Перспективы урегулирования конфликта в Южной Осетии

Тип работы: Курсовая работа
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 33 страниц
В избранное:

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3
Глава I. Южная Осетия как непризнанное государство 8
1.1. Характеристика Южной Осетии как непризнанного государства8
1.2. Современный статус и политическое устройство Южной Осетии11
Глава II. Конфликт в Южной Осетии: история и развитие 13
2.1. История грузино-осетинского конфликта: короткая и
кровопролитная война 13
2.2. Современное развитие конфликта 15
Глава III. Перспективы урегулирования конфликта в Южной Осетии19
3.1. Анализ Полномасштабного плана урегулирования 19
3.2. Поэтапная стратегия урегулирования грузино-осетинского 24
конфликта
Заключение 28
Список использованной литературы 31

Введение

Конец холодной войны и двухполюсного миропорядка породил множество
дискуссионных вопросов относительно характера взаимоотношений между
народами и странами в формирующемся новом многополярном миропорядке. Среди
них центральное место занимают проблемы межгосударственных конфликтов и
войн. В их трактовке нет и не может быть единства мнений. Здесь существует
широкий разброс позиций от своеобразной эйфории относительно перспектив
исчезновения войн из жизни мирового сообщества до безоговорочной
приверженности знаменитой формуле война всех против всех в качестве
основополагающего принципа формирующегося нового миропорядка.
Мир, свободный от войн и кровавых конфликтов, был идеалом,
проповедовавшимся лучшими умами человечества. Вспомним в данной связи хотя
бы обнародованный И.Кантом в 1795г. проект "Вечного мира", где выдвигались
возможные пути и способы утверждения нерушимых мирных взаимоотношений между
народами. Кант, в частности, утверждал, что распространение республиканской
формы правления ознаменуется наступлением эры международного мира. Вслед за
Кантом теоретики либеральной традиции утверждали, что распространение
рыночной экономики и глобальная демократизация будут способствовать
установлению мирных международных отношений, а следовательно, расширению
зоны мира.
Актуальность темы. Распад Советского Союза как сложной этнофедеральной
системы способствовал углублению кризиса в межнациональных отношениях на
всей его бывшей территории. Замалчивание и искусственное удержание в
латентном состоянии многих проблем в сфере межнациональных отношений на
протяжении длительного периода способствовали резкому обострению отношений
между этническими общностями в изменившихся условиях.
Президент Казахстана Н.А.Назарбаев отмечает, что одна из сильных
сторон Казахстана ...заключается в нашей политической стабильности и
единстве общества. Мы гордимся тем, что нам удалось избежать прямой
конфронтации внутри общества и стабилизировать ситуацию, чего, к сожалению,
не удалось многим развивающимся и посткоммунистическим странам[1].
Казахстану, одной из не многих бывших республик СССР удалось избежать
подобных кризисов. Однако во многих регионах это обострение вылилось в
межэтнические конфликты в разных формах, в том числе в открытые
столкновения людей. Тому примером стала, наряду с другими республиками
бывшего СССР, Грузинская ССР конца 1980-х - начала 1990-х гг., в которой
резко ухудшились отношения между титульным грузинским и почти всеми
негрузинскими этносами. Наиболее кризисная ситуация сложилась в
политических автономиях, на территории которых в указанный период произошли
два серьезных вооруженных конфликта: грузино-осетинский 1991-1992 гг. и
грузино-абхазский 1992-1993 гг.
Грузино-осетинский конфликт остаётся на сегодняшний день
неурегулированным. Несмотря на попытки обеих заинтересованных сторон, а
также активную помощь посредников (Россия и международные организации, в
первую очередь ОБСЕ), переговорный процесс за более чем десятилетний период
после окончания боевых действий так и не смог перешагнуть результаты
московского Меморандума 1996 г. о неприменении насильственных акций.
Конфликт практически находится в замороженном состоянии, и сохраняются все
предпосылки к возобновлению открытой фазы при соответствующем стечении
обстоятельств. Это означает, что конфликтогенные факторы, вызвавшие в свое
время открытое межэтническое столкновение, продолжают действовать в скрытой
форме и подспудно влиять на ситуацию.
...Мы рассматриваем некоторый период времени, прежде всего, как скрытое
