствований, которые образовались вследствие взаимодействия народов, не
изучалась подробно. Это и актуализирует данное исследование, наряду с
необходимостью комплексно подойти к этимологизации тюркизмов и их выявлению
как особого пласта в русской лексике.
Обзор научной литературы. Изучение тюркских заимствований в языкознании
имеет длительную историю. Проблеме иноязычных заимствований исследователи
уделяют очень большое внимание.
Первой значительной работой по тюркским заимствованиям в русском языке
можно считать Лексикон российский В.Н. Татищева, где последовательно
упоминаются слова татарские, которые понимаются очень широко, как
северно-тюркские и кавказско-тюркские [25, с.364-374].
Опыт сопоставления русских слов со словами восточных языков относится к
1769 году. В этом году в сатирическом журнале Василия Тузова Поденьщина
был опубликован список слов русского языка, сходных со словами восточных
языков. Среди этих сопоставлений целый ряд весьма удачен (сундук, лошадь,
бирюк, камыш и др.), но отдельные слова сопоставляются лишь на основе
совершенно случайных созвучий. После этого в XVIII в. были изданы
многотомные этнографические и лингвистические работы П.С. Палласа, И.И.
Георгии др., в которых отмечались многочисленные случаи заимствований из
тюркских языков, главным образом в топонимике [25, с.364-374].
Вопрос о тюркско-русских языковых связях интересовал исследователей в
течение всего XIX века. В начале века бурно развивалась экзотическая
художественная литература из жизни разных восточных народов,
преимущественно тюркских, например, башкирские повести Кузи-Курпяч и
Алдар и Зухра, кавказские повести А.А. Бестужева-Марлинского [25, с.364-
374].
В 1812 году Общество любителей российской словесности при Московском
университете выдвинуло конкурсную тему исследования о влиянии других языков
на русский, где должен был исследоваться и вопрос о вкладе татарского
языка (то есть тюркских языках вообще) в русский словарь. Но такое
исследование осталось невыполненным [49, с.184].
Начиная с 30-х г.г. XIX века в России бурно развивается историко-
этнографическое изучение тюркских и других входящих в Российскую империю
народов (В.В. Вельяминов-Зернов, В.Г. Тизенгаузен, В.В. Бартольд, Федоров-
Давыдов, Г.С. Кляшторный и др.). Но исследование тюркизмов в древнерусском
языке осложнялось тем, что тюркские языки домонгольского периода, с
которыми приходилось сталкиваться восточным славянам (булгарский,
печенежский, половецкий и др.) почти неизвестны: от них сохранились только
лишь отдельные слова. Исключением является половецкий язык, от которого мы
имеем отдельные памятники, хотя и относящиеся к более позднему времени:
Codex Cumanicus – половецкий словарь и религиозные тексты – относится к
рубежу XIII – XIV веков. Словарь половецкого языка в дошедших до нас
половецких памятниках отражен далеко не полностью. Поэтому для объяснения
происхождения тюркских элементов в русской лексике приходится привлекать
данные многих тюркских языков. Но слабая изученность лексики в диалектах
разных тюркских языков затрудняет достижение точных и определенных выводов.
Еще одним шагом в исследовании тюркизмов является работа В. В. Радлова
Опыт словаря тюркских наречий, охватывающая далеко не все тюркские языки
Начиная с 50-х гг. появляются специальные труды Н.К. Дмитриева, Э.В.
Севортяна, И.С. Козырева, И.Г. Добродомова, Н.А. Баскакова, Р.А. Юналеевой,
и др., посвященные тюркским заимствованиям в русском языке. Однако, вопрос
о словах, заимствованных русским языком из различных тюркских языков,
ставился лишь на ограниченном материале.
Много интересных наблюдений о тюркских словах в русских говорах
содержится в Материалах для сравнительного и объяснительного словаря и
грамматики, вышедших в 1854 году под редакцией И.И. Срезневского. В первом
томе Материалов опубликованы списки русских слов, сходных со словами
восточных языков, и указан возможный источник среди восточных языков. В
составлении этих глоссариев участвовали известные русские востоковеды И.Н.
Березин, А.А. Бобровников, В.В. Григорьев, А.К. Казембек, И.М. Ковалевский,
П.Я. Петров, А.М. Шёгрен. Отдельно следует отметить разработку тюркских
заимствований в словарях общего характера. В.И. Даль и П.Я. Черных, которые
отмечают немного тюркских заимствований. А.Г. Преображенский описывает
тюркские заимствования недостаточно полно, допуская при этом ряд
неточностей. М. Фасмер объективно выделяет тюркизмы, но тоже допускает
неточности в этимологии слов. Много тюркских заимствований фиксируют Э.М.
Мурзаев и А.Е. Аникин.
