Томас Кун, философия науки и роль парадигм

Тип работы: Материал
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 10 страниц
В избранное:

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
КАЗАХСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ им. АБАЯ

РЕФЕРАТ

Тема: Томас Кун, философия науки и роль парадигм

Выполнил: студент І-курса
магистратуры спец. Основы
права и экономики
Сагынбек Б.А.
Проверил: д.ф.н. профессор
Кенжебаев С.Ж.

Алматы 2005 г.

Томас Кун, философия науки и роль парадигм

В последние несколько десятилетий такие философы и историки науки,
как Томас Кун (Kuhn, 1962), Карл Поппер (Popper, 1963, 1965), Филипп Франк
(Frank, 1974) и Пол Фейерабенд (Feyerabend, 1978) привнесли достаточно
ясности в эту область. Пионерские изыскания этих мыслителей заслуживают
хотя бы краткого обзора.
Со времен промышленной революции западная наука добилась
поразительныхуспехов и стала мощной силой, формирующей жизни миллионов
людей. Еематериалистическая и механистическая ориентация почти полностью
заменила теологию и философию в качестве руководящих принципов
человеческого существования и до невообразимой ранее степени преобразовала
мир, в котором мы живем. Технологический триумф был столь заметен, что
только в самое последнее время и лишь немногие засомневались в абсолютном
праве науки определять общую жизненную стратегию. В учебниках по различным
дисциплинам история науки описана преимущественно как линейное развитие с
постепенным накоплением знаний о Вселенной, а кульминацией этого развития
представлено современное положение дел. Поэтому важные для развития
научного мышления фигуры выглядят сотрудниками, работавшими над общим для
всех кругом проблем, руководствуясь одним и тем же набором фиксированных
правил, которые, кстати, только совсем недавно определены в качестве
научных. Каждый период в истории научных идей и методов видится логической
ступенью в постепенном приближении ко все более точному описанию Вселенной
и к предельной истине о существовании. Детальный анализ научной истории и
философии показал чрезвычайно искаженную, романтизированную картину
реального хода событий. Можно весьма убедительно доказать, что история
науки далеко не прямолинейна и что, несмотря на технологические успехи,
научные дисциплины вовсе не обязательно приближают нас к более точному
описанию реальности. Самым видным представителем этой еретической точки
зрения является физик и историк науки Томас Кун. Его интерес к развитию
научных теорий и революций в науке вырос из размышлений над некоторыми
фундаментальными различиями общественных и естественных наук. Он был
потрясен количеством и степенью разногласий среди специалистов по
общественным наукам относительно базисной природы вошедших в круг
рассмотрения проблем и подходов к ним. Совсем иначе обстоят дела в
естественных науках. Хотя занимающиеся астрономией, физикой и химией вряд
ли обладают более четкими и точными решениями, чем психологи, антропологи и
социологи, они не затевают почему-то серьезных споров по фундаментальным
проблемам. Исследовав глубже это очевидное несоответствие, Кун начал
интенсивно изучать историю науки и спустя пятнадцать лет опубликовал работу
"Структура научных революций" (Kuhn, 1962), которая потрясла основы старого
мировоззрения. В ходе исследований ему становилось все более очевидным. что
в исторической перспективе развитие даже так называемых точных наук далеко
от гладкости и однозначности. История науки ни в коей мере не является
постепенным накоплением данных и формированием все более точных теорий.
Вместо этого ясно видна ее цикличность со специфическими стадиями и
характерной динамикой. Процесс этот закономерен, и происходящие изменения
можно понять и даже предсказать: сделать это позволяет центральная в теории
Куна концепция парадигмы. В широком смысле парадигма может быть определена
как набор убеждений, ценностей и техник, разделяемых членами данного
научного сообщества. Некоторые из парадигм имеют философскую природу, они
общи и всеохватны, другие парадигмы руководят научным мышлением в довольно
специфических, ограниченных областях исследований. Отдельная парадигма
может поэтому стать обязательной для всех естественных наук, другая -лишь
для астрономии, физики, биологии или молекулярной биологии, еще одна - для
таких высоко специализированных и эзотерических областей, как вирусология
или генная инженерия.
Парадигма столь же существенна для науки, как наблюдение и
эксперимент; приверженность к специфическим парадигмам есть необходимая