обещание того, что исполнится в будущем..., говорит Н.А. Назарбаев в своем
труде Казахстанский путь [2].
Неурегулированность конфликта порождает серьезные проблемы для обеих
сторон, оказывает дестабилизирующее воздействие на общественно-политическую
и социально-психологическую обстановку как в центральной части Грузии, так
и в Южной Осетии.
Во-первых, это проблема беженцев и вынужденных переселенцев (31800
человек в Северной Осетии и около 10 тыс. человек в Грузии). При этом их
возвращение в места прежнего проживания затруднительно, а порой нереально.
Во-вторых, это проблема восстановления разрушенной в период конфликта
экономики в зоне боевых действий.
В-третьих, это тяжелейшая демографическая ситуация, в особенности для
Южной Осетии, население которой по сравнению с предконфликтным периодом
сократилось более чем в два раза.
Наиболее значительной, однако, является проблема политического статуса
Южной Осетии, который до сих пор не определен. С одной стороны, Грузия,
стремящаяся к восстановлению территориальной целостности, не желает
признавать в своем составе Южную Осетию в качестве какой-либо автономной
единицы. С другой стороны, независимость Южной Осетии не признается
международным сообществом и ее независимый статус с точки зрения
международного права нелегитимен де-юре и де-факто.
В научно-теоретическом плане наиболее актуальной остается проблема
уточнения типологических признаков грузино-осетинского конфликта, который
на сегодняшний день типологизирован как территориальный (Я.Я.Этингер),
культурно-языковый с переходом в территориальный (А.Н.Ямсков) или же как
статусный (А.А.Цуциев).
С учетом перечисленных и других аспектов проблемы данная тема
представляется актуальной для научного исследования как в практико-
политическом, так и теоретическом аспектах.
Степень разработанности темы. Систематическое научное изучение этнических
конфликтов относится примерно ко второй половине ХХ в. и начинается на
Западе, преимущественно в США. Одной из наиболее популярных работ в этой
области явилась книга Дональда Хоровица Этнические группы в конфликте,
сохраняющая по сегодняшний день свою ценность и признание. Этой книгой
автор подвёл своеобразный итог становлению этнической конфликтологии в 1960-
е - 1970-е гг. Основная причина развития этнической конфликтологии в этот
период связана с охватившим западные страны в 1960-е гг. этническим
ренессансом - серьезным ростом этнического фактора и роли этничности в
социальных процессах. Именно в этот период публикуются работы М.Бэнтона,
К.Дойча, Г.Кона, Д.Кемпбелла, Р.ЛеВайна, Г.Сетон-Уотсона, в значительной
степени определившие теоретико-методологические контуры новой научной
отрасли.
С середины 1980-х годов этническая революция охватывает и Советский
Союз, оказывая значительное влияние на его распад. В этих условиях
происходит становление и развитие отечественной этнической конфликтологии:
этнические конфликты постсоветского пространства закономерно оказались в
центре внимания ведущих российских исследователей этнонациональных и
политических отношений и процессов: Р.Г. Абдулатипова, Ю.Д. Анчабадзе, Ю.В.
Арутюняна и других.
Значительный вклад в изучение постсоветских конфликтов, а также общей
конфликтной ситуации на Кавказе внесли исследования северокавказских
этноконфликтологов и политологов: В.А. Авксентьева, М.А. Аствацатуровой,
И.О.Бабкина и др.
В научной литературе существуют различные точки зрения на причины
грузино-осетинского конфликта. В этом плане наибольшим вниманием
исследователей пользуются несколько основных проблем.
Проблемы этнополитической стратификации, выразившиеся в государственно-
правовых акциях сторон в предконфликтный период, проанализированы в работах
О. В.Васильевой, К.С. Гаджиева, А.Н. Ямскова.
Проблема энозиса в качестве причины грузино-осетинского противостояния
рассмотрена в работах Р.Г. Абдулатипова, В.В. Амелина, О. Бубенка, Г.С.
Денисовой.
Роль политических элит и проблема борьбы за власть внутри этнических
групп изучены в исследованиях Ю.В. Арутюняна, М.Ю. Барбашина, И. Галтунга,
Р. Гачечиладзе, Б.А. Камкия, Г. Нодиа, Э. А. Паина, Н.В. Петрова, А.А.
Попова, В.Ф. Пряхина, А.А. Цуциева.
На идеологический фактор в развязывании грузино-осетинского конфликта
указывается в работах Р. Агрба, Ю.Д. Анчабадзе, Д. Бердзенишвили, Ю.С.