Большой лексический материал представлен в работе известного лингвиста
Фр. Миклошича о тюркизмах в языках Восточной и Юго-восточной Европы. Данный
материал во многом сходен с глоссариями в Материалах для сравнительного и
объяснительного словаря: в нем нет историзма, тюркские языки выступают еще
недостаточно дифференцированно. Впрочем, слабые стороны словаря объяснялись
еще недостаточной исследованностью тюркских языков в то время [25, с.364-
374].
Этимологический словарь восточных слов в европейских языках К.
Локоча, вышедший в 1927 году, по мнению И.Г. Добродомова, этот словарь в
развитие тюркологии внес мало нового [25, с.364-374].
Документальное исследование тюркизмов в русском языке было начато П.М.
Мелиоранским, обследовавшим тюркские элементы в Слове о Полку Игореве
затем и другие письменные памятники домонгольского периода. В последней
работе П.М. Мелиоранский устанавливает границу своих исследований – 1225
г., т.е. до первого появления татаро-монгольских завоевателей [1, с.33].
Наиболее глубоко вопросы древнерусских заимствований из тюркских языков
рассмотрены Ф.Е. Коршем и П.М. Мелиоранским в процессе дискуссии о
тюркизмах в Слове о полку Игореве. Ф.Е. Корш в рецензии на труд Фр.
Миклошича и в полемике с П.М. Мелиоранским о тюркизмах в Слове о полку
Игореве высказал много ценных соображений по поводу времени и места
заимствования того или иного слова в русский язык. При этом Ф.Е. Корш
оперировал фактами истории как тюркских, так и славянских языков. Но его
рецензия на труд Фр. Миклошича о тюркизмах в восточноевропейских языках не
является самостоятельно подготовленным трудом. Ф.Е. Корш только дал более
точные выводы, опираясь на материалы Фр. Миклошича и наметил дальнейшие
пути исследования тюркских элементов в славянских языках [35, с.59]. Но и
здесь больше было сделано для истории тюркских языков: спор велся
преимущественно на тюркологической почве. История тюркских по происхождению
слов в русском языке оставалась в тени. Весьма характерна в этом отношении
оценка этой дискуссии, которая была дана ей польским тюркологом А.
Зайончковским. Он оценил тюркологическую глубину этого спора, заметив, что
в полемических статьях Ф.Е. Корша и П.М. Мелиоранского написана целая
диссертация о разных тюркских словах, (...) затронуто много вопросов и
проблем тюркской диалектологии... [31, с.29].
Общей тюркологией и тюркскими заимствованиями в русском языке и прочих
славянских языках немало занимались европейские (позже и немецкие) ученые
(Г. Дёрфер, К.Г. Менгес). Как источник материала для этимологических
изысканий большое значение имеют тюркско-немецкие словари. Они составлялись
и издавались с XIX в. (словари Й. Ценкера, К. Штойервальда).
Много ценного материала по тюркским заимствованиям в русском языке и
его говорах можно найти в исследованиях финно-угроведов (Й. Рамстедт, X.
Паасонен, Й. Вихман, А. Йоки, Л. Рашоньи, Ф.И. Гордеев и др.).
Цель исследования – определение элементов тюркского происхождения,
проникших в русскую культуру в XVII – XVI II вв. (или уже употребляющихся в
русском языке), выявив их в грамотках XVII – начала XVIII века.
В соответствии с обозначенной целью исследования ставятся следующие
задачи:
- выявить исторические предпосылки заимствования тюркизмов в русском
языке;
- охарактеризовать источники тюркских заимствований;
- осветить понятие тюркского заимствования;
- ввести новые данные в этимологизацию ряда русских слов, позволяющих
причислить их к тюркизмам;
- произвести исследование этимологии слов.
Решение этих задач опирается на теоретические положения, нашедшие
отражение в трудах ориенталистов и тюркологов, посвященных изучению
тюркских языков (Н.А. Баскакова, А.Н. Кононова, В.В.Радлова, И.Г.
Добродомова, Н.К. Дмитриева, Р.А. Юналеевой, З.К. Сабитовой и др.).
Предмет исследования – тюркские заимствования в русском литературном
языке (около 26 слов), некоторые их которых легко распознаются по
фонетическим, морфологическим и семантическим признакам, происхождение
других вызывает споры.
Заимствование тюркских слов связано с некоторыми экстралингвистическими
факторами: культурными, торговыми, военными, политическими отношениями
русского народа с другими государствами. Как показывают факты, которые в
различных языках и памятниках отдельных эпох проявляются различно, в
сложном процессе тюрко-славянского взаимодействия не только тюркские языки
исторически оказывали определенное влияние на славянские, но и славянские
языки на тюркские.
Источником фактического материала послужили древнерусские грамотки XVII
– начала XVIII века из сборника Грамотки XVII – конца XVIII века [12].
Методы исследования. При отборе языкового материала из сборника
грамоток применялся метод сплошной выборки заимствованных лексических
единиц. При их анализе нас, прежде всего, интересовала целесообразность
включения определенной единицы в грамотки (частные письма) XVII – начала
XVIII века. Для решения этой задачи привлекались историко-сравнительный и
историко-этимологический методы.
