Национальные интересы и национальная безопасность

Дисциплина: Международные отношения
Тип работы: Дипломная работа
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 69 страниц
В избранное:

Содержание

Введение 2

1. Национальные Интересы, Национальная и Международная Безопасность 4

1. 2. Национальные интересы и национальная безопасность 10

1. 3. Национальные интересы как категория политической науки 13

2. К вопросу обеспечения национальных интересов Казахстана 26

2. 2. Приорететные направления внешней политики и политики

безопасности Республики Казахстан. 37

Заключение 57

Список использованной литературы 58

Введение

Актуальность исследования. После обретения независимости перед Казахстаном стоит задача дальнейшей разработки своей долгосрочной стратегии основы которой были заложены в выступлениях президента Республики Казахстан.

Актуальность данной темы обусловлено тем что, Казахстан как молодое суверенное государство стоит на пути формирование принципов своей внешней политики . Наша Республика является президентской, и поэтому меня интересует то обстоятельство, что в демократических странах и странах переходного периода внешняя политика страны как правило определяется главой государства . Следовательно, роль главы государства обладающего конституционными полномочиями в решении внешнеполитических проблем, а также факторы, оказывающее влияния на этот процесс, на данном этапе обретает особое значение.

Формирующееся глобальная система не будет жизнеспособна, если она не открыта национальным интересам и не построена на взаимодействии государств. Для этого государство должно быть способным, адекватно реагировать на новое разнообразные вызовы и угрозы . то есть быть (сильным) . В условиях глобализации должно возрастать роль государства в социально-экономической, политической и других областях.

Именно государству предстоит выработать и претворять в жизнь долгосрочную стратегию развития страны, нацеленную на преодоление вызовов 21 века .

Таким образом задача построения демократического общества Казахстане требует нового теоретического освещения целого круга вопросов.

Механизмов укрепления политического режима, формирующееся внешнеполитического курса в новых условиях глобализации международных отношении, роли главы государства . влияния на этот процесс различных факторов, связанных с новыми условиями на международной арене.

Источниковая база исследования. Для решение задач в работе были изучены следующие группы источников.

Первая группа источников - составляет издания справочного характера «2-8», «14-22», «28», «40».

Ко вторым группам источников относится мнения Казахстанских институтов «58-60», «65-82».

К третьи группе источников относится теоретики и практики произведение «10-13», «15-20», «22-27», «29-37»,

Четвертая группа источников- законадательные акты «9», «41-45»,

Пятая группа источников - обьеденяет материалы периодических изданий «59-63», «65-73», «77-81».

В работе обобщен и системотизирован общирный информационно - справочный материал из Казахстанских прессы.

Необходимый информационный материал был извлечен из общественно - политических журналов, издаваемых в России и Казахстане.

Цель работы выяснить имеет ли Казахстан возможность самостоятельно, без посторонней помощи осуществлять свои национальные интересы и сотрудничество с какими странами могло бы содействовать их более эффективной реализации.

После определения основных контуров системы национальных интересов Республики Казахстан была поставлена задача выявления наиболее реальных угроз национальной безопасности страны. Необходимо было выяснить какие факторы в социально- экономической, внутриполитической и внешнеполитической сферах могут оказывать уже в ближайшее время негативное влияние на безопасность Республики Казахстан.

Для выполнения данной работы были использованы следующие научные методы: Метод исторической - конкретики, сравнительный, и структурно-функциональный.

Хронологическими рамками работы можно считать 1990 - 2005 гг. хотя для понимания вопросов необходимо рассматривать события, лежащие далеко за указанными пределами.

Ι Глава

1. 1. Национальные Интересы, Национальная и Международная Безопасность

Проблема национальных интересов дискутируется на протяжении почти 100 лет, но единогласия как не было, так и нет. Вроде бы ясно, что национальные интересы - это сохранение территориальной целостности, независимости, выживаемости, а ещё лучше - процветания народа. Что тут непонятного? И действительно многие ученые не видят здесь предмета для спора. Между тем другие исследователи задаются вопросами: а что есть сохранение территориальной целостности? Включает ли данное понятие защиту союзников или воздушного пространства, и как быть с так называемыми спорными территориями, статус которых четко не определен либо является сомнительным для одной или многих сторон? Возможно ли оно в современном мире? Является ли Казахстан независимой страной, если она формирует бюджет на основе, а состояние её экономики определяется уровнем мировых цен на нефть? Опять же правомерно ли вести речь о его «выживании»? И если 50% казахстанцев живут лишь на три американских доллара в день - это процветание или выживание? И т