ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЦЕНА ТЭТЧЕРИЗМА

Тип работы: Курсовая работа
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 29 страниц
В избранное:

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..3

ГЛАВА 1. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЦЕНА ТЭТЧЕРИЗМА.
1.1.Экономическое ослабление государства ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...6
1.2 Политическая предвзятость – на рынке все равны ... ... ... ... ... ... ... ... .9

ГЛАВА 2. ТЭТЧЕРИЗМ, КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЯ АНГЛИИ
2.1.Экономическая реальность Тетчеризма ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... 16
2.2.Социальная реальность Тетчеризма ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... ... .19

ГЛАВА 3. ВЛИЯНИЕ ОПЫТА ТЭТЧЕРИЗМА НА ВНОВЬ ОБРАЗОВАННЫЕ СТРАНЫ ... ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..22

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .29

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ... ... ... ... ... ... . ... ... ... ... ... ... 32

ВВЕДЕНИЕ

Тетчеризм, как социальное явление Англии является одним из тем волнующих политические круги мира. До настоящего времени не дана полностью оценка данного направления в экономике и политике Англии, так как тетчеризм - это в основном большой миф, причем опасный миф.
В связи с этим цель данной курсовой работы заключается в том, чтобы дать краткое обобщение тетчеризма и во что он обошелся и обойдется для тех, кто для кого на практике этот эксперимент не закончился.
Привлекательность Маргарет Тетчер для народов Восточной Европы и СССР в 80 – е годы объяснить не трудно. Она упорно противостояла коммунинизму, чем подкупила людей, враждебным не демократическим коммунистическим партиям в СССР и Восточной Европе; однако, она нашла общий язык с М. Горбачевым, чем расположила к себе новые силы в Советском Союзе, которые несли в себе, хоть какие – то надежды на прогресс. Но, безусловно, самой главной причиной было то, что она была заклятым врагом бюрократии в своей собственной стране и неутолимым, если не сказать, назойливым, пропагандистом достоинств частного предпринимательства и рынка.
Ее диагноз проблемы Англии – производительность и рост подавлялись раздутым, некомпетентным и эгоистичным аппаратом, поглощающим национальные ресурсы, которые должны были быть отданы тем, кто мог предложить за них большую цену на рынке, кто использовал бы их производительно для получения прибыли. Она видела в профсоюзах и Лейбористкой партии нечестивый союз кровно заинтересованных сил, которые сплели всеохватывающую, удушающую паутину контроля за время нахождения у власти в конце 40 –х годов: тяжеловесные управляющие структуры; неэффективная государственная монополия (уголь, газ, электричество, железные дороги, телефонная система), которые эксплуатировались больше в интересах их работников – членов союза, нежели широких масс; местные советы, облагающие налогом предпринимателей для оплаты дешевого общественного фонда и теплых рабочих мест для огромного числа своих собственных работников; профсоюзы, которые мешали рациональному использованию рабочей силы и оборудования и вымогали чрезмерные ставки заработной платы и непосильные налоги для оплаты разросшийся системы социального обеспечения. Не удивительно, что это создало вокруг нее героический ореол в глазах народов СССР и Восточной Европы, потому что не зависимо от того, насколько точным было ее описание положения в Англии, оно имело значительный резонанс для населения этих стран с их нарастающей непродуктивной и неэффективной экономикой.
Более того, она пришла к власти именно на этой платформе. И если английские избиратели, казалось, одобрили эту платформу, почему бы советским и восточноевропейским почитателям г – жи Тетчер, не принять с энтузиазмом лозунг ее избирательной компании 1979 года – ТИНА (сокращение английской фразы Нет альтернативы рынку) ?
Этот лозунг был принят. Но принят 1992 году, в о время, когда Тэтчер уже не была у власти. Однако не проанализировав точные последстия тэтчеризма отдельные страны приступили к осуществлению ее в своих государствах.
Первые опыты по процессу приватизации были предприняты в России. Основными предприятиями, подвегнутыми приватизации были Саратовский авиационный завод,
Однако, эти первые процессы приватизации не были так уж плохими, Экономические показатели данных заводов характерихуют их как стабильно работающих уже ряд лет.
Кроме того, данные заводы предприняли процесс приватизации с учетом всех имеющихся негативных факторов Англии и с учетом опыта США. Следовательно, процесс приватизации не был так уж плох в программе М. Тэтчер.
Однако ее социальная политика, направленная на сокращение расходов на выплаты социально не защищенным слоям населения привела ее к отставке с поста лидера консервативной партии.
Однако опыт данной программы имел большой резонанс, конечно еще нельзя точно говорить о последствиях данной политики, однако в от период это был единственным методом выхода из кризиса.
Поэтому в своей работе Тэтчеризм – как социальное явленияе Англии рассматривается не только механизм действия данной программы, но и ее влияние на структурные преобразования в вновь образованных странах. И только история будет свидетелем правильности, либо ошибочности данных программ, как для Англии, так и ее последователей.