Научная новизна исследования заключается в том, что в данной работе
впервые предпринят анализ тюркизмов в грамотках, а также определяется
степень их усвоенности, наблюдается их использование в грамотках XVII –
начала XVIII века. Жанр грамоток мало исследован, несмотря на то, что
наиболее изученной к настоящему времени оказалась переписка средних веков
особенно до XVIII века. Что же касается эпистолярия XVII – начала XVIII
вв., то полного описания в науке он не получил. Попытка выявления и
изучения тюркских заимствований в грамотках исследуемого периода
предпринимается впервые.
Структура выпускной работы. Выпускная работа состоит из введения, трех
разделов, заключения, списка использованных источников.
Во введении обосновывается актуальность избранной темы, раскрывается
степень ее научной разработанности, определяется характер исследуемого
материала, цель и конкретные задачи исследования, характеризуются методы
исследования тюркизмов.
В первом разделе Исторические предпосылки появления тюркизмов в
русском языке мы обращаемся к истории. Сам процесс языкового заимствования
рассматривается нами в неразрывной связи с культурными и иными контактами
двух языковых обществ (тюрков и славян) и как часть, и результат таких
контактов. Поэтому без обзора истории мы не сможем объяснить появление
заимствований в русском языке (1.1 История контактирования русских и
тюркских народов).
В подразделе 1.2 Языковая ситуация в России XVII – начала XVIII века
описываются языковые особенности, изменения, произошедшие в языке под
влиянием экстралингвистических факторов.
Во втором разделе Грамотки как эпистолярный жанр излагается процесс
появления, развития грамоток как отдельного жанра с момента нахождения
первых экземпляров, разграничиваются названия, использовавшиеся для
обозначения писем.
В третьем разделе Тюркизмы в русском языке в грамотках XVII – начала
XVIII века рассматриваются пути и причины проникновения заимствований;
описываются лексико-семантические группы тюркизмов; их функционирование.
В заключении подводятся итоги исследования.
Раздел I. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЯВЛЕНИЯ ТЮРКИЗМОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1.1 История контактирования русских и тюркских народов
Любое лексическое заимствование, независимо от того, из каких
источников оно поступает, является свидетельством живого контакта
разноструктурных языков. Русские рано вступили в непосредственные
разнообразные контакты с тюркскими народами, которые постепенно крепли. В
данном разделе мы обращаемся к истории, непосредственно к самим истокам,
историческим контактам, способствовавшим зарождению, развитию, укреплению
исторических языковых связей, результатами которых явились заимствования.
Н.А. Баскаков выделяет пять основных периодов русско-тюркских языковых
связей [3, с.6]. Приняв данную периодизацию, охарактеризуем каждый этап.
Первый период – первые века нашей эры до VII в., до образования
Киевской Руси, когда начались более тесные языковые связи восточных славян
с тюркскими (булгарскими, хазарскими), финно-угорскими и иранскими
племенами.
Пересечение славянских и тюркских народов произошло, примерно, в конце
IV в., когда Европу накрыла первая волна степняков – гуннов – тюрков,
захвативших в своем движении на запад угров, аланов, а также славян, готов,
даков. От этой первой тюркской волны в Европе следов не осталось (разве что
сабля, стремена и удобный для стрельбы на скаку лук).
А на историческую сцену тюрки как народ выступили после создания
Первого Тюркского каганата в 551 г. По любопытному совпадению на тот же VI
в. приходятся и первые достоверные сообщения о славянах, в том числе о
племенах – прямых предках русского народа. Следует отметить, что тюркские и
славянские племена существовали и раньше. Но для периода их
догосударственного бытования, тюрки или славяне – это современные
условные термины, основанные на классификации языков доминирующих племен,
или их правящих элит. Выявляют следующие исторические области наиболее
активных славяно-тюркских языковых контактов: Причерноморье, Среднее
Поволжье и бассейн Дона, Нижний Дунай, Среднее Приднепровье, Крымский
полуостров, Северный Кавказ, Закавказье, Приуралье, Сибирь, Казахстан и
Средняя Азия, пограничные страны и области, не входившие в Российскую
империю (в них проживает тюркское население) [49, с.28].
Примерно VII в тюркские племена прибывают в Поволжье и на Северный
Кавказ, где возникает еще одно важнейшее государство – Хазарский каганат.
Доминирующими в нем были тюркские народности (хазары, сувары, булгары). Но
при этом другие его племена почти те же, что и у аварской империи – финно-
угры, славяне, аланы и адыгейские племена. Это – вторая волна, точнее,
серия волн степняков (хазары, булгары, печенеги).
Родственные племена соединялись, образовывали союзы, часто воевали с
соседними государствами, либо захватывали их, либо, потерпев поражение,
становились частью их войск и шли покорять новые земли. Поэтому этнические
имена тюркских народов то исчезали бесследно, то сменялись другими, то
вновь возрождались, обретая былую славу. В истории это известно как феномен
так называемых скользящих этнонимов [42, с.53].