предпосылка любого серьезного научного дела. Реальность чрезвычайно сложна,
и обращаться к ней в ее тотальности вообще невозможно. Наука не в состоянии
наблюдать и учитывать все разнообразие конкретного явления, не может
провести всевозможные эксперименты и выполнить все лабораторные и
клинические анализы. Ученому приходится сводить проблему до рабочего
объема, и его выбор направляется ведущей парадигмой данного времени. Таким
образом, он непременно вносит в область изучения определенную систему
убеждений.
Научные наблюдения сами по себе не диктуют единственных и однозначных
решений, ни одна из парадигм никогда не объяснит всех имеющихся фактов, и
для теоретического объяснения одних и тех же данных можно использовать
многие парадигмы. Какой из аспектов сложного явления будет выбран и какой
из возможных экспериментов будет начат или проведен первым, определяется
многими факторами. Это случайности в предварительном исследовании, базовое
образование и специальная подготовка персонала, опыт, накопленный в других
областях, индивидуальные задатки, экономические и политические факторы, а
также другие параметры. Наблюдения и эксперименты могут и должны
значительно сокращать диапазон приемлемых научных решений - без этого наука
стала бы научной фантастикой. Тем не менее, они не могут сами по себе и
сами для себя полностью подтвердить конкретную интерпретацию или систему
убеждений. Таким образом, в принципе невозможно заниматься наукой без
некоторого набора априорных убеждений, фундаментальных метафизических
установок и ответов на вопрос о природе реальности и человеческого знания.
Но следует четко помнить об относительной природе любой парадигмы - какой
бы прогрессивной она ни была и как бы убедительно ни формулировалась. Не
следует смешивать ее с истиной о реальности. Согласно Куну, парадигмы
играют в истории науки решающую, сложную и неоднозначную роль. Из
приведенных выше соображений ясно, что они безусловно существенны и
необходимы для научного прогресса. Однако на определенных стадиях развития
они действуют как концептуальная смирительная рубашка - тем, что покушаются
на возможности новых открытий и исследования новых областей реальности. В
истории науки прогрессивная и реакционная функции парадигм словно
чередуются с некоторым предсказуемым ритмом. Ранним стадиям наук, которые
Кун описывает как "до-парадигмальные периоды", свойственны концептуальный
хаос и конкуренция большого числа расходящихся воззрений на природу. Ни
одно из них нельзя сразу отбросить как неверное, так как все они
приблизительно соответствуют наблюдениям и научным методам своего времени.
Простая, элегантная и правдоподобная концептуализация данных, готовая
объяснить большую часть имеющихся наблюдений и обещающая служить
руководящей линией для будущих исследований, начинает в данной ситуации
играть роль доминирующей парадигмы. Когда парадигму принимает большая часть
научного сообщества, она становится обязательной точкой зрения. На этом
этапе имеется опасность
ошибочно увидеть в ней точное описание реальности, а не вспомогательную
карту, удобное приближение и модель для организации существующих данных.
Такое смешение карты с территорией характерно для истории науки.
Ограниченное знание о природе, существовавшее на протяжении
последовательных исторических периодов, представлялось научным деятелям тех
времен исчерпывающей картиной реальности, в которой не хватает лишь
деталей. Это наблюдение столь впечатляет, что историк легко мог бы
представить развитие науки историей ошибок и идиосинкразий, а не
систематическим накоплением информации и постепенным приближением к
окончательной истине. Как только парадигма принята, она становится мощным
катализатором научного прогресса; Кун называет эту стадию "периодом
нормальной науки". Большинство ученых все свое время занимается нормальной
наукой, из-за чего эта отдельная сторона научной деятельности стала в
прошлом синонимом науки вообще. Нормальная наука основывается на допущении,
что научное сообщество знает, что такое Вселенная. В главенствующей теории
определено не только то, чем является мир, но и чем он не является; наряду
с тем, что возможно, она определяет и то, что в принципе невозможно. Кун
описал научные исследования как "напряженные и всепоглощающие усилия
рассовать природу по концептуальным ящикам, заготовленным в
профессиональном образовании".
Пока существование парадигмы остается само собой разумеющимся,
только те проблемы будут считаться законными, для которых можно
