Школа Пифагора

Тип работы: Материал
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 20 страниц
В избранное:

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНЯ И НАУКИ
РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
КАЗАХСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ К.И. САТПАЕВА

Кафедра___________________

Реферат

Школа
Пифагора

Преподаватель _______________
Студент_______________
Группа_______________

Алматы 2005

Город Кротон занимал оконечность Тарентского залива. Рядом с Сибарисом
Кротон был наиболее цветущим городом южной Италии. Он славился своим
дорийским общественным строем, своими атлетами, побеждавшими на Олимпийских
играх, своими врачами, соперничавшими с Асклетадами. Сибариты прославились
своей роскошью и негой; Кротонцы, не смотря на свои добродетели, были бы
вероятно забыты, если бы они не дали приюта эзотерической философии,
известной под именем Пифагорейской секты, которую можно расематривать как
мать школы Платоников и как праматерь всех идеалистических школ. Хотя, не
смотря на все благородство последних, праматерь во многом превосходила их.
Школа Платоников уже не владеет полным посвящением, а школа стоиков и
совсем утеряла истинное предание. Другие системы древней и современной
философии—лишь более или менее удачные умозрительные теории, тогда как
учение Пифагора было основано на опытном знании и всесторонне проникало в
самый строй жизни.

Было несколько причин, почему Пифагор избрал эту колонию как центр своей
деятельности. Его цель была не только передать свое учете группе избранных
учеников, но и применить идеи этого учения к воспитанию юношества и к жизни
государства. Этот план требовал основания школы для посвящения мирян, чтобы
этим путем постепенно преобразовать политическую организацию городов по
образцу его религиозного и философского идеала.

Несомненно, что ни одна из республик Эллады или Пелопонеса не допустила бы
такого новшества. Философа обвинили бы в заговоре против государства.
Греческие города Тарентского залива были менее заражены демагогией и
поэтому там допускалась большая свобода. Пифагор не ошибся, надеясь найти
благоприятное отношение к своим реформам в Кротонском сенате. Следует
прибавить, что намерения его шли далее Греции. Предвидя эволюцию идей, он
угадывал падение эллинизма и намеревался внести в человеческое сознание
начала научной религии. Основав свою школу при Тарентском заливе, он
распространил эзотерическое учение в Италии и, вместе с тем, в драгоценном
сосуд своего учения сохранил для народов Запада самую суть восточной
Мудрости. Появившись в Кротон, который склонялся уже к изнеженной жизни
своего соседа Сибариса, Пифагор произвел там истинную революцию.

Порфирий и Ямблих описывают его первое выступление в Кротоне скорее в роли
мага, чем в роли философа. Он призвал молодых людей в храм Аполлона и силою
своего необыкновенного красноречия вырвал их из сетей распутства. Он собрал
женщин в храм Юноны и убедил их принести свои золотые одежды и драгоценные
украшения, в виде дара в этот самый храм, как доказательство полной победы
над тщеславием и изнеженностью. Он облекал необыкновенным очарованием
строгость своих поучений; из его мудрости вырывалось пламя, вдохновлявшее и
заражавшее всех. Красота его облика, благородство осанки, очарование его
выразительного лица и голоса, довершали победу. Женщины сравнивали его с
Юпитером, а молодые люди с Аполлоном гиперборейским. Он покорял и увлекал
толпу, которая изумлялась, слушая его, и против воли начинала любить правду
и добродетель.

Сенат Кротона или Совет тысячи встревожился этим влиянием Пифагора. Он
призвал его, требуя отчета, какими средствами достигает он такого
поразительного господства над умами. Это было для него случаем развить свои
идеи воспитания юношества и доказать, что они не только не грозят дорийской
конституции Кротона, но, наоборот, помогут укрепить ее.

Когда он склонил к своему плану самых богатых граждан и большинство сената,
он предложим им создать новое учреждение для него и для его учеников. Это
братство посвященных дворян должно было вести общую жизнь в здании,
приспособленном для этой цели, но не уклоняться от гражданской жизни. Те из
них, которые заслужат звание учителя, допускаются к обучению физическим,
психическим и религиозным наукам. Что касается молодых людей, то, оставаясь
под контролем главы ордена, они могли быть допущены к различным степеням
посвящения в соответствии с их развитием и выработанной волей. Они должны
были начать с подчинения правилам общественной жизни, проводя весь день в
школе под наблюдением учителей. Те, которые пожелали бы вступить формальным
образом в орден, должны были передать свое имущество попечителю, оставляя
за собой право получить его обратно. В ордене предполагалось отделение для
женщин с параллельным посвящением, но видоизмененным и приспособленным к
обязанностям их пола.