Нам не известно, что случилось с племенами гуннского союза, аварской и
печенежской ордами, которые сотрясали Европу и Византийскую империю, мы
даже не знаем точно, на каком диалекте тюркского языка они говорили. Однако
существуют данные о том, что только в Киевской Руси, по летописным данным
осело и ассимилировалось четыре племенных объединений тюрков. Это чёрные
клобуки, торки, берендеи, и ковуи.
Следующий второй период охватывает IX – XII века. Это время интенсивных
связей Киевской Руси с огузскими (узы, печенеги, тюрки берендеи, каепичи) и
кыпчакскими (половцы) племенами. Именно в этот период отмечается третья,
самая мощная волна расселения кочевников.
Весь IX в. русские постоянно находятся в контакте с печенегами – частью
тюркских племен, известных на востоке евразийских степей как канглы.
Печенеги, пришедшие из-за Волги, все это время боролись с хазарами, и
славяне были их союзниками в этом. Тут следует напомнить, что вплоть до
конца X в. граница Руси с кочевым миром проходила практически рядом со
стенами Киева. Например, когда угры (предки венгров), бывшие союзниками
хазар, откочевывали в Паннонию, то они прошли через территорию, где сейчас
расположился современный Киев. Печенеги, также постоянно сражавшиеся с
уграми, часто были вместе с русскими в борьбе против них. И после падения
Хазарии печенеги то поставляли русским князьям свою конницу для различных
походов, то враждовали с ними, периодически осаждая как сам Киев, так и его
окрестности. В итоге часть печенегов признала сюзеренитет киевских князей и
поселилась на южных рубежах Киевской державы в качестве федератов Русского
государства. А в середине XI в. к ним присоединились некоторые огузские
племена и рода (в русских летописях они называются торками), откочевавшие к
границам Руси под натиском кипчаков. Все эти тюрки (печенеги, торки,
берендеи, ковуи, тарпеи и пр.) составили племенное объединение, известное
по русским летописям как черные клобуки. Черные клобуки, ставшие
федератами Русской земли, выполняли дозорно-сторожевую службу на пограничье
с кочевым миром [49, с.30].
Во второй половине XI в. до Руси докатился очередной прилив степной
стихии – в южнорусские степи пришли кипчакские (т.е. половецкие) племена,
которые стали доминирующей силой евразийских степей. Последнее отразилось
даже в названии степи, протянувшейся от Иртыша до Дуная – она стала
называться на Востоке в течение многих столетий как Дешт-и-Кипчак (по-
персидски Кыпчакская степь). Русские называли кипчаков половцами.
Первое мощное кыпчакское государство в Европе создалось в конце XII века.
(В Азии между Обью и озером Балхаш Кыпчакский каганат существовал еще в Х
веке.). С этого момента и до монгольского нашествия русские были в
постоянном контакте с половцами. Отношения с ними развивались очень
непросто – начавшись мирно, они перешли в затяжную войну, когда чуть ли не
ежегодным половецким набегам русские противопоставляли дальние вылазки
вглубь Половецкой степи и там наносили мощные удары по зимовьям половцев.
Кроме того, в ходе внутренней борьбы за власть и земли русские князья
постоянно использовали половцев в качестве союзников какой-нибудь из
сторон.
К концу XII в. половцы стали неотъемлемой частью политической жизни
Русского государства, а также вошли в династические отношения с русскими
князьями – почти все союзы с половцами в ходе внутрирусских междоусобиц
оформлялись через браки князей с дочерьми половецких ханов. При этом
некоторые половецкие рода, потерпевшие поражение в ходе внутриплеменной
борьбы (споры из-за пастбищ, кровной мести и т.п.), также вливались в
состав черных клобуков и начинали служить русским князьям. А в степях,
рядом с половцами, кочевавшими в них, стали появляться русские люди,
перенявшие кочевой образ жизни и ставшие бродниками. Кроме того, усилиями
русских миссионеров среди половцев все больше стало распространяться
христианство [49, с.37].
Таким образом, к началу XIII в. русско-тюркские взаимоотношения во
многом стабилизировались на основе приближения кочевых соседей к русской
культуре и взаимного освоения южнорусских степей. Часть тюрков при этом
непосредственно вошла в состав Русского государства, привнеся свой ценный
опыт воинов и скотоводов. Элита же соседних половецких племен все более
ориентировалась на Русь – и через династические связи, и через принятие
православия, а также по экономическим причинам, т.е. выгодной торговли и
транзита товаров.
Третий период – XIII-XV вв. – период монгольского нашествия, который
характеризуется широким проникновением в русскую лексику тюркских
(кыпчакских) и в меньшей степени монгольских слов. В начале XIII века
половцы были покорены монголами. Слова монгол русские тогда не знали и
называли этот народ по имени одного монгольского же племени – татар, живших
когда-то на реке Онон [3, с.6].