предположить решение, - это гарантирует быстрый успех нормальной науки. При
таких обстоятельствах научное сообщество сдерживает и подавляет (часто
дорогой ценой) всякую новизну, потому что новшества губительны для главного
дела, которому оно предано. Парадигмы, следовательно, несут в себе не
только познавательный, но и нормативный смысл; в дополнение к тому, что они
являются утверждениями о природе реальности, они также определяют
разрешенное проблемное поле, устанавливают допустимые методы и набор
стандартных решений. Под воздействием парадигмы все научные основания в
какой-то отдельной области подвергаются коренному переопределению.
Некоторые проблемы, представлявшиеся ранее ключевыми, могут быть объявлены
несообразными или ненаучными, а иные-отнесены к другой дисциплине. Или же
наоборот, какие-то вопросы, прежде не существовавшие или считавшиеся
тривиальными, могут неожиданно оказаться предметами значительного научного
интереса. Даже в тех областях, где старая парадигма сохраняетсвою
действенность, понимание проблем не остается тем же самым и требует нового
обозначения и определения. Нормальная наука, основанная на новой парадигме,
не только несовместна, но и несопоставима с практикой, которой управляла
предыдущая парадигма. Нормальная наука занимается по сути только решением
задач; ее результаты в основном предопределены самой парадигмой, она
производит мало нового. Главное внимание уделяется способу достижения
результатов, а цель состоит в дальнейшем оттачивании ведущей парадигы, что
способствует увеличению сферы ее применения. Следовательно, нормальные
исследования кумулятивны, так как ученые отбирают только те проблемы,
которые могут быть решены при помощи уже существующих концептуальных и
инструментальных средств. Кумулятивное приобретение фундаментально новых
знаний при этих обстоятельствах не просто редкостно, а в принципе
невероятно. Действительное открытие может произойти только в том случае,
если не сбудутся предположения относительно природы, методов и средств
исследования, основанные на существующей парадигме. Новые теории не
возникнут без разрушения старых воззрений на природу. Новая, радикальная
теория никогда не будет дополнением или приращением к существующим знаниям.
Она меняет основные правила, требует решительного пересмотра или
переформулирования фундаментальных допущений прежней теории, проводит
переоценку существующих фактов и наблюдений. По теории Куна, только в
событиях подобного рода можно признать настоящую научную революцию. Она
может произойти в каких-то ограниченных областях человеческого знания или
может радикально повлиять на целый ряд дисциплин. Сдвиги от аристотелевской
к ньютоновской физике или от ньютоновской к эйнштейновской, от
геоцентрической системы Птолемея к астрономии Коперника и Галилея, или от
теории флогистона к химии Лавуазье - замечательные примеры изменений этого
рода. В каждом из этих случаев потребовался отказ от широко принятой и
достойной научной теории в пользу другой, в принципе с ней несовместимой.
Каждый из этих сдвигов вылился в решительное переопределение проблем,
доступных и значимых для научного исследования. Кроме того, они заново
определили то, что допустимо считать проблемой, а что - стандартами
законного ее решения. Этот процесс приводил к коренному преобразованию
научного воображения; мы не преувеличим, если скажем, что под его
воздействием менялось само восприятие мира. Томас Кун отметил, что всякая
научная революция предваряется и предвещается периодом концептуального
хаоса, когда нормальная практика науки постепенно переходит в то, что он
называет "экстраординарной наукой". Раньше или позже повседневная практика
нормальной науки обязательно приведет к открытию аномалий. Во многих
случаях некоторые приборы перестанут работать так, как предсказывает
парадигма, в ряде наблюдений обнаружится то, что никак не вместить в
существующую систему убеждений, или же проблема, которую нужно решить, не
будет поддаваться настойчивым усилиям выдающихся специалистов. Пока научное
сообщество остается под чарами парадигмы, одних аномалий будет
недостаточно, чтобы засомневаться в обоснованности базовых допущений.
Поначалу неожиданные результаты будут называться "плохими исследованиями",
поскольку диапазон возможных результатов четко определен парадигмой. Когда
результаты подтверждаются повторными экспериментами, это может привести к
кризису в данной области. Однако даже тогда ученые не откажутся от
парадигмы, которая привела их к кризису. Научная теория, однажды получившая