Этот проект был принят с энтузиазмом советом. Кротона и через несколько лет
в окрестностях города возникло здание, окруженное обширными портиками и
прекрасными садами. Кротонцы дали ему название храма Муз; и действительно,
в самом центре поселения, рядом с скромным жилищем Учителя, возвышался
храм, посвященный этим богиням.

Так возник институт пифагорейцев, который сделался одновременно и коллегией
этического воспитания, и академий наук, и образцовой общиной, под
руководством великого Посвященного. Путем теории и практики, соединением
наук и искусств подходили ученики Пифагора к этой науке всех наук, к этой
гармонии души и интеллекта с вселенной, которую пифагорейцы считали за
скрытую основу и философии, и религии. Школа пифагорейцев представляет для
нас высочайший интерес как наиболее замечательная попытка посвящения мирян.

Предвосхитив синтез эллинизма и христианства, она имела целью привить науку
к древу жизни; она владела внутренним осуществлением истины в душе
человеческой, которое одно способно создать глубокую веру. Осуществлена
чрезвычайной важности, так как оно создавало живой пример. Чтобы составить
себе понятие, каким образом достигалась эта цель, проникнем вместе с
дельфийским учеником в пифагорейскую школу и проследим шаг за шагом его
посвящение.

Испытаниe.

Белое жилище посвященных возвышалось на холме среди кипарисов и олив.

Снизу, идя по берегу моря, можно было видеть его портики, его сады, его
гимназиум. Храм Муз возвышался своими полукруглыми колоннами, воздушными и
изящными, над обоими крыльями главного здания. С терассы наружных садов
открывался вид на город, на его гавань и на место общественных собрании.
Вдали расстилался залив среди острых прибрежных скал, словно в чаше из
агата, а на горизонте сверкало ионическое море, замыкая его своей лазурной
линией. От времени до времени из левого крыла здания выходили женщины в
разноцветных одеждах и, следуя одна за другой по кипарисовой аллее,
спускались к морю. Они направлялись к храму Цереры. Из правого крыла
выходили мужчины в белых одеждах, направляясь вверх к храму Аполлона. И в
этом крылось большое очарование для молодого воображения искателей истины,
что школа посвященных находилась под покровительством двух божеств, из
которых одна, великая Богиня, обладала глубокими тайнами Женщины и Земли, а
другой, солнечный Бог, раскрывал тайны Мужественности и Неба.

Эта маленькая община избранных как бы освещала собой раскинувшийся внизу
многолюдный город. Её светлая ясность привлекала благородные инстинкты
юности, но не легко было проникнуть в её внутреннюю жизнь, и все знали, как
труден доступ в среду немногочисленных избранных. Простая живая изгородь
служила защитой для садов, прилегавших к пифагорейским зданиям, и входная
дверь оставалась весь день открытой. Но у двери возвышалась статуя Гермеса,
и на цоколе её виднелась надпись: Eskato BMoi, прочь непосвященные! Все
подчинялись этому приказанию.

Пифагор с большим трудом допускал новичков, говоря что не из каждого
дерева можно вырезать Меркурия. Молодые люди, желавшие вступить в общину,
должны были пройти через период испытания. Рекомендованные или родителями,
или одним из учителей, они получали вначале доступ лишь в пифагорейский
гимнастический зал, где новички упражнялись в различных играх. С первого же
взгляда молодой человек замечал, что этот зал совсем не походил на такое же
гимнастическое учрежнение в городе: ни громких криков, ни буйных
проявлений, никакого признака бахвальства или тщеславного выставления своей
силы, своих мускулов атлета; здесь царствовали вежливость, изящные манеры и
взаимное доброжелательство среди молодых людей, которые или прогуливались
парами под сенью портиков, или предавались играм на арене. С ласковой
простотой приглашали они новичка принять участие в их беседах, никогда не
позволяя себе любопытных взглядов или насмешливой улыбки. На арене
упражнялись в бегах и в метании дротиков. Там же происходили воинственные
упражнения в виде дорийских танцев, но Пифагор строго запрещал в своей
школе единоборство, говоря, что рядом с развитием ловкости это вводит в
гимнастические упражнения элемент гордости и озлобления; что люди,
стремящиеся к осуществлению истинной дружбы, не должны позволять себе
сваливать друг друга с ног и кататься по песку подобно диким зверям; что
истинный герой должен биться с мужеством, но без ярости, и что озлобленный
человек предоставляет все преимущества над собой своему противнику.