Чингисхан, объединив к 1206 г. все монгольские племена, заявил своей
целью стать во главе всех кочевников. В 1237-1240 г. монголы
последовательно покорили русские, половецкие и аланские земли, установив
свое господство в них на ближайшие 200 лет. Образовавшийся на этих
территориях улус Джучи (Золотая Орда) проводил дифференцированную политику
по отношению к покоренным народам – города оседлых государств облагались
данями, а вот кочевое население, у которого монголы предварительно
уничтожили племенную верхушку, включалось непосредственно в состав
монгольских кочевий. Чингисхан и его преемники были весьма заинтересованы в
торговле. Поэтому они поощряли ее и давали большие преференции купечеству,
в основном мусульманскому. Поэтому при Золотой Орде поволжские города,
контролировавшие Волгу-Каму, главную торговую артерию между Севером и Югом
вскоре начали процветать как от торговли, так и от результатов труда
ремесленников, согнанных туда монголами со всех концов своей империи. Таким
образом, эти города стали новым местом соединения русского и тюркского
миров, равно оказавшихся под властью монгольской знати [49, с.34].
Слово половцы из русских летописей исчезло. Хотя в 1294 году
средневековый половецкий язык в наиболее полном виде (3000 слов) был
зафиксирован монахами-францисканцами в словаре Codex Cumanicus. Вскоре и
Европа стала называть половцев-куманов татарами (tartar). Считается, что
дольше всего, до XVIII века, близкий к Codex Cumanicus язык сохранялся в
быту армянской общины выходцев из Крыма в украинском городе Каменец-
Подольский.
В результате того, что тюрки численно превосходили монгольских
пришельцев, последние быстрее воспринимали тюркский язык и обычаи, так что
через 100-200 лет были полностью тюркизированы. И уже в первой половине XIV
века монголо-татарская Золотая Орда, по сути, стала вторым половецким
(кыпчакским) государством. Отсюда и широкое проникновение в русский язык,
рассматриваемый нами период тюркских заимствований.
Половецкие племена не сложились в единый этнос нового времени. Помешали
сначала распад Золотой Орды на отдельные ханства, а затем – их завоевание
Московским государством. Но половецкое единство сохранилось. Дело в том,
что большинство тюркских народов довольно четко объединяются в три ветви
(группы): огузскую (турки, азербайджанцы, туркмены), карлукскую (узбеки,
уйгуры) и кыпчакскую (крымские татары, карачаевцы, балкарцы, кумыки –
западные кипчаки; татары и башкиры – северные или волжские кипчаки; казахи,
каракалпаки, ногайцы – восточные кипчаки; киргизы и южные алтайцы –
несколько обособленная киргизско-кыпчакская подгруппа). И сейчас,
разумеется, современные половецкие народы вполне самостоятельны и
самобытны. Но важно то, что различия между половецкими языками довольно
малы и не препятствуют взаимопониманию [49, с.41].
Причем деление половцев весьма условно: башкиры и казахи столь массово,
целыми родами, переселялись на территории друг друга, что это до их пор
отражается в соседних говорах, а северо-крымский диалект можно
рассматривать и как диалект ногайского. Напомним, что именно в России
проживает большинство половецких (кыпчакских) народов, включая свыше
миллиона казахов, киргизов и крымских татар. И составляют половцы не менее
6-7 % населения России. Отметим также, что кыпчакские элементы сильны в
азербайджанских, узбекских и туркменских диалектах.
Четвертый период – XVI-XIX вв. – период русской колонизации и
присоединения народов, бывших Казанского, Астраханского, Сибирского,
Крымского ханств, также народов Средней Азии и Кавказа. Именно этот период
языковых связей интересует нас больше всего, так как исследуемый относится
к данному времени. А предшествующие эпохи заложили основу, и без полной их
характеристики мы не смогли бы начать описание данного периода, так как эти
связи возникли в давние времена. Отдельно взятый отрезок исторического
времени без связи с прошлым не дал полной картины
Распад Золотой Орды в середине XV в. на несколько частей (Большая Орда,
Казанское, Астраханское и Крымское ханства, Сибирь и Ногайская Орда), а
потом и выделение из них независимого Русского централизованного
государства, поставил вопрос о наследии улуса Джучи. Возвышение Москвы и
рост могущества Русского централизованного государства неизбежно выдвигали
его в лидеры среди осколков Золотой Орды.
Во второй половине XVI века русский царь обрел в тюркском мире статус
старшего государя. И вскоре, раздавал полученные ярлыки на владение
Сибирью, точно так же, как ранее подтверждали ханы Золотой Орды права своих
беков на их улусы. Назначались соответствующие налоги и жаловались со
стороны, приличествующие по ордынскому этикету подарки. Аналогичным образом
русские цари сохраняли золотоордынский порядок в отношениях с Ногайской
Ордой и выдавали грамоты-ярлыки на бекство ногайским биям, которые
происходили от эмира Идике (Едигей в русских летописях), не принадлежащего
к чингизидам.