ГЛАВА 1. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЦЕНА ТЭТЧЕРИЗМА.
1.1 Экономическое ослабление государства

В середине 70 –х годов в Англии сложись условия, что альтернативы рынку не было. В ответ на кризис в экономике ни одна политическая партия не имела жизнеспособного решения проблемы, стоящей перед экономикой.
Проблема экономики была в том, что производительность английской перерабатывающей промышленности росла более медленными темпами, чем у конкурентов на протяжении столетия. Лишенная минеральных ресурсов, не считая теплоносителей (уголь, нефть, газ, которых хватает для нужд, но не в длительной перспективе не для экспорта) и не имеющая ограничений, хотя бы и эффективный сельскохозяйственный сектор, Англия может оплачивать импорт за счет экспорта промышленных товаров и услуг. У нее нет абсолютного преимущества в отношении услуг, поэтому она должна экспортировать больше промышленных товаров, чем импортировать – достаточно для того, чтобы оплачивать импорт, не покрываемый за счет экспорта услуг. Следовательно, снижение относительной эффективности производства грозило паданием относительного уровня жизни.
В 60 –70 годы целые отрасли английской промышленности просто исчезали перед лицом конкуренции со стороны других стран. В период с 1961 года по 1981 год навсегда было потеряно 3 миллиона рабочих мест в промышленности – более трети всех занятых в перерабатывающей промышленности. В Англии, в этой когда – то мастерской мира, стало не возможно купить мотоцикл, фотоаппарат, холодильник, радиоприемник или телевизор английского производства – даже английские автомобили были почти все сделаны фирмами Форд или Дженерал Моторз. Кроме того, не только разработаны за рубежом, но и собраны, во все увеличивающихся масштабах, в Англии из деталей иностранного производства. Они практически не эксплуатировались. Английским компаниям не удалось сколько – либо успешно утвердиться на рынке новых товаров, таких как компьютеры. Выживали часто те из английских товаров, которые пользовались естественной защитой, либо производились по правительственным контрактам, например, в оборонной и аэрокосмической промышленности.
Кроме растущей безработицы, слабая конкурентная способность Англии отражается на политической системе, которую трясло от хронической слабости торгового баланса. Для ликвидации торгового дефицита все последующие правительства, начиная с 1959 года, осуществляли дефляцию экономики в целях спроса на импортные товары и побуждения промышленных фирм к попыткам увеличить экспорт. Дефляционные меры лишь увеличивали безработицу и, в конечном итоге, положили конец послевоенной эре постоянно растущих личных доходов (за счет налогов). В результате лбе партии – лейбористы и консерваторы – потеряли поддержку народа.
Лейбористкая партия разработала Альтернативную экономическую стратегию, основанную на политике защиты промышленности на период ее модернизации. Это намечалось делать либо посредством субсидий частным компаниям, которые бы предоставлялись в обмен на участие правительства в принятии ими решений по капиталовложениям, либо путем прямого перехода в собственность государства фирм, задающих темп в основных отраслях. Лейбористкая партия также поддержала, хотя и без энтузиазма, план предоставить работникам через профсоюзы равные права с пайщиками в советах директоров крупных компаний. Эта стратегия была неизбежной. Попытка осуществить ее вызвала бы катастрофический отток капитал. Вместо этого в 1974 – 1979 годы, когда лейбористское руководство вновь оказалось у власти, оно направило свои усилия на снижение инфляции, достигнувшей уровня 23% в 1975 года, практически забросив свою Альтернативную экономическую стратегию.