статус парадигмы, до тех пор будет в ходу, пока ей не найдется
жизнеспособной альтернативы. Несовместимости постулатов парадигмы и
наблюдений еще недостаточно. В течение некоторого времени расхождение будет
рассматриваться как проблема, которая в конце концов разрешится за счет
модификаций и прояснений. И все же после периода утомительных и бесполезных
усилий аномалия вдруг выходит за рамки еще одной загадки, и данная
дисциплина вступает в период экстраординарной науки. Лучшие умы в этой
области концентрируют свое внимание на проблеме. Критерии исследования
начинают слабеть, экспериментаторы становятся менее предубежденными и
готовыми рассматривать дерзкие альтернативы. Растет число конкурирующих
обоснований, причем они все больше расходятся по смыслу.
Неудовлетворенность существующей парадигмой возрастает и выражается все
более недвусмысленно. Ученые готовы обратиться за помощью к философам и
обсуждать с ними фундаментальные установки - о чем и речи не могло быть в
период нормальных изысканий. До и во время научных революций происходят
также горячие дебаты о законности методов, проблем и стандартов. В этих
обстоятельствах, с развитием кризиса возрастает профессиональная
неуверенность. Несостоятельность старых правил ведет к интенсивным поискам
новых. Во время переходного периода проблемы можно решать как при помощи
старой, так и при помощи новой парадигмы. Это неудивительно – философы
науки не раз доказывали, что конкретный набор данных всегда можно
интерпретировать в рамках нескольких теоретических построений. Научные
революции - это те некумулятивные эпизоды в науке, когда старая парадигма
полностью или частично заменяется новой, с ней несовместной. Выбор между
двумя конкурирующими парадигмами нельзя сделать на основе оценочных
процедур нормальной науки. Последняя является прямой наследницей старой
парадигмы, и ее судьба решающим образом зависит от исхода этого
соревнования. Поэтому парадигма становится жестким предписанием по
необходимости - она в состоянии к чему-то склонить, но не способна убедить
ни логическими, ни даже вероятностными аргументами. Перед двумя
конкурирующими школами встает серьезная проблема коммуникации. Они
оперируют разными базовыми постулатами о природе реальности и по-разному
определяют элементарные понятия. Вследствие этого они не могут прийти к
согласию даже в том, какие проблемы считать важными, какова их природа и
что собой представляет их возможное решение. Научные критерии разнятся,
аргументы зависят от парадигмы, а осмысленная конфронтация невозможна без
взаимной интерпретации понятий. В рамках новой парадигмы старые термины
обретают совсем иные определения и новый смысл; в результате они скорее
всего и соотноситься будут совершенно иначе. Коммуникация через
концептуальную перегородку будет заведомо неполной и приведет к путанице. В
качестве характерного примера можно привести полное различие по смыслу
таких понятий, как материя, пространство и время в ньютоновской и
эйнштейновской моделях. Рано или поздно ценностные суждения тоже вступят в
действие, поскольку разные парадигмы расходятся в том, какие проблемы
решать, а какие оставлять без ответа. Критерии же для экспертизы по этой
ситуации находятся целиком вне круга нормальной науки. Ученый, занятый
нормальной наукой, становится решателем задач. Парадигма для него - то, что
само собой разумеется, и ему совсем не интересно проверять ее надежность.
На самом деле он существенно укрепляет ее фундаментальные допущения. Этому
в частности есть такие вполне понятные объяснения, как энергия и время,
затраченные в прошлом на обучение, или академическое признание, тесно
связанное с разработкой данной парадигмы. Однако корни затруднения уходят
гораздо глубже, за пределы человеческих ошибок и эмоциональных привнесений.
Они затрагивают саму природу парадигм и их роль в науке. Важная часть этого
сопротивления – уверенность в том, что текущая парадигма верно представляет
реальность, и в том, что она в конце концов справится со всеми своими
проблемами. Таким образом, сопротивление новой парадигме является, в
конечном счете, той самой предрасположенностью, которая делает возможным
существование нормальной науки. Ученый, занимающийся нормальной наукой,
напоминает шахматиста, чья активность и способность к решению задач жестко
зависят от набора правил. Суть игры состоит в отыскании оптимальных решений
в контексте этих априорных правил, и в подобных обстоятельствах было бы
абсурдным в них сомневаться, - а уж тем более их изменять. ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.