Взятие Казани и присоединение Астрахани были принципиальным рубежом для
Русского государства не только в смысле резкого повышения статуса русского
государя на востоке, но и тем рубежом, с которого Россия стала быстро
расширять свои границы за Волгу и Урал и тем самым вступила в постоянный
контакт с тюрко-мусульманским, и вообще с инокультурным миром.
В XVII веке на престол воссел Петр I. Его политика стабилизировала
положение нерусских народов в структуре Российской империи, введя его в
определенные правовые рамки, общие как для них, так и для русских
государственных крестьян.
Уже в первой трети XVIII века западная часть Средней Азии вошла в
состав Российской империи. Подробнее об этом периоде, интересующем нас, мы
расскажем в следующем разделе, раскрывая нововведения во времена правления
Петра I.
Пятый период – период после Октябрьской Социалистической революции [3,
с.6]. Этноним татары не умер после 1917 года только потому, что чуть
раньше, во второй половине XIX века, часть поволжских кипчаков-половцев
(казанлы, мишер, болгар, нугай и др.) свыклись с именем, пришедшим с
истоков Амура, и приняли его как самоназвание. После распада СССР
начинается новый период взаимовлияния тюркских и славянских языков.
Останавливаться на последнем периоде мы не будем, доверив описание
событий исследователям языковых процессов XX-XXI вв. Без экскурса в прошлое
мы не смогли показать тесной связи народов, их взаимоотношений, потому что
контактирование, отразившееся в языке, не могло возникнуть на пустом месте
именно в конце XVII века, так как взаимосвязи русского народа с тюркскими
складывались веками.
Вышеуказанные сведения характеризуют в большей степени политические
контакты. Важно отметить, что наряду с оставшимися в истории фактами –
борьбой за власть над безграничными просторами, занимающими большую часть
Евразии, и как результат этой борьбы войнами, в которых в разные эпохи
оказывались победителями то тюрки, то славяне, – существовали торговля,
бытовое общение (особенно в пограничных районах) народов.
1.2 Языковая ситуация в России XVII – начала XVIII века
Конец XVII – начало XVIII века выделяются в особый период, который в
истории русского литературного языка называют Петровской эпохой. Именно на
это историческое время приходит правление Великого Петра I, царя
реформатора, новатора.
Русский язык к концу XVII – началу XVIII вв. пришел в форме весьма,
пока, далекой от совершенства как средство коммуникации. Относительно его
состояния в исследуемый период Н.И. Гайнуллина отмечает следующее:
...русский язык, исследуемого времени как никогда оказался связанным с
экстралингвистическими фактами жизни русского общества, кардинально
изменившими сами функции его в начальный период формирования как
национального [11, с.9].
В этот период происходили реформы и преобразования во многих областях
жизни: в армии появились полки нового, иноземного строя, были упразднены
приказы как государственный институт, заменены коллегиями, изменено
административное устройство России, образовывался флот, менялась система
законодательной и исполнительной власти, развивалась промышленность, наука,
менялись культурные ценности и приоритеты. Как уже упоминалось выше, в этот
период страна вступила в постоянный контакт с тюркским, и вообще с
инокультурным миром, границы России расширились за Волгу и Урал. Значение
же языка как средства коммуникации в подобных условиях становится
первостепенным, определяющим, объединяющим.
Петровская эпоха начала своеобразный XVIII век, который хотя и
представлял некое единое языковое состояние, тем не менее, характеризовался
значительными внутренними перестройками, перегруппировками, сменами,
отражающими активно протекающий процесс складывания русского языка нового
времени и норм в области лексической семантики и словоупотребления [11,
с.28].
Активные процессы во всех областях общественной жизни русского
государства вызывали такую же активную и интенсивную перестройку в русском
литературном языке, которая нашла отражение в жанровом многообразии
литературы и письменности исследуемого периода, в новых формах
лингвистической организации текста, перегруппировке жанров в аспекте
влияния на формирование новых форм литературного языка. В этой
перегруппировке на передние позиции выходит научно-популярная, научная и
как ни кажется это утверждение неожиданным и даже парадоксальным,
эпистолярная письменность, которая до сих пор была применительно к концу
XVII – началу XVIII веков объектом лишь фрагментарного исследования [11,
с.32].
А.Н. Качалкин утверждает, что в этот период в отличие от литературных
текстов письменность (деловое письмо, документы, личная, частная переписка)
является массовым видом письменной речи, поскольку литературной речью
владеет писатель-человек, выделяющийся среди людей; документальной речью
должен владеть каждый грамотный человек [11, с.33]. Жанр грамоток
приобретает новые черты под влиянием происходящих в обществе, в сознании
людей перемен. Переписка людей активизируется. Принимая во внимание
утверждение А.Н. Качалкина, можно сказать, что в прежние времена она
действительно имела место, но сфера использования частных писем была не
столь велика, как в данный период.