Новичок узнавал эти правила из уст юношей пифагорейцев, которые спешили
сообщить ему эти крупицы усвоенной мудрости. Одновременно с этим, они
приглашали его свободно высказаться и не стесняясь оспаривать их мнения.
Поощренный их предупредительностью, новичок не замедливал раскрыть свою
истинную природу. В восторге, что его так любезно слушают, он начинал
разглагольствовать. В это время начальники зорко наблюдали за ним, не
останавливая его никаким замечанием. Неожиданно появлялся и сам Пифагор,
чтобы незаметным образом следить за его жестами и словами. Он придавал
особенное значение смеху и походке молодых людей. Смех, говорил он, самое
несомненное указание на характер человека и никакое притворство не может
украсить смех злого. Он был такой глубокий знаток человеческой наружности,
что умел читать по ней до глубины души . Благодаря подобным наблюдениям,
учитель составлял точное представление о своих будущих учениках. Через
несколько месяцев приходила очередь решающим испытаниям. Испытания эти были
взяты из египетского посвящения, но смягчены и применены к натуре Греков,
впечатлительность которых не вынесла бы смертельных ужасов Мемеисских и
фивийских склепов.

Стремящегося к посвящению заставляли провести ночь в пещере, находившейся в
окрестностях города, в которой—по слухам—появлялись чудовища и привидения.
Не имевших силы выдержать зловещие впечатления одиночества и ночного мрака,
отказывавшихся войти или обращавшихся в бегство, признавали слишком слабыми
для посвящения и их отправляли назад. Нравственное испытание носило более
серьезный характер. Внезапно, без всяких предупреждений, ученика заключали
в келью, печальную и обнаженную. Ему давали доску и короткий приказ: найти
внутренний смысл одного из пифагорейских символов, например: что означает
треугольник, вписанный в круге? или: почему додекаэдр, заключенный в
сферу, является основной цифрой вселенной?

Он проводил и2 часов в пустой келье наедине с своей задачей, имея лишь
кружку воды и кусок хлеба вместо обычной пищи. Затем его вводили в залу
собраний, гдиэ все ученики были в сборе. Они должны были беспощадно
поднимать на смех испытуемого, который, голодный и в дурном настроены,
появлялся перед ними подобно осужденному. Вот, кричали они; явился новый
философии Какой у него вдохновенный вид! Он сейчас поведает нам о своих
открытиях! Не скрывай же от нас свои мысли! Еще немного—и ты станешь
великим мудрецом! В это время учитель наблюдал за всеми проявлениями
молодого человека с глубоким внимашем. Удрученный постом и одиночеством,
раздраженный сарказмами, униженный своим бессилием разгадать непонятную
задачу, он должен был сделать огромное усилие, чтобы овладеть собою.
Некоторые плакали слезами ярости; другие отвечали грубыми словами, третьи
бросали доску вне себя от гнева, осыпая бранью и школу, и учителя, и его
учеников.

После этого появлялся Пифагор и спокойно заявлял, что юноша, выдержавший
так плохо испытание в самообладании, не мог оставаться в школ, о которой он
такого не лестного мнения. Изгнанный уходил пристыженный и иногда делался
опасным врагом для ордена, как тот знаменитый Килон, который позднее вызвал
мятеж против Пифагорейцев и привел их к роковой катастрофе. Те же юноши,
которые выдерживали нападете с твердостью, которые на дерзкие вызовы
отвечали разумно и с присутствием духа, заявляя, что они готовы сто раз
подвергнуться испытаниям, если это даст им хотя бы малую частицу
мудрости,—такие юноши торжественно объявлялись вступившими в школу и
принимали полные энтузиазма поздравления от остальным сотоварищей.

Первая ступень.—Подготовление.

—Жизнь пифагорейского послушника.