С другой стороны, профсоюзы заблокировали уже в 1970 – 1973 годах предложенную премьер – министром консерваторов Эдвардом Хитом новую стратегию большей открытости экономики рыночным силам. В эти годы консерваторы в основном демонстрировали существующий аппарат государственного вмешательства в экономику, приняли законодательство по регулированию производственных отношений по американскому образцу, сократили субсидии на общественный жилой фонд и вступили в Европейский Общий рынок, при одновременных попытках стимулировать частный сектор массовой рефляцией. Внешние события, прежде всего повышение цен на нефть странами ОПЕК в 1973 году, положили конец этому эксперименту, подхлестнув и без того опасный рост дефицита платежного баланса, вызванной политикой правительства Хита, но не ранее того, как профсоюзы дали понять, что они намерены и действительно смогут свалить его своей политической мощью. Они успешно нейтрализовали Закон о производственны отношениях от 1973 года, который мог бы подрезать им крылья, и подорвали правительственную линию на регулирование заработной платы длинной серией забастовок, завершившихся поражением г – на Хита на выборах в феврале 1974 года.
Маргарет Тетчер приняла руководство консерваторами в 1975 году, исполненная решимости преодолеть сопротивление профсоюзов. Делая упор на то, что нет другой альтернативы рынку, она подразумевала в основном их: она подразумевала отсутствие альтернативы лишению их власти. Лозунг ТИНА имел и другой смысл. Он заключает в себя важную мысль о том, что рынок сам по себе представляет собой альтернативу любому политическому вмешательству в экономику. Подобно пропагандистам политики не вмешательства начала XXIX в. , Маргарет Тетчер вполне правильно понимала, что люди вытерпят от рынка - этой, возможно, суровой, но очевидно обезличенной и не заинтересованной силы - то, что они некогда не потерпят от группы партийных политиков. Стоит лишить заинтересованные силы власти вмешательства в функционирование рынка, и его пресловутая невидимая рука будет решать, без страха и предвзятости, куда направлять ресурсы и каково должно быть вознаграждение за ту или иную работу. Процесс этот болезненный и не мгновенный: Тетчер всегда говорила, что ей понадобятся три парламента, т. е. победы на трех выборах подряд и пребывание у власти не менее десяти лет, чтобы добиться желаемых перемен. В конечном счете, по ее доктрине, экономике будет возвращена ее эффективность, производительность будет расти темпами не ниже ведущих стран мира, и англичане будут, наконец, наслаждаться более высоким уровнем жизни и вновь пользоваться уважением всего мира.
Ее призыв о возвратах к дисциплине рынка сработал на выборах, потому что в народе усиливался пессимизм, люди были готовы к попытке применить болезненные меры. Стюарт Холл уместно заметил, что в Английской народной культуре есть элемент мазохизма, из –за которого народ положительно реагирует на возможность страданий, как, например, на знаменитое предложение Уинстона Черчеля в 1940 году – ничего, кроме крови, пота и слез. Ее призыв сработал еще и по тому, что многие, включая значительное число профсоюзов, уже спокойно воспринимали не прекращающуюся критику профсоюзов со стороны Маргарет Тэтчер и средств массовой информации, были готовы к тому, чтобы профсоюзы лишились политической власти. Смутно полагали, что в таком случае рынок сможет каким – то образом функционировать свободно, тогда будет, по крайней мере, ясно, по поведению рынка, что должно случиться в некотором объективном, надпартийном смысле. Если рыночные силы покажут, например, что английская угольная промышленность неэкономична, то ее исчезновение не будет вызвано некомпетентностью Национального Совета угольной промышленности, эгоизмом или ленью шахтеров, или злонамеренностью правительства консерваторов, а будет объяснятся просто экономической реальностью.

1.2 Политическая предвзятость – на рынке все равны.

Крупица правды в мифе тэтчеризма была, в основном , та, что взывание к рынку в действительности была способом вырваться из затора, в которую английская политика и экономика попала к концу 70 – х годов. Это не был единственный путь, во всяком случае теоретический. Некоторые авторы предсказывали возможность военного переворота. Том Неерн в своей книге Развал Британии предвидел революцию в английском государстве, обрушившуюся на него в результате выхода Шотландии из Соединенного Королевства. Можно было предвидеть и другие сценарии. Но в рамках партийной политики того времени призыв Госпожи Тэтчер к рынку был наиболее легким, внешне наиболее правдоподобным выходом из политического тупика.
Однако реальность рыночной стратегии тетечеризма имела и другую сторону. При оценке этой реальности надо помнить, что Англия не имела ни государственной, ни социалистической экономики, когда Тэтчер пришла к власти. Это была экономика, основанная на частном предпринимательстве,в коророй лишь 18% валового внешнего продукта падало на общественный сектор, а государственные энергетические и транспортные отрасли ( которые охватывали подавляющую часть предприятий в общественной собственности) работали последовательно в интересах частного капитала, на которые приходились остальные 82%. В этом смысле, необходимо подчеркнуть два основных момента тэтчеризма на практике.
Первый – это то, что рынки регистрируют расстановку сил, имеющих возможность функционировать на них. Действительно, выражение рыночные силы в высшей степени неопределенно и туманно: рынки сами по себе не имеют никакой силы; скорее, сила лишь проявляется на рынке и через рынок различными и далеко не равными интересами. И хотя тэтчеризм расширил масштаб рыночных отношений в английской экономике, сделал он это неодинаково в отношении равных заинтерисованных сил. Защищенными оказались в основном кровавые интересы капитала, в противоположность интересам труда. приватизация – перевод средств из общественной собственности в частную – это наиболее подходящий термин. И когда он подразумевает передачу общественных монополий в частные руки, как это часто имеет место, то это не имеет ничего общего с эффективностью рынка.
Второе, рыночные силы могут уничтожить менее эффективные производственные единицы, но не могут создавать их. Создание новых эффективных производственных единиц – даже целых новых отраслей – требует предпринимательского уменья, научных, технических и управленческих ресурсов, которые не проявляются лишь от того, что существует возможность воспользоваться представляемым рынком случаем. Это все настоятельнее требует создание сложных инфраструктур – транспортных, информационных и по совершенствованию мастерства, кроме того, что только государство способно создать в нужном масштабе. Сторона предложения в теории госпожи Тэтчер была сильна при отсутствии препятствий для предложения всего, чего мог потребовать спрос (например, более дешевой и более прилежной рабочей силы), но едва ли могла увеличить способность экономики представлять пока еще несуществующие факторы производства.
Результатам этих двух критических моментов – крайняя политическая предвзятость в так называемой рыночной стратегии и отказ признать центральную роль, которую фактически должно играть государство, чтобы рынки смогли служить общественным или национальными интересам – явилось то, что тэтчеризм оставил удручающее наследство провалов. Он разрушил полиэкономическую систему, основанную на согласованности послевоенного кейнсеианства и теории государства всеобщего благоденствия, но сам не начал решать экономическую проблему, вопреки громкогласным заверениям, что ему удалось это сделать. Экономика вряд ли стала менее неэффективной по отношению к конкурентам, чем она была в 1979 года, когда госпожа Тэтчер пришла к власти. А тем временем была заплачена высокая цена за так называемую рыночную альтернативу. Цена экономическая, социальная, идеологическая политическая. Далее в счастье будут представлены доказательства по каждому из этих моментов.
Политическая предвзятость видиться почти во всех сторонах ориентированной на рынок практики правительства Тэтчер. Профсоюзы лишились большей части своих традиционных иммунитетов, или не теперь могли преследовать по суду работодателя или даже другими членами профсоюзов, если они выходили за все более сужающие рамки рабочего движения, и были подвергнуты постоянно усиливающемуся контролю с целью подорвать власть профсоюзных активистов путем навязывания периодических голосований и выборов, в которых предположительно более умеренные рядовые члены опрашивались индивидуально по почте. Ничего подобного - ни организациям, ни контролю – не были подвегнуты предприниматели.
Суды могут запретить профсоюзам бастовать, например, как считают судьи, с политическим целям, в то время как компании могут быть безнаказанно объявить локаут или перевести всю прибыль за границу – по политическим мотивам. Нологое бремя круто переложено на плечи бедных слоев посредством перехода от подоходного налога к косвенным налогам и резкого снижения уровня подоходного налога для богатых. Штаты органов мнимого социального обеспечения были сильны увеличены под предлогом снижения количества фальшивых исков, которые в 1981 год оценивались в размере около 100 млн. Фунтов стерлингов в год, в то время как штаты налоговых инспекторов резко сократилось, хотя величина уклонения от уплаты подоходного налога более обеспеченным налогоплательщиками и налога на добавленную стоимость предпринимателям в 1981 году оценивалась цифрой где – то между 1,25 и 5,25 млд. Фунтов стерлингов. Это – пример отсутствия беспристрастия. Государственные субсидии для снижения квартирной платы в общественном фонде ( сдаваемом в основном низкооплачиваемым рабочим и людям на пособиях по социальному обеспечению) были сильно урезаны, а государственные дотации в виде освобождения от подоходного налога процентов по закладным (которыми воспользовались люди с более высокими доходами) могли бесприпядственно и значительно возрастать. Обшественные монополии, вкючая продажу нефти и газа, телефонную систему, производство электроэнергии и водоснабжения, были проданы по низкой цене тем, кто мог купить их акции, без каких- либо структурных изменений, которые могли бы сделать их открытыми серьезной конкуренции, и без какой -–либо эффективной системы контроля за их политической цен. Общественная железнодорожная система, единственная во всей Европе, вынуждена была бороться за существование практически без дотаций, в то время как частный автомобильный транспорт субсидировался через дорожную сеть, финансируемую за счет налогов.
Энтузиазм Тэтчер в отношении рынка кончалось там, где затрагивались политические интересы союзников Консервативной партии. Пибыльное монопольное право адвокатов (барристеров) участвовать в Верховном Суде осталось незатронутым, в то время как политически менее надежные поверенные (солиситоры) потеряли свою былую монодолию на оформление документов по передаче недвижимости. Университетам с явной ориентацией на коммерцию и промышленность отдавалось предпочтение при распределении государственных фондов, но скромный университет Сэлфорд, что в промышленном оплоте Лейбористской партии, был обречен на прязабание, не смотря свою яркую выраженную ориентацию на технологию и производственные связи. Для сравнения, Оксвард и Кэмбридж, из которых выходят многие консерваторы, продолжают процветать. Иными словами, подчинение экономических дел требованиям рынка было далеко не систематическим и рациональным. Веря в превосходство рынка, Тэтчер и ее коллеги так же сильно верили в превосходство капитала и в общественный строй, который охранял бы его. К рынку взывали для борьбы против силы профсоюзов, но не против влати бизнеса. Не удивительно, что все это оказалось лишь ограниченное влияние на производительность.
Тэтчер глубоко верила в принудительную силу государства, расширяя полномочия, численность и центральлизацию полиции и увеличения зароботной платы полицейским и военнослужащим. Но она отвергла мысль о том, что государство должно играть ведущую роль в экономике. Способность центрального государства управлять экономикой сознательно подавлялось. Созданный в 1960 – х годах в целью улучшения работы государственных учреждений Департамент государствееной службы был упразднен в 1981 году и число государственных чиновников было урезано. Органы местного управления, которые обеспечивают большинства общественных услуг, задыхаясь от нехватки ресурсов и были вынуждены ликвидировать, приватизировать ил сократить предельно возможное число своих функций, особенно в области жилья, образования и общественных услуг.
Единственной частью государства всеобщего благоденствия, которая не была раздроблена и приватизирована осталась система Национальная служба здравоохранения, пользующая огромной поддержкой общественности. Вместо этого она была посажена на голодный пак в надежде, что заставит ее искать всевозможные пути экономии, и затем была реаргонизована с целью стимулировать рыночную конкуренцию внутри отрасли, среди больниц. А тем временем, государственное образование и профессиональное обучение были окончательно заброшены. В конце 80 – х годов лишь треть промышленных рабочих имела имела профессиональ- техническое образование, в сравнении с 50% во Франции, 60% в Голландии и 75% в Западной Германии. Это при том, что по всеобщему признанию разношерстные и несвязанные программы прфессиональого обучения безнадежно нищали и отставали по уровню предоставляемых им технических знаний. Транспортная система была архаичной по западным меркам, но не делалось никаких серьезных попыток ее переделать.
Было бы ошибкой утверждать, что Тэтчер не сделала ни одного положительного изменения в государственном аппарате. Однако сегодня все больше фактов свидетельствующих о том, что процветающие экономики обязаны своими успехами на мировом рынке не чистой олитике невмешательства, а с активными инициативами государства по созданию долговременных сравнительно благопиятных условий постоянным усовершенствованием инфраструктуры, его готовности способствовать развитию новых технологий, руководить рынком, поддерживать протекцинистский режим и непрерывно воспитывать, обучать и совершенствовать рабочую силу.
В свете этого критерия тэтчеризм потерпел полную неудачу, последствия которой будут, вероятно, чувствоваться еще долго. Ничего не было сделано для того, чтобы государство лучше справилось со своими обязанностями, во всяком случае, созданные в 80 – х годах структуры и заинтерисованные силы сделают это более затруднительным, чем когда – либо раньше. Когда – то принадлежащая народу и управляемая им инфраструктура, от портов и энергоснабжения до телефонной системы, все переходит в собственность огромных, неподотчетность обществу транснациональных компаний; почти низкого эффективного контроля, если вообще можно о нем такое говорить, не осталось в финансовой области, как об этом свидетельствет скандал вокруг МККБ. Государство не сделало никаких шагов, чтобы повысить свою техническую и научную компетенцию, способность действительно вмешиваться в процесс экономического развития, не говоря о том, чтобы руководить им.

ГЛАВА 2.ТЭТЧЕРИЗМ – КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ АНГЛИИ
2.1. Экономическая реальность Тэтчеризма.
Если бы рыночные силы, несмотря на их частичное и политически предвзятое поведение при тэтчеризме, привели к действительным изменениям в конкурентоспособности Англии, наша критика была бы по адресу. Однако факты говорят о другом. Производительность, особенно в перерабатывающей промышленности, действительно возросла существенно, по стандартам 60 – х и 70 – х годов, но вначале это в значительной степени объяснялось простым закрытием не рентабельных предприятий во время рецессии 1979 – 1981 годов, в результате чего в эксплуатации остались лишь эффективные предприятия с сильно сокращенными штатами. Во второй половине 80 –х годов производительность в перерабатывающей промышленности продолжала расти, до начала рецесии в 1989 году. Это увеличение (около 20% между 1985 и 1989 гг) было заметным потому, что начиная с 1986 года стала расти занятость (хотя в незначительно и в перерабатывающих производствах).
По имеющимся данным, главная задача этого запоздалого роста производительности труда состояла в более эффективном использовании рабочих, особенно в отрослях промышленности, где прежде профсоюзы имели значительное влияние, а теперь были значительно ослаблены. Рост произошел не в связи с технологическими преобразованиями: в целом, за период 1979 – 1987 гг. Среднегодовые темпы роста капиталовложений в перерабатывающей промышленности был отрицательным. ( -1,3%). Безусловно, еще есть возможность дальнейшей рационализации в использовании труда, которой уже не могут противостоять профсоюзы. Но без значительных, рассчитанных на долгую перспективу капиталовложений в новые технологии, и не только в промышленности, но и в других отраслях частного сектора и в общественной инфраструктуре, вряд ли будет ликвидированы разрыв между производительностью труда в английской перерабатывающей промышленности и в странах - конкурентах.
(Например, в 1989 году производительность труда во французской перерабатывающей промышленности была на 22% выше английской, в Голландии и Германии она была на 44 % выше ).
Примечательно, что производительность труда в английской промышленности росла еще медленнее, чем в перерабатывающей промышленности при Тэтчер. Все больше рабочих были вынуждены переходить на низкооплачиваемую работу вне пределов досигаемости профсоюзов, часто за неполный рабочий день, в секторе который можно описать расплывчатым термином прочие отрасли.
Хваленный подъем или бум, в 1982 – 1989 годах был, следовательно, иллюзией ( фактически, благодоря частично вызванной правительством рецессии 1979 – 1971 годах. Реальный ВВП в 1989 году был очень хрупким. Пока бум набирал темпы, старая проблема платежного баланса (из – за не конкурентоспособности английских промышленных товаров), которая задушила прежние попытки расширить производство ( т. Е. Как Национальный план 1964 года господина Улилсона, так и бум 1970 – 1973 году Хита – Барбера), вернулась вновь, еще в более ужасных мостабах. В 1989 году видимый торговый дефицит возрос по крайней мере на до 24,5 млрд. Фунтов ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.