Для данного времени ученые неоднократно отмечали такую особенность, как
смешение единиц разных стилистических и генетических пластов в текстах
отдельных жанров письменности. Смешение как процесс представляется нам
своеобразной нормой переходного периода, каким был конец XVII – начало
XVIII вв. Это – явление, при котором соединяются довольно ограниченное
количество книжных (церковнославянских), исконно русских и заимствованных
элементов отмечается в деловой письменности [11, 33]. В частных письмах
наблюдается такой же процесс, когда наряду с элементами книжными, исконно
русскими употребляются заимствования. Роль заимствований, в частности
тюркизмов, и будет интересовать нас. Поскольку появление новых предметов,
реалий, которые нужно было назвать, отмечалось в языке наплывом
заимствований.
Главным образом заимствования были из западноевропейских языков, но
тюркских заимствований было также немало. Относительно к этому периоду
Ф.П. Филин отмечал, что тюркизмы и другие восточные элементы играли
вторую, после западноевропеизмов, роль в обогащении словарного состава
великорусского языка, не были связаны с понятийной системой православной
религии, в материальной, причем, разных его тематических разрядов. Как и
западноевропеизмы, восточные элементы укрепляли позиции русской народной
речи в письменности, поскольку их значения части русского вскрываются
многочисленные тюркизмы [48, с.9].
Составитель делового документа или пишущий деловое, официальное
(полуофициальное) письмо, а также любое другое частное письмо (грамотку)
как языковая личность, воспитанная на традициях языка предшествующего
периода, и как носитель живого языка, являющийся одновременно активным
представителем общества, в котором живет, работает, участвует в создании
материальных и духовных ценностей [11, с.33]. Письма, явившиеся в
последствии таким примером созданной материальной ценности, зафиксировавшей
состояние языка на тот момент, показали, что люди употребляли тюркизмы.
Таким образом, мы видим, что связи двух разноструктурных языков и
контакты народов, говорящих на этих языках, зародились еще в давние времена
и на протяжении всего времени не прерывались. Долгое соседство, похожие
условия, обстоятельства жизни не могли не отразиться в языке в виде
заимствований. Далее заимствования настолько были усвоены, что люди
употребляли их в устной речи, бытовом общении, в частной переписке, и их
нерусское происхождении уже было незаметным.
В истории русского литературного языка исследуемый отрезок времени
играет значимую роль, так как это время связано со значительными
переменами. Относительно нашего исследования можно сказать, что этот период
играет важную роль в развитии жанра грамоток, подробнее на особенностях
которого мы остановимся в следующей главе. Наблюдался процесс
заимствования новых единиц, среди которых тюркизмы занимали особое место,
использовались они в бытовом общении.
Раздел 2 ГРАМОТКИ КАК ЭПИСТОЛЯРНЫЙ ЖАНР
В ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
2.1 История развития русского частного письма
Выбранный источник исследования – частная переписка (грамотки) –
является письменной формой речи, охватывающей широкую область жизни,
деятельности людей, включающей в себя лексику разных стилистических планов,
различных сфер употребления (книжную, разговорную, лексику общего
употребления и лексику профессиональную). Поэтому они являются весьма
интересным объектом для изучения, так как это – памятники, зафиксировавшие
состояние русского народного языка исследуемого времени. Наличие тюркизмов,
выявленных в процессе исследования, показывает активное их использование
носителями языка.
Общая картина развития данного жанра как средства дистантной
коммуникации может сложится лишь при более глубоком его исследовании от
истоков и до современности. Но поскольку в исследовании мы затрагиваем
определенный этап зарождения жанра, его развитие и появление, активное
употребление заимствований тюркского происхождения и грамотках.
История развития и становления жанра грамоток привлекает внимание
исследователей давно, хотя неоднократно отмечалось его недостаточная
изученность с лингвистической стороны, и с позиций определения его вклада в
общий эволюционный процесс русского языка. Это обстоятельство во многом
объяснилось недоступностью или малой известностью письменности подобного
рода для следующих поколений носителей русского языка. Причин такого
состояния эпистолярия прошлого в науке называется немало.
Среди них чаще всего представляются недостаточное внимание самих
историков русского языка и литературы к частному письму как особому,
самостоятельному жанру письменности, либо малую их доступность для изучения
в силу раритетности самой письменности подобного рода, а также
существование письма как единичного феномена, не предназначавшегося для
широкого распространения и чтения, тем более публикации, либо даже
намеренное невнимание к частной переписке, которое объяснялось классовым
подходом к авторам такой литературы [11, с.46].
Несмотря на указанные объективные обстоятельства и причины,
установлено, что для русского языка жанр частных писем – один из древнейших
в системе жанров письменности. Он имеет длительную историю, а становление
его шло параллельно с развитием самого русского языка в других его
разновидностях.
Наиболее древними образцами частного письма принято считать берестяные
грамоты, впервые найденные при раскопках в Новгороде в 1951 году,
относящиеся, по мнению Ефремова, к X-XI векам. Значимость этого факта для
языка трудно переоценить, потому что берестяные грамоты подтвердили мнение
о том, что частная переписка имела место на Руси еще в древнейший период
[30, с.75].