Только с этого момента начиналось послушничество, называемое подготовлением
(paraskeie), которое длилось не менее двух лет и могло продлиться до пяти
лет. После ушники или слушающие (akoustikoi) должны были соблюдать во время
уроков абсолютное молчание. Они не имели права ни возражать, ни
расспрашивать своих учителей. Они должны были принимать их поучения с
молчаливым уважением и долго размышлять над ними в одиночеств. Чтобы
внедрить это правило в сознание нового слушателя, ему показывали статую
женщины, окутанную белым покрывалом, с пальцем, приложенным к губам. Музу
молчания.

Пифагор считал молодежь еще не готовой понимать происхождение и конец
вещей. Он думал, что упражнять молодых людей в диалектике и в рассуждении
прежде, чем они не прочувствуют смысл истины, значило подготовлять
софистов, исполненных претензий. Он стремился прежде всего развить в своих
учениках высшую способность человека: интуиции. Но он не брал для этой цели
предметом своих толкований чего-либо трудного и таинственного. Он исходил
их естественных чувств, из основных обязанностей человека при его
вступлении в жизнь, и показывал соотношение последних с Мировыми законами.
Запечатлевая в сердцах молодых людей прежде всего любовь к родителям, он
расширял это чувство отождествлением идеи отца с идеей Бога, великого
Творца вселенной.

Ничего нет почетнее звания отца, говорил он. Гомер называл Юпитера
королем Богов, но желая показать все его величие, он называл его отцом
Богов и людей. Пифагор сравнивал мать с природой, великодушной и
благодетельной; как небесная Цибелла производит светила, как Деметра
зарождает плоды и цветы земли, так питает мать своего ребенка всеми
радостями, доступными для него. Поэтому сын должен почитать в своем отце и
в своей матери земных представителей этих великих божеств. Он доказывал,
что любовь к родине происходить из любви, которую человек питал в детстве к
своей матери. Родители не даются нам случайно, как думает негодующий, но
благодаря тому высшему порядку, связанному со всем предшествующим человека,
который можно назвать его судьбою. Родителей нужно уважать какие бы они ни
были, а друзей своих нужно выбирать.

Вступающим в пифагорейскую школу предлагали соединяться по двое, сообразно
душевному сродству. Младцлй должен был искать в старшем ти качества, к
которым сам он стремится, и оба товарища должны были возбуждать друг друга
к лучшей жизни. Друг есть наше второе я. Его нужно почитать, как Бога
говорил Учитель. Насколько по отношению к Учителю пифагорейские правила
требовали абсолютного подчинения, настолько же в дружеских отношениях они
предоставляли полную свободу; более того, Пифагор делал из чувства дружбы
стимул всех добродетелей, поэзию жизни, путь к идеалу.

Таким путем будилась в учениках индивидуальная энергия, мораль
оживотворялась и принимала характер поэзии, с любовью принятые правила
жизни переставали быть стеснением и служили— наоборот—к утверждению
индивидуальности. Пифагор добивался, чтобы послушание было добровольным.
Кроме того, преподавание морали подготовляло к воспринятию философии, ибо
связь, которая выяснилась между общественными обязанностями и гармонией
Космоса, вызывала предчувствие всемирного закона аналогий и соответствий. В
этой связи и заключается основа мистерий, оккультного учения и всякой
философии. Ум ученика привыкал видеть печать невидимого порядка на всей
видимой действительности. Общие правила и краткие предписания раскрывали
перспективы этого высшего мира. Утром и вечером ученики пели под
акомпанимент лиры золотые стихи:

Воздай бесемертным Богам благоговейное поклонение и сохрани затем твою
веру... Комментируя это правило, ученику разъясняли, что Боги, различные с
виду, были в сущности одни и те же у всех народов, потому что они
соответствуют тем разумным силам, которые действуют во всей вселенной.
Благодаря такому понимании, мудрый мог почитать Богов своей родины, имея в
то же время совершенно иное представлена об их сущности, нежели человек
невежественный. Терпимость ко всем культам; единство всех народов в
человеческой эволюции, единство религий в эзотерической науке; все эти
новые идеи начинали возникать в уме вновь вступившего ученика. А золотая
лира продолжала свои глубокие поучения:

Почитай память благодетельных героев,
Почитай бесемертный дух полубогов.
За этими стихами вступивший начинал различать—как бы сквозь
покрывало—божественную Психею, душу человеческую. Небесный путь загорался
перед его внутренним взором. Ибо в культе героев и полубогов, посвященный
созерцал учение о будущей жизни и тайну мировой эволюции. Эта великая тайна
раскрывалась перед учеником не сразу; его подготовляли к её восприятию,
говоря ему о целой иерархии превышающих человека существ, называемых
героями и полубогами, которые и являются его руководителями и покровителями
его жизни. К этому добавляли, что они служат посредниками между человеком и
божеством, что через них, проявляя героические качества, он может
достигнуть приближения к божеству.