Гаглойти, М. Гаприндашвили, М.И. Дзайнуковой, С. Дзарасова, В.Д. Дзидзоева,
С. Жидкова, Л.Н. Кочиева, А.В. Русецкого, Н.В. Сиукаева, А. Студеникина, Р.
Г. Хугаева.
В работах Т. Гиоргобиани, Г. Жоржолиани, А.Г. Здравомыслоава, С.
Лекишвили, С.Я. Матвеевой, В.А. Тишкова нашли освещение проблемы
сепаратизма и сецессии в Грузии.
Роль внешнего фактора, или третьей силы в конфликте акцентируется в
работах М.М. Блиева, А.Г. Дугина.
Исторический фактор как важнейшую предпосылку грузино-осетинского
конфликта анализируют в своих работах А.П. Зверев, Д.Б. Малышева, Г.И. Мир-
ский, С. Табуев, Б.А. Хачба.
При этом следует констатировать, что в научной литературе по проблемам
осетино-грузинского конфликта не сложилось мнения, пользующегося поддержкой
и имеющего признание у большинства исследователей. Несмотря на наличие
определённой научной литературы, данный конфликт ещё недостаточно изучен.
Все эти обстоятельства делают необходимым проведение специального
исследования политико-идеологических факторов проблемы грузино-осетинского
конфликта с привлечением широкого круга как теоретических, так и
эмпирических источников.
Объектом исследования являются причинно-следственные связи проблем
Южной Осетии на современном этапе и переходе грузино-осетинского конфликта
в открытую фазу.
Предметом исследования является грузино-осетинский конфликт как
конфликт идентичностей.
Источниковая база. Исследования представлена Конституцией Южной
Осетии, официальными и нормативными документами сборника политико-правовых
актов "Региональные конфликты в Грузии – Юго-Осетинская автономная область,
Абхазская автономная Республика (1989-2005).
Методологическая основа. Методологическую основу курсовой работы
составляет системный подход, позволяющий рассматривать любой этнический
конфликт как результат действия комплекса кризисных факторов -
экономических, политико-правовых, идеологических, социокультурных.
Поскольку, в конечном счете, этнический конфликт является деятельностью
этнических субъектов и определенной формой их взаимодействия, автор широко
использовал субъектно-деятельностный подход, позволяющий через деятельность
людей и социальных групп выявить и исследовать противоречия между
этническими группами. С позиции этого подхода этнический конфликт
определяется как активное противоречие и противоборство самоопределяющихся
субъектов межэтнического взаимодействия.
Научная новизна. Исследование курсовой работы, по мнению автора,
должно восполнить существующий пробел в отечественной исторической и
политической науках, обусловленный отсутствием конкретных исследований
проблем Южной Осетии на современном этапе.
Цель курсовой работы: углубить и закрепить знания о проблемах Южной
Осетии на современном этапе.
Задачи:
- рассмотреть Южную Осетию как непризнанное государство;
- определить статус и политическое устройство Южной Осетии
- проследить историю грузино-осетинского конфликта;
- проанализировать интересы двух сторон – Грузии и Южной Осетии в
современной фазе урегулирования;
- проанализировать план Полномасштабного урегулирования;
- определить оптимальную стратегию урегулирования грузино-осетинского
конфликта.
Практическая значимость.
Теоретическая значимость курсовой работы состоит в дальнейшей
разработке, конкретизации и уточнении ряда научных положений и концепций,
раскрывающих механизм детерминации этнического конфликта.
Результаты исследования, его основные выводы и рекомендации могут быть
использованы:
- в дальнейшем научном исследовании грузино-осетинского конфликта и
этнических конфликтов в целом;
- органами государственной власти, социально-политическими институтами
гражданского общества как самих конфликтующих сторон, так и третьими
сторонами-посредниками, различными международными и общественными
организациями для выработки приемлемой для субъектов конфликта модели его
завершения;
- в учебном процессе в высших учебных заведениях, в преподавании как
базовых курсов политологии и конфликтологии, так и разработке специальных
курсов по этнической конфликтологии;
- для повышения общего уровня поведенческой культуры населения в сфере
межэтнической коммуникации, в том числе для демонтажа сложившихся
негативных стереотипов и в первую очередь "образа врага", повышения уровня
толерантности и доверия между двумя народами.
Структура работы включает введение, три главы, заключение, список
использованных источников и приложение.