Язык берестяных грамот в жанровом отношении и как особая разновидность
частного письма учеными оценивается неоднозначно.
В.Д. Левин отмечал, что Язык последних не обнаруживает таких
специфических или устойчивых примет, которые указывали бы на литературную
обработанность и нормализованность... Эти памятники письменности не отражают
какого-либо стиля древнерусского литературного языка, что нисколько не
умаляет их выдающегося культурно-исторического значения.
Подобной точки зрения придерживался и В.В. Виноградов.
Н.А. Мещерский относит грамоты на бересте к частной переписке, но
рассматривает их как составную часть делового языка Древней Руси, поскольку
они, по его мнению, имеют те же функциональные особенности, что документы,
относящиеся к деловому стилю [30, с.59].
Довольно большое число подобных берестяных грамот (к 1978 г. – 582)
подтверждает мысль об их коммуникативной значимости и активности, хотя
оценки их с точки зрения лингвистического статуса и остаются
противоречивыми. Чтобы снять это противоречие Н.А. Мещерский предложил
подходить к оценки берестяных грамот дифференцированно, учитывая их
содержание и структуру. С учетом этого подхода он разделил их на частные
письма и грамоты.
Несмотря на такие разные подходы в оценке ученых относительно частной
переписки, можно утверждать о том, что и в начальный период становления
жанра, согласно традициям в грамотки проникают тюркизмы употребляемые
носителями языка.
Учеными доказано, что письма на бересте представляют именно
эпистолярный жанр Древнерусского литературного языка, ибо имеют свои особые
жанровые приметы: литературного этикета в форме обязательного начала
письма в виде формулы поклон от NN к NN или NN от NN челом бью и
концовок писем – эти традиционные формулы начала и концовки письма
составляют принадлежность уже в древнейшую эпоху зародившегося
эпистолярного стиля. Эта традиция сохранилась и в последующее время. В
грамотках XVII – начала XVIII вв. мы наблюдаем те же традиции.
Начало (Гсдрю моему батюшку Ивану Александровичу и гсдрни моей матушке
Аксине Акимовне сынишка вашъ Гаврило Снарский благославения вашего
отеческого прошу и челом бью [12, № 224]; Гсдрю моему брату Панфилю
Тимофеевичу брат Тимофей Салтыков челом бьет [12, № 72]), и конец
(Пожаловать отдать сие письмо на дворе боярина кнзя Мизаила Григорьевич
Рамодановска [12, № 131]; (Отдать пожаловать грамотка на Москве гсдрю
моему брату Степану Тимофеевичу Салтыкову [12, № 100] письма подчинены
правилам оформления писем.
Несмотря на малоизученность, грамотки переиздавались в XVII – XX вв. Во
второй половине XVII века Третьяк Васильев из адресованных ему писем
составил целый сборник своеобразных литературных образцов. Этот факт можно
рассматривать как своего рода попытку научного обоснования эпистолярного
творчества как жанра. Однако, подобных фактов не так много.
К настоящему времени собрана и опубликована значительная по объему и
важная по содержанию частная переписка в основном более позднего
(интересующего нас) периода XV – XVIII вв. [11, с.31]. Продолжают
публиковаться отдельные образцы этого жанра с целью осмысления
лингвистических особенностей и характера переписки, прошлого, ее содержание
и структуры.
В XVIII веке, особенно период стыка XVII и XVIII вв., зарождаются
многие новые черты жанра, позволяющие говорить о его развитии и эволюции.
Научно установлено, что резкое его изменение в форме и содержания частных
писем-грамоток связано именно с Петровской эпохой. Об этих новых чертах,
формах жанра и пойдет речь в следующей главе, в которой мы ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Похожие работы
Дисциплины
- Информатика
- Банковское дело
- Оценка бизнеса
- Бухгалтерское дело
- Валеология
- География
- Геология, Геофизика, Геодезия
- Религия
- Общая история
- Журналистика
- Таможенное дело
- История Казахстана
- Финансы
- Законодательство и Право, Криминалистика
- Маркетинг
- Культурология
- Медицина
- Менеджмент
- Нефть, Газ
- Искуство, музыка
- Педагогика
- Психология
- Страхование
- Налоги
- Политология
- Сертификация, стандартизация
- Социология, Демография
- Статистика
- Туризм
- Физика
- Философия
- Химия
- Делопроизводсто
- Экология, Охрана природы, Природопользование
- Экономика
- Литература
- Биология
- Мясо, молочно, вино-водочные продукты
- Земельный кадастр, Недвижимость
- Математика, Геометрия
- Государственное управление
- Архивное дело
- Полиграфия
- Горное дело
- Языковедение, Филология
- Исторические личности
- Автоматизация, Техника
- Экономическая география
- Международные отношения
- ОБЖ (Основы безопасности жизнедеятельности), Защита труда