Но каким образом войти в сношение с этими невидимыми гениями? Откуда
происходить душа? Куда уходит она? И зачем эта мрачная тайна смерти?
Вступающий не смел задавать этих вопросов, но их можно было угадать по
выражению его лица; вместо ответа, учитель указывал ему на борющихся на
земле, на статуи в храм и на просветленные души в небесах, этой огненной
крепости Богов, куда проникнул Геркулес. В глубине античных мистерий все
Боги сводились к единому верховному Богу. Это откровение, понятое до конца,
становилось ключом Космоса. Идею эту сохраняли в тайн до посвящения в
собственном смысл этого слова. Вступивший не знал о ней ничего. Ему давали
лишь предвидение этой истины в отражениях, перенесенных на музыку и на
числа. Ибо числа, поучал Учитель, заключают в себе тайну вещей, а всемирная
гармония есть совершенное выражение Бога. Семь священных ладов, построенных
на семи нотах семиструнника, соответствуют семи цветам света, семи планетам
и семи видам существования, повторяющимся во всех сферах материальной и
духовной жизни, начиная с самой смиренной и кончая самой великой. Мелодии
этих ладов, введенные в душу ученика, должны были настраивать ее и делать
ее настолько гармоничной, чтобы она могла ответно вибрировать на каждое
дуновение истины.

Этому очищению души соответствовало и очищение тела, которое достигалось
правильной гигиеной и строгой дисциплиной нравов. Побуждать свои страсти
было первым долгом посвященного. Кто не привел свою собственную природу в
гармонию, тот не может отражать и божественную гармонию.

Но в идеал пифагорейской жизни не входил аскетизм, так как брак
расематривался у пифагорейцев как нечто священное. При этом от учеников
требовалось целомудрие, для посвященных же воздержание служило источником
силы и совершенства. Уступать чувственности, значить соглашаться на
унижение перед самим собою, говорил Учитель. Он прибавлял, что
сладострастие есть иллюзия, что его можно сравнить с пением сирен,
которые, как только приблизишься к ним, исчезают, а на месте их, откуда
раздавалось пение, оказываются поломанные кости и окровавленные куски тела
на скале, изъеденной морскими волнами; тогда как истинная радость подобная
концерту Муз, который оставляет в душе следы небесной гармонии. Пифагор
доверял добродетели посвященной женщины, но относился с большим недоверием
к женщине обыкновенной. Одному ученику, который спрашивал Пифагора, когда
же ему можно будет приблизиться к женщине, он отвечал: когда тебя утомит
твой покой. Пифагорейский день распределялся следующим образом: как только
пламенный диск солнца выплывал из голубых волн ионического моря, золотые
колонны храма Муз, который возвышался над жилищем посвященных, молодые
пифагорейцы пели гимн Аполлону, исполняя в то же время священный дорийский
танец, одновременно и мужественный и торжественный.

После обычных омовении совершалась прогулка по храму в полном молчании.
Каждое пробуждение расематривалось как воскресение в новую жизнь. Начиная
свой день, душа должна была сосредоточиться, чтобы в целомудренной чистоте
внимать последующему уроку. Под сенью священной рощи ученики группировались
вокруг самого Учителя, или вокруг его представителей, и урок происходил в
тенистой свежести деревьев или под портиками храма. В полдень произносилась
молитва героям и доброжелательным гениям. Эзотерическая традиция
утверждает, что добрые духи приближаются к земле вместе с солнечными
лучами, тогда как злые духи ищут темноты и появляются только с наступлением
ночи. Умеренный обед состоял обыкновенно из хлеба, меда и олив.

