Система единиц физических величин



Тип работы:  Материал
Бесплатно:  Антиплагиат
Объем: 8 страниц
В избранное:   
КазНТУ им. Сатпаева

На тему: Система единиц физических величин.

Выполнил: Студент
группы ТФ-б-05-2Р

Мережко Михаил

Алматы 2005

Числа, которые преобразили мир
Если сравнить, что ученые разных веков говорили о связи между
математикой и физикой, нетрудно обнаружить некую парадоксальную обратную
пропорциональность: чем больше успехов в познании природы достигали
исследователи с помощью математических методов, тем большее недоумение у
них самих вызывали эти успехи.
В то время как Кеплер и Декарт, по сути дела, отождествляли природу с
математикой, современные ученые ясно осознали, что связь между объективно
существующим физическим процессом и абстрактной, выдуманной людьми
математической закономерностью есть не более чем интуитивное, ничем не
обоснованное предположение, которое почему-то дает достоверные
предсказания. Известный американский физик, нобелевский лауреат Е. Вигнер
прямо называет эффективность математики в естественных науках
непостижимой...
Какой разительный контраст между непоколебимой уверенностью XVII века и
почтительным сомнением XXI. Какое множество драматических событий должно
было произойти прежде, чем стал возможен этот переход от уверенности к
сомнению!
Необходимое историческое отступление
Если внимательно рассмотреть труды великих естествоиспытателей XVII века
– Галилея, Гюйгенса, Паскаля, Ньютона, Якоба и Иоганна Бернулли и др., –
нетрудно убедиться, что это не последовательное, систематическое
развертывание следствий и выводов, с математической строгостью вытекающих
из исходных аксиом и постулатов, а набор более или менее остроумно
поставленных и изящно решенных механических задач. Причем авторы этих
решений никогда не упускали из виду, что объект их исследований состоит из
мельчайших материальных частиц – корпускул, молекул.
Представление о реальном теле как о конгломерате материальных частиц
избавляло великих геометров XVII века от опасности впасть в
односторонность. Они всегда помнили, что физику нельзя свести к геометрии,
что физическая задача должна решаться синтетически – набором разнородных
средств. Тут может быть и удачное наблюдение, и логическое рассуждение, и
математический анализ, и применение какого-нибудь не очень строгого, но
плодотворного и дающего хорошее объяснение принципа, и остроумный
эксперимент. Благодаря такому уважению к реальности исследователи тех
времен редко отходили далеко от действительности, и сочинения большинства
из них сохранили достоверность и ценность вплоть до наших дней.
Если мы возьмем труды Ньютона, то не обнаружим в них той теоретической
механики, которую мы все привыкли именовать ньютоновой. В своих великих
Математических началах натуральной философии он пользовался синтетическо-
геометрическим методом, и мы напрасно стали бы искать в этом трактате
привычные нам с институтской скамьи ньютоновы дифференциальные уравнения
движения. Создав основы механики и методов математического анализа,
великий геометр XVII века не слил их воедино: эта миссия выпала на долю
Эйлера.
Эту линию развития довелось завершить П. Далласу и Ж. Лагранжу. Первый
из них считал, что реальный мир может быть сведен хотя и к чрезвычайно
сложному, но одному уравнению, которое охватит движение и самых больших
тел, и мельчайших атомов. Существо, наделенное достаточно большой памятью,
анализируя это уравнение, могло бы, по мнению Лапласа, обозреть одним
взглядом как будущее, так и прошлое. Что же касается Лагранжа, то в
предисловии к своей знаменитой Аналитической механике он в 1788 году
писал, что геометрия полностью изгнана со страниц его труда и что в нем нет
ни одного чертежа, ни одного механического рассуждения. Единственное, чего
требовал его метод, – это алгебраические операции, подчиненные планомерному
и однообразному ходу.
Казалось бы, идея тождественности механики и математики торжествовала,
но некоторые современники Эйлера и Лагранжа проницательно указывали на
тайные дефекты в фундаменте их стройных теорий. Так, петербургский академик
Даниил Бернулли ясно понимал, что для составления уравнений движения
потребовалось обезличить материю и. превратить ее мельчайшую частицу –
корпускулу – в математическую точку – носительницу трех координат, лишив ее
всех физических свойств. Доказывая, что такая операция некорректна, что
законы движения нельзя свести к законам чистой геометрии без какой-либо
физической гипотезы, Бернулли скорбел по поводу тех ученых, которые
предпочитают жонглировать математическими формулами и символами, не
задумываясь о тех допущениях и принципах, с помощью которых математика
привязывается, пристыковывается к физическим процессам.
История показала, что Бернулли был прав. Обезличение материи не прошло
даром: к началу XIX века даже в пределах механики математически полученные
результаты порой так сильно расходились с действительностью, что физики и
инженеры стали равнодушно и даже враждебно относиться к математическим
исследованиям. Положение усугублялось тем, что великие геометры
XVII...XVIII веков, ставившие в центр своих исследований механические
задачи и рассматривавшие математические методы как средство, а не как цель,
не уделяли достаточного внимания строгому обоснованию начал самой
математики, поэтому в начале XIX века часть сил была отвлечена на
внутренние нужды, самой математической науки. Наконец в первой половине XIX
века появились новые, не механические разделы физики – термодинамика и
электромагнетизм, которые явно выпадали из рамок, очерченных уравнениями
классической механики.
И вот в XIX веке все переменилось. Вместо величественного требования –
выводить ход мировых явлений – немецкий физик Г. Кирхгоф выдвинул
требование гораздо более скромное: задача математики – описывать физические
явления наиболее полным и простым способом. Такой взгляд лишил то или иное
математическое описание единственности и превратил эту науку в мастерскую,
занятую изготовлением неких сеток, калек, которые при наложении на реальный
физический процесс отображали более или менее полно его существенные черты.
В результате один и тот же физический объект теперь мог быть представлен
десятками одинаково правильных математических описаний, и выбор того или
иного из них определялся не его правильностью, а удобством пользования.
При подобной множественности одинаково правильных интерпретаций одного и
того же физического объекта или процесса никого уже не тревожило появление
таких математических образов и миров, следа которых нельзя найти между
небом и Землей.
XIX век, доказав, что математика может быть шире известной в настоящий
момент реальности, что не всем изобретенным ею образам и понятиям сразу
должно находиться соответствие в действительности, сделал математиков
терпеливее и выдержаннее.
Все явления мира могут быть сведены к механическим представлениям, –
утверждал в XVII веке французский философ и математик Р. Декарт. – А потому
все вокруг нас совершается математическим путем!
Если новая закономерность не нашла себе немедленного практического
применения, это вовсе не значит, что она не заслуживает признания. История
науки изобилует примерами, подтверждающими таинственный закон, открытый
французским математиком Эрмитом: Все математически правильное рано или
поздно выходит из своих узких пределов и приобретает более широкое
значение. Действительно таинственный закон, не правда ли? Ведь, в
сущности, он утверждает, что выдумка, составленная по некоторым правилам,
рано или поздно обнаружится в окружающем нас мире!
Посмотрим, однако, так ли уж таинственен этот закон?