Глава I. Южная Осетия как непризнанное государство

1.1. Характеристика Южной Осетии как непризнанного государства

Республика Южная Осетия, провозглашена как независимое государство в
1992 году в ходе вооруженного конфликта с центральным правительством
Грузии. С лета 1992 года действует Сочинское российско-грузинское
соглашение, по которому в зоне конфликта размещены Смешанные силы по
поддержанию мира. Юрисдикция властей Грузии сохраняется в восточной части
Южной Осетии (в Ленингорском Ахалгорском районе) и нескольких других
анклавно расположенных секторах. Южная Осетия имеет развитые социально-
экономические связи с Северной Осетией и другими субъектами РФ Южного
федерального округа. Южная Осетия и Грузия вовлечены в переговорный процесс
с международным участием посредничеством.
Косвенный вывод из этого перечисления состоит в том, что международная
политико-правовая практика включает в себя различные формы и
механизмы взаимоотношений, с помощью которых происходит нормализация,
скажем так, отклоняющихся нелегитимных случаев государственного
суверенитета, встраивание феномена непризнанных государств в относительно
стабильную парадигму современного мира, состоящего из государств
признанных.
Непризнанными называют государства, обладающие двумя основными
характеристиками:
а) Фактический суверенитет: иначе говоря, это политико-территориальные
образования, обладающие ключевыми атрибутами государства и, прежде всего,
способностью к эффективному и обычно внутренне легитимированному контролю
над территорией; в данном контексте внутренней легитимацией можно назвать
процедурно и правозначно закрепленную волю некой политически определенной и
достаточной части населения (народа, нации);
б) отсутствие внешней легитимации суверенитета: то есть отсутствие
признания в качестве независимого государства и права возможностей
вступать в соответствующие сношения с другими государствами. У подавляющего
большинства непризнанных государств существует претензия на полновесный,
т.е. признанный другими государствами суверенитет.
Непризнанные государства называют иногда самопровозглашенными, что,
как верно отмечено экспертами, не отражает специфики этих образований[3],
но отражает именно процедурный акт внутренней легитимации, то есть некую
конституирующую образование политическую волю (народа, нации,
политической элиты – не обязательно местной), которая не получает
внешнеполитической санкции со стороны хотя критически минимальной группы
государств. Отсутствие признания не удаляет соответствующие образования с
реальной политической карты, из контекста реальных межгосударственных
отношений или из портфеля проблем, стоящих перед международными
организациями и международным правом. Напротив, эти образования составляют
одну из главных забот на всех этажах политики – мировой, региональной,
национальной, местной.
в) наличие признанного международным сообществом права некоего
государства-претендента на поглощение или реинтеграцию соответствующей
территории (неявно - это легитимация претензии на уничтожение непризнанного
государства).
Стоит обратить внимание, что, несмотря на обычное признание
международным сообществом территорий непризнанных государств частью
государств признанных, статус рассматриваемых образований сохраняется как
ожидающий итогового определения (т.е. в значительной мере признается и
инерциализируется его неопределенность). Возникает, скажем, так, феномен
упорядоченного беспорядка. Многие непризнанные государства, так или иначе
оказываются встроены в систему реальных международных отношений.
Отсутствие признанного статуса есть тоже статус – территории с
проблемным суверенитетом. По крайней мере, в таком статусе зачастую
ограничивается суверенитет государства-претендента на осуществление всего
спектра государственных прерогатив (в частности, возможности в
одностороннем порядке определять искомый итоговый статус территории
непризнанного образования).
В чем состоит проблема или проблемы непризнанных государств? Некий
общий перечень проблем мы сгруппируем по трем основным категориям, которые
соответствуют трем основным характеристикам непризнанных государств:
Суверенитет - проблема самоопределения; формы самоопределения
(внутреннее, внешнее); в чем состоит право на самоопределение; кто может
выступать субъектом самоопределения и именоваться нацией; чем нация
отличается от народа; каковы могут быть модальности суверенитета,
которые позволяют совместить интересы государства-носителя и непризнанного
государства.
Попытки полностью изолировать непризнанные государства, поместив их в
вакуум международного бойкота, имеют мало шансов на успех. Помимо
полновесных дипломатических отношений существуют иной формат и иные уровни
трансграничных отношений, в различной степени оформленных и публичных. Сам
спектр этих до-дипломатических отношений весьма широк – от развитых
хозяйственно-экономических связей, включая военно-техническое
сотрудничество, и соответствующей практики хозяйствующих субъектов до
символического, но важного репертуара политических жестов по
признанию[4].
Важнейшим механизмом включения непризнанных образований в систему
международных политико-правовых отношений являются соглашения о статус-кво
(в том числе и соглашения о прекращении огня и миротворческих операциях) и
институт многостороннего переговорного процесса. В целом, продолжительное
существование непризнанных государств и стабилизирующие статус-кво усилия
международного сообщества есть паллиативное решение коллизии между двумя
крайностями - правом государства-носителя на территориальную целостность и
состоявшимся военно-катастрофическим отделением части территории,
находящейся под эффективным, но альтернативным суверенитетом.
Дипломатический дискурс урегулирования в Южной Осетии наполнен смыслом
признания территориальной целостности и суверенитета Грузии. Именно этот
акцент делается практически во всех международных сообщениях по проблеме.
Признание целостности Грузии обозначено безусловной целью урегулирования.
Политические, правовые и даже концептуальные возможности того, что эта
целостность может иметь различные модальности, полноту, временную и
функциональную развернутость, в такой акцентировке почти сознательно
уничтожаются.
В таком одномерном подходе прослеживаются идеологические мотивы, не
связанные прямо с урегулированием в Грузии, но имеющие самое
непосредственное отношение к тому, как развивается общая система, скажем
так, международно-правовой и международно-политической артикуляции проблемы
непризнанных государств, сецессии и самоопределения. Дело в том, что в
актуальном международно-правовом и политическом фокусе этой проблемы, по
крайней мере – в евроатлантическом фокусе, находятся сегодня одновременно
несколько параллельных сюжетов, связанных с воспроизводством
сецессионистских конфликтов[5]. То, каким образом организованы,
распределены и сбалансированы акценты политико-правовых и идеологических
стратегий ведущих конструкторов международной политико-правовой реальности
между этими сюжетами показывает следующее: вынужденные – по целому
перечню параметров – прецеденты в каком-либо одном случае должны быть таким
образом отретушированы общим подходом к другим случаям, чтобы вся система
решений по рассматриваемой категории проблем оказалась относительно
устойчивой и неизменной.

1.2. Современный статус и политическое устройство Южной Осетии

В составе Грузинской ССР Южная Осетия была одним из наименее развитых
регионов. Занимая 5,6% территории союзной республики, автономная область
концентрировала всего 1,9% численности населения, а удельный вес Южно-
осетинской автономной области в валовом продукте Грузии составлял 1,1%, в
общем объеме промышленного производства - 0,8%, в сельском хозяйстве -
0,7%, в стоимости основных производственных фондов - 0,2%. Все это
приводило к оттоку населения из автономной области в более развитые районы:
в Тбилиси, Кутаиси, долину Куры, в Северную Осетию.
Южная Осетия была, пожалуй, единственным национально-государственным
образованием СССР, в котором население сокращалось в абсолютных цифрах со
103 тыс. в 1978 г. до 99 тыс. в 1989 г. Во второй половине 80-х годов в
Грузинской ССР усилились проявления национал-экстремизма, стало много
говориться о засилье в республике инонационалов, на страницах
"демократической" печати обсуждались проекты ограничения рождаемости для
негрузинских народов. Самым кризисным моментом стал день 23 ноября 1989 г.,
когда националистически настроенные грузины пытались 20-тысячной колонной
войти в Цхинвал и свергнуть законную администрацию Юго-Осетинской АО.
Колонна была остановлена у самого въезда в город, и спустя двое суток
напряженного противостояния повернула обратно, но данный инцидент перевел
назревавший осетино-грузинский конфликт в силовую фазу.
Согласно принятой в 1993 г. конституции (с поправками, утвержденными
на референдуме, прошедшем в апреле 2001 г.), Республика Южная Осетия (РЮО)
- самостоятельное суверенное государство, независимый субъект
международного права, по форме правления является унитарной президентской
республикой[6].
Глава государства - президент, баллотироваться на высшую должность в
республике может гражданин республики не моложе 35 лет, постоянно
проживающий на территории Южной Осетии не менее 10 лет. В республике
действуют независимые органы законодательной и судебной власти.
Республика Южная Осетия имеет свои национально-государственные
символы, почти полностью повторяющие символику Северной Осетии. На гербе,
на фоне горных цепей изображен барс. Прообраз нынешнего герба хранится в
институте рукописей АН Грузии с подписью Герб Осетии, выполнен грузинским
ученым царевичем Вахушти Багратиони[7] в 1735 г.. Барс - древний символ
осетинского народа, олицетворяющий его храбрость и отвагу. На флаге Южной
Осетии три горизонтальные полосы - белая, красная и желтая. Белый цвет
отражает моральную чистоту, красный - воинскую доблесть, желтый - изобилие
и богатство. Эту цветовую гамму использовали скифы и аланы - предки осетин,
в то время эти цвета символизировали соответственно сословия жрецов, воинов
и земледельцев. Сами осетины считают, что использование на государственном
флаге двух цветов российского триколора - белого и красного - говорит о
тесных связях с Россией.
В административно-территориальном отношении Южная Осетия разделена на
5 регионов - 4 административных района: Дзауский (ранее - Джавский),
Знаурский, Ленингорский, Цхинвальский, и город республиканского подчинения
Цхинвал (Приложение 1).
С точки зрения официального Тбилиси, не существует не только отдельной
Республики Южной Осетии, но и вообще никакой особой югоосетинской
административной единицы. Юго-Осетинская автономная область была упразднена
парламентом Грузии еще в декабре 1990 г., ее территорию разделили между
соседними грузинскими районами (Приложение 2). В Грузии вообще избегают
называть эту территорию Южной Осетией, предпочитая топонимы Самачабло и
Шида Картли. Первый термин - "земля [рода] Мачабели" - отражает реалии
феодального прошлого, второй (в переводе с грузинского - Внутренняя Картли)
призван отождествить районы Южной Осетии с исконно грузинскими землями.

Глава II. Конфликт в Южной Осетии: история и развитие

2.1. История грузино-осетинского конфликта: короткая и кровопролитная
война

Современный грузино-осетинский конфликт начался в 1989 году. Его
непосредственной причиной стало возникновение и быстрый рост национального
движения в Грузии, и приход к власти президента Звиада Гамсахурдиа,
выдвинувшего лозунг "Грузия для грузин".
23 ноября 1989 года националистические группировки пытались провести
митинг в Цхинвали: со всей Грузии сюда было стянуто около 50000 человек.
Колонна была остановлена у въезда в город и после двух суток противостояния
повернула обратно.
10 ноября 1989 совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной
области Грузинской ССР принял решение о её преобразовании в автономную
республику.
Верховный Совет Грузинской ССР признал это решение неконституционным,
после чего отряды грузинских националистов взяли Цхинвал в кольцо блокады,
которая продолжалась четыре месяца. До вооружённых столкновений дело тогда
не дошло.
20 сентября 1990 совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной
области провозгласил Республику Южная Осетия.
10 декабря 1990 Верховный Совет Республики Грузия принял решение об
упразднении осетинской автономии.
11 декабря 1990 в Цхинвал в межэтническом столкновении погибли три
человека, и Грузия ввела в Цхинвал и Джавском районе чрезвычайное
положение.
В ночь с 5 на 6 января 1991 в Цхинвал были введены подразделения
милиции и национальной гвардии Грузии. Натолкнувшись на сопротивление
осетинских отрядов самообороны и местной милиции, через три недели они были
вынуждены оставить город.
1 февраля 1991 года Союз независимых энергетиков Грузии отключил
энергоснабжение Южной Осетии. Следствием этого стали многочисленные жертвы
среди мирного населения. В доме престарелых замерзло несколько десятков
стариков, в родильном доме умирали младенцы [10].
В течение 1991 продолжались периодические вооружённые столкновения.
Начался поток беженцев из зоны конфликта в Северную Осетию, на российскую
территорию. В Цхинвал стали прибывать добровольцы из Северной Осетии и
казаки.
Грузинские силы контролировали стратегические высоты вокруг Цхинвала и
осуществляли обстрелы города, приводившие к многочисленным разрушениям и
жертвам. Убитых приходилось хоронить в городских дворах. Это, однако, не
помогло центральным властям установить контроль над городом. Осетинские же
отряды, базировавшиеся в блокированном Цхинвале, испытывали острую нехватку
оружия и боеприпасов и действовали мелкими диверсионными группами.
После распада СССР Грузия получила в своё распоряжение военную технику
и вооружение Закавказского военного округа
В январе-апреле 1991 года правительством Гамсахурдиа в Южную Осетию
направлены военные формирования, принадлежавшие различным грузинским
политическим партиям и группировкам. Начались ожесточенные военные действия
с вооруженными отрядами осетин. Сдерживающее влияние на развитие конфликта
поначалу оказывало лишь присутствие в Южной Осетии двух полков советских
войск - инженерно-саперного и вертолетного.
Одновременно в результате конфликта и этнического прессинга
образовались три группы беженцев. Значительное число осетин бежало из Южной
Осетии на территорию Северной Осетии (впоследствии, после установления
перемирия, большая часть из них вернулась домой). Вторая группа беженцев -
около ста тысяч (по осетинским данным) осетин, вынужденных бежать из
внутренних районов Грузии, не входящих в состав Южной Осетии. Они
поселились на территории как Южной, так и Северной Осетии. Наконец, в
Грузию была вынуждена бежать часть грузинского населения Южной Осетии, -
хотя численностью эта группа заметно уступала осетинским беженцам.
Республика Южная Осетия была провозглашена 20 сентября 1990 года.
После перехода конфликта в вооруженную стадию был принят Акт о
государственной независимости РЮО 29 мая 1992 года[8].
В январе 1992 года, параллельно со свержением режима Звиада
Гамсахурдиа в Тбилиси, на территории Южной Осетии был проведен референдум о
ее статусе, с вопросами, поддерживает ли народ независимость или (и)
воссоединение с Северной Осетией в составе России. По его итогам Южная
Осетия была объявлена независимой.
Весной 1992 года военные действия в Южной Осетии возобновились. К
середине июня 1992 года грузинские отряды вплотную подошли к столице ЮО
Цхинвали.
После ультиматума российского руководства (вплоть до угроз бомбардировки
Тбилиси) глава Госсовета Грузии Эдуард Шеварднадзе и лидеры Южной Осетии
начали переговоры и подписали 24 июня 1992 года соглашение о принципах
урегулирования грузино-осетинского конфликта[9].
В зону конфликта были введены миротворческие силы в составе трёх
батальонов (российского, грузинского и осетинского).
Сочинское соглашения предусматривали прекращение огня и создание
органа для урегулирования конфликта Смешанной контрольной комиссии (СКК),
в которую вошли грузинская и юго-осетинская (в грузинских источниках
называемая Цхинвальской) стороны, Россия и, в качестве отдельной стороны,
Северная Осетия.
Прекратились вооруженные столкновения, 18-месячная война в Южной
Осетии завершилась.
В ходе конфликта убиты и пропали без вести более 2000 человек, ранено
свыше 2500.

2.2. Современное развитие конфликта
Проиллюстрируем нынешнюю современную фазу развития грузино-
югоосетинского конфликта через описание существующих позиций сторон.
Позиция Грузии
Нынешний этап в истории конфликта в Южной Осетии и вокруг нее
начинается со сменой власти в Грузии в конце 2003 года и характеризуется
инициативной позицией грузинских властей в этом урегулировании, связанной с
формулировкой "плана урегулирования" - т.е., определением логики процесса,
последовательности шагов, их временнЫх параметров и т.п. Частью программы
новых властей в Грузии провозглашено "скорейшее" - к определенному времени -
восстановление территориальной целостности страны. Поэтапность этой
программы изначально предполагала последовательное решение проблем Аджарии,
Южной Осетии и Абхазии.
Аджарский успех укрепил в Тбилиси убеждение, что способ решения
проблемы Южной Осетии (и возможно, Абхазии) может быть аналогичным. Новыми
руководителями Грузии были заявлены созвучные либеральным и демократическим
ценностям политические приоритеты, которым предполагалось руководствоваться
при восстановлении целостности Грузии:
- такое восстановление будет осуществлено мирным путем;
- главным инструментом, способом "воссоединения" Грузии является
восстановление лояльности приверженности осетин, абхазов в отношении
грузинского государства ("это наши граждане").
На практике же (весной-летом 2004 года) метод восстановления контроля
над отколовшимися регионами проявился в попытке достижения следующих целей
и решении следующих задач:
1) ликвидация экономических оснований "сепаратистских режимов", т.е.
решительное ослабление их несущей конструкции и, как следствие, ослабление
административной эффективности югоосетинских властей, а значит и самой их
надежности (читай — легитимности) в глазах местного населения;
2) формирование внутренней оппозиции в автономиях с сильной идеологией
"иного, не сепаратистского пути", "возвращения в грузинское отечество";
3) силовое давление на сепаратистские режимы (не обязательное
вооруженное);
4) информационное наступление, центральная тема которого —
дискредитация режимов как криминальных, и предложение населению идеологии
реинтеграции страны на основе "европейских стандартов" (в частности, вновь
озвучивалась тема предоставления Южной Осетии автономии "как у Южного
Тироля") на основе укрепления законности, соблюдения прав и свобод и т.д.
Практическая попытка со стороны Тбилиси применить аджарский сценарий
в Южной Осетии состояла в последовательности следующих шагов:
1. Экономическая блокада. Весной 2004 года ликвидируется т.н.
Эргнетский рынок. Приостанавливается пропуск грузов через ТрансКАМ, тем
самым фактически уничтожается его функция как хозяйственно-экономического
основания Южной Осетии. (В условиях уже развернутой интеграции Южной Осетии
в политико-правовые и хозяйственно-экономические реалии России и учитывая
транзитный характера ТрансКАМа как формы связи Южной Осетии с Грузией,
установление грузинской экономической блокады не столько ослабило
"хозяйственную легитимность" режима, сколько нанесло очередной ущерб
рутинным хозяйственным связям югоосетинского населения с самой Грузией.
Более того, результатом усилий Тбилиси, направленных на разрушение
хозяйственных оснований Южной Осетии, оказалось наращивание военно-
политических аспектов в общем комплексе легитимирующих функций, которые
оправдывают независимость Южной Осетии в глазах осетинского населения
именно а качестве несущей конструкции самоопределения и безопасности.
2. Попытка формирования внутренней оппозиции и дискредитация режима
на внутренней политической арене. Парламент Грузии 9 июля 2004 года
принимает обращение, в котором содержится призыв к осетинам "отказаться от
поддержки режима Кокоева, не приносить себя в жертву политическим амбициям
криминальной группы". (В силу того, что "внутреннюю" оппозицию удалось
"создать" только в грузинских анклавах, вызов этой оппозиции властям Южной
Осетии не только не пошатнул "режим Кокойты", но придал ему дополнительной
устойчивости, - устойчивости, почерпнутой и сформулированной в этнических
категориях. Не получилось придать конфликту социально-политический
характер - характер противостояния народа и правящей клики. Но конфликт
вновь обозначился как имеющий выраженные этнические основания, связанные
утверждением Грузии как грузинского этнонационального - чужого для осетин -
государства).
3. Идеология и обещания автономии. С начала своего пребывания на посту
президента Грузии Саакашвили заговорил о "самой широкой автономии" для
Южной Осетии. Однако, несколько моментов обусловили в целом негативное
восприятие осетинами этих обещаний: - позиция прежних - гамсахурдиевских -
властей Грузии в отношении Южной Осетии не была внятно определена как
ошибочная и преступная, а утверждения об "исторической незаконности Южной
Осетии" сохраняются как пропагандистская доминанта в современной Грузии, -
новейшая грузинская экономическая блокада Южной Осетии стала ударом
по населению автономии, а не "режиму", и была воспринята именно в таковом
качестве; (в) нашел своего югоосетинского адресата демонстрационный эффект
фактического демонтажа автономии Аджарии; - обещания автономии со стороны
Саакашвили носили предельно общий характер, т.е. пакет конкретных
возможностей для Южной Осетии остался в тени самих громких заявлений
о скором и неизбежном "восстановлении территориальной целостности Грузии".
Определенная конкретизация обещаний президента Грузии в "полномасштабном
плане урегулирования", с которым позже выступил премьер Грузии Ногаидели,
носила невнятный и даже издевательский характер (вроде пункта о "проведении
фестивалей и народных праздненств"). И, наконец, самое существенное
и негативное влияние на восприятие "новой политики Тбилиси" в осетинском
вопросе оказалось возобновление силового давления на Южную Осетию.
4. Силовое давление. В зону конфликта, подведомственную ССПМ
(Смешанные Силы по Поддержанию Мира), с 20 мая 2004 года были введены
формирования грузинской полиции, внутренних войск, а в последствии и армии.
Одностороннее несогласованное наращивание военного присутствия явилось
прямым нарушением Соглашения о принципах урегулирования грузино-
югоосетинского конфликта от 1992 года, а также Меморандума о мерах
по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами
в грузино-югоосетинском конфликте от 1996 года. Эти шаги Грузии
спровоцировали волну ремилитаризации населения Южной Осетии — как
осетинского, так и грузинского. Эскалация грузинского силового давления
летом 2004 года уже упоминается в новейшей осетинской истории как
"очередная война Грузии против народа Южной Осетии".
В результате усилий 2004 года по "урегулированию конфликта", — каким
это урегулирование понималось в Тбилиси, — произошло значительное
ослабление уровня доверия сторон конфликта друг к другу, как на уровне
политических элит, так и на уровне бытовых отношений между соседствующими
общинами. Главным изъяном нового курса на реинтеграцию Южной Осетии
в состав Грузии в 2004 году оказался разрыв между словом и делом, между
идеологической составляющей процесса и его практической составляющей. В
целом, Тбилиси не смог найти адекватных механизмов по практической
реализации своих конструктивных намерений в юго-осетинском вопросе.