После обеденное время посвящалось гимнастическим упражнениям, затем урокам,
медитациям и
внутренне࠼ࢆ@ࡾࡼࡨࡦࡼࢄࡼࡤࡶࡪࡺࡰ࢜@ࡴ@ࢆࢀࡼࡴࢆ@ࢂ ࡶࡪࡨࢆ࢜࢒ࡪࡦࡼ@ࡨࡺ࢞\@࠾ࡼࢂࡶࡪ@࡮ࡠࡴࡠࢄࡠ@ࢂࡼࡶࡺࢌࡠ@ ࡾࢀࡼࡰࢂࢊ
ࡼࡨࡰࡶࡠ@ࡼࡢ࢒ࡠ࢞@ࡸࡼࡶࡰࢄࡤࡠX@ࡾࡪࡶࡰ@ࡦࡰࡸࡺ@ࡴࡼࢂࡸ ࡼࡦࡼࡺࡰࢎࡪࢂࡴࡰࡸ@ࠢࡼࡦࡠࡸX@ࡺࡪࡢࡪࢂࡺࡼࡸࢆ@࡜ࡾࡰࢄࡪࢀ ࢆX@࠸ࡰࡺ
ࡪࢀࡤX@࠾ࢀࡼࡤࡰࡨࡪࡺࡰ࢜X@ࠨࡰࡠࡺX@ࡾࡼࡴࢀࡼࡤࡰࢄࡪࡶ࢘ࡺ ࡰࢌࡪ@ࡸࡪࢀࢄࡤ࢖ࢊ\@ࠤ@࢚ࢄࡼ@ࡤࢀࡪࡸ࢞@ࡶࡠࡨࡠࡺ@ࡰࡶࡰ @ࡰࡺ࢖ࡪ@
ࡪࡰࡸࡰࡠࡸ࢖@ࢂ࡬ࡰࡦࡠࡶࡰࢂ࢘@ࡺࡠ@ࡠࡶࢄࡠࢀࡪ@ࡾࡼࡨ@ࡼࢄࡴ ࢀখтым небом, и звуки гимна, соединяясь с
волнами ароматов, тихо поднимались в потемневшем воздухе, когда первые
звезды зажигались в глубокой лазури неба. День заканчивался вечерней
трапезой, после чего самый молодой из учеников читал вслух, а самый старили
пояснял прочитанное.

Так протекали дни пифагорейцев, чистые и ясные, как утреннее небо без
облаков. Год вычислялся по большим астрономическим праздникам. Так, возврат
Аполлона гиперборейского и празднование мистерий Цереры соединял всех., и
вновь вступивших учеников, и посвященных всех степеней, как мужчин так и
женщин. На этих празднествах молодые девушки играли на лирах, замужния
женщины в пеплумах пурпурового и шафранного цвета исполняли чередующееся
хоры, сопровождаемые песнями с гармоническими переходами строф и антистроф,
которые впоследствии переняла трагедия Во время этих торжественных
празднеств, на которых, казалось, божественное отражалось и в грации
движений, и в проникающей мелодии хоров, молодой ученик проникался
предчувствием оккультных сил, могучих законов оживотворенной природы,
глубоких тайн прозрачного неба.

Брачные церемонии и погребальные обряды носили более интимный, но не менее
торжественный характер. Иногда устраивалась оригинальная церемония,
вероятно для того, чтобы поразить воображение учеников: когда кто-либо из
них покидал добровольно школу и возвращался к прежней жизни, или когда
ученик выдавал тайну эзотерического учения что случилось один лишь раз,
посвященные воздвигали ему гробницу в огради святилища, как бы для
умершего. Совершая эту церемонию, Учитель говорил: он более мертв чем
мертвецы, ибо он возвратился к дурной жизни; его тело двигается среди
людей, но душа его умерла; будем оплакивать его. И эта гробница,
воздвигнутая живому человеку, преследовала его подобно неотвязной тени,
подобно зловещему предзнаменование.

Вторая ступень—Очищение .

Числа. Теогония.

Счастливый день, золотой день, как говорили древние, был тот, когда
Пифагор принимал нового ученика в своем жилище и торжественно присоединял
его к рядам своих учеников. Последствием этого были непосредственные
сношения с Учителем; принятый ученик проникал во внутренний двор, куда
допускались лишь одни верные последователи. Отсюда название эзотерические
(те, которые внутри), противополагавшиеся экзотерическим (те, которые вне).
С этого и начиналось настоящее посвящение.

Откровение состояло в полном, обоснованном изложении оккультного учения,
начиная с первооснов, заключенных в таинственной науке чисел, до последних
результатов мировой эволюции, до высшего назначения божественной Психеи,
души человеческой. Эта наука чисел была известна под различными .именами в
храмах Египта и Азии, и так как она давала ключ ко всей тайной доктрине, ее
тщательно скрывали от непосвященного. Цифры, буквы, геометрические фигуры и
другие начертания, служившие знаками этой алгебры оккультизма, были понятны
одному лишь посвященному. Этот последний раскрывал их смысл новому адепту
лишь после того, как получал от него клятву молчания. Пифагор формулировал
священную науку в книге, написанной его рукой и носившей название: Hieros
Logos, священное слово. Эта книга не дошла до нас, но позднейшее
произведете пифагорейцев Филолая, Архита и Пероклеса, а также диалоги
Платона и трактаты Аристотеля, Порфирии и Ямблиха, знакомят нас с её
принципами. И если принципы эти оставались до сих пор непонятными для
современных философов, это произошло оттого, что смысл и значение их можно
понять лишь путем сравнения всех эзотерических доктрин Востока.

Пифагор называл своих учеников математиками потому, что его обучение
начиналось с учения о числах. Но эта священная математика или наука
принципов была иная, чем та, которой владеют наши ученые и философы: она
была одновременно и более трансцендентна и более жизненна, и рассматривала
Число не как абстрактное количество, но как существенное и деятельное
качество верховной Единицы, Бога, источника Мировой гармонии. Наука чисел
была наукой живых сил, божественных качеств в действии, как в мирах, так и
в человеке, как в макрокосм, так и в микрокосм. Следовательно, проникая в
свойство чисел, схватывая и объясняя их разнообразные сочетания, Пифагор
создавал в сущности целую теогонию или обоснованную на разуме теологию.
Истинная теология должна бы заключать основы всех наук. И она может
возвыситься до науки о Боге лишь тогда, когда ясно покажет единство и
взаимную связь всех остальных наук, лишь тогда, когда станет. синтезом,
объединяющих их в одно целое.

Такую именно роль играла в древних, египетских храмах наука Свлщсннйю
Глйюлй, и это Пифагор и формулировал более точным образом под именем Науки
Чисел. Она имела притязание обладать ключом жизни и сути бытия. Адепт,
направляемый Учителем, начинал с созерцания её начал в своем собствен ном
разум, прежде чем применять эти начала к концентрической необъятности
развивающихся миров. Современный поэт предчувствовал эту истину, когда
заставлял Фауста спускаться к МатерАмь для того, чтобы возвратить жизнь
призраку Елены. Фауст хватает магический ключ, земля разверзается под его
ногами, он почти теряет сознание, он погружается в пустоту пространства.
Наконец он достигает Матерей, которые бодрствуют над первозданными формами
великого Целого. Эти Матери ничто иное, как числа Пифагора, божественные
силы Мирa. Поэт передает нам содрогание своей собственной мысли перед этим
ввержением в бездну Неисповедимаго. Для древнего посвященного, у которого
духовное зрете пробуждалось постепенно как новое чувство восприятия, это
внутреннее откровение являлось скорее вознесением в центр пламенеющего
солнца Истины, откуда он созерцал все существа и формы, брошенные в
водоворот жизни божественной эманацкий.

Конечно, посвященный не сразу приходил к внутреннему обладанию истиной, к
тому могучему сосредоточенью всех сил, которое дает постижение мировой
жизни. Для достижения столь трудной гармонии между разумом и волей
требовались годы упражнений. Прежде чем овладеть творческим словом,
необходимо научиться складывать священный глагол, буквы за буквой, слог за
слогом. Пифагор имел обыкновение давать свои наставления в храм Муз.
Сенаторы Кротона построили его по плану и по личным указаниям Пифагора
рядом с его собственным жилищем, среди деревьев окружающего сада. Только
ученики второй степени проникали туда вместе с Учителем. Внутри этого
круглого храма виднелись девять мраморных Муз; по середине стояла Гестия,
закутанная в покрывало, торжественная и таинственная. Левой рукой она
защищала пламя очага, правой рукой указывала на небо. У Греков, точно так
же как и у Римлян, Гесля ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.