Связь математики с физикой

Среди многочисленных определений математики есть и такое, которое
представляет ее как цепочку тавтологий. Что это означает?
Согласно современным представлениям все содержательные утверждения можно
разделить на две группы: те, которые констатируют факты, поддающиеся
экспериментальной проверке, и те, которые не зависят от эксперимента и
могут быть верны или неверны, как словесные утверждения. Так вот,
утверждения второго рода называются тавтологиями, и они-то как раз и
составляют содержание математики. Утверждение является тавтологическим, –
писал австрийский математик Р. Мизес, – если оно независимо от любых
экспериментов, потому что оно ничего не говорит о действительности вообще и
представляет собой только переформулировку или пересказ произвольно
установленных логических правил.
Таким образом, прав был Ч. Дарвин, когда утверждал: Математика подобно
жернову перемалывает лишь то, что под него засыплют. И чаще всего
математическая засыпка представляет собой различные совокупности чисел, а
содержание собственно математики – их перемалывание, то есть такие
операции, которые меняют форму, не меняя существа. Если ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Похожие работы
История развития сертификации
Классификация и метрологические характеристики средств измерений
Метрологическое обеспечение экспериментальных исследований
Общие требования к написанию курсовой работы
Метрологическая экспертиза чертежа детали колесо зубчатое
История развития метрологии в Казахстане
Поверка индикатора часового типа ИЧ-10Р
Современные проблемы метрологии
Государственная политика в области стандартизации, сертификации и управления качеством
Организационная структура и управление деятельностью АО НПФ Улар Умит
Дисциплины