Позиция Южной Осетии
Принципиальная позиция Цхинвала строится на основе тезиса о том, что
югоосетинская государственность не нуждается ни в каком "дополнительном"
признании, ни в каком легитимирующем процессе и статусе, кроме тех, что
определены референдумом 1991 года. Это позиция очень шаткая — особенно
в глазах внешних влиятельных международных наблюдателей и организаций.
Представляется, что такая позиция вряд ли может быть конструктивной
и ее условная эффективность возможна только в контексте плохих российско-
грузинских отношений — как их результат и один из локальных каналов
(поводов) их ухудшения. Это некая идеология пребывания не столько
в "осажденной крепости", сколько в "мешке". Долгосрочная стратегия
в урегулировании и укреплении оснований югоосетинской самостоятельности,
вероятно, должна бы просчитывать, как же возможно такое укрепление в
контексте нормализации российско-грузинских отношений и выхода Южной Осетии
из геополитического мешка.
В тактическом плане, позиция Южной Осетии носит в целом реактивный,
обусловленный характер. Она проявляется, скорее, как вынужденная реакция
на инициативы грузинской стороны.
У населения Южной Осетии нет сегодня ни хозяйственно-экономических,
ни социальных мотивов для поддержки грузинских инициатив в той форме,
в которой они представлены. Я не говорю уже о политических мотивах. Цель
урегулирования для Тбилиси - если таковая опирается на "пробуждение
грузинской гражданской идентичности" у осетин - должна была бы состоять
в том, чтобы сформировать эти мотивы.
Это ключевая проблема, затрудняющая перспективы югоосетинской
реинтеграции в состав Грузии: осетинская община в Южной Осетии
не воспринимает себя частью Грузии. Речь идет о политической, гражданской
идентичности. Массив рутинных путешествий, совершаемых южными осетинами
в Россию, не сопоставим с таковым в Грузию (даже в период стабильности
и "замораживания конфликта" в 1994-2003 годах). Молодежь не знает
грузинского языка, никогда не жила под грузинской юрисдикцией
и воспринимает Грузию главным образом в контексте конфликтных реалий.

Глава III. Перспективы урегулирования конфликта в Южной Осетии

3.1. Анализ Полномасштабного плана урегулирования

Для Грузии концептуальным итогом сбоев 2004 года стало выдвижение
в январе 2005 года в Страсбурге т.н. плана урегулирования Саакашвили,
развернутого в течение года в полномасштабный план урегулирования, с
которым в ноябре 2005 года выступил премьер-министр Грузии Ногаидели.
Ключевые элементы этого плана – какими они продекларированы - можно
перечислить следующим образом:
- Поэтапность: меры доверия, экономическое восстановление, вопрос
статуса.
- Гарантии неприменения силы.
- Новый формат урегулирования (на смену Сочинскому).
- Прямой диалог сторон.
Посмотрим, как реализовывались эти принципы в 2005 году.
Меры доверия. Под мерами доверия полагается процесс демилитаризации
зоны конфликта. А именно, роспуск, разоружение всех незаконных
формирований, существующих в зоне конфликта. Понятно, что стороны серьезно
расходятся в том, что именно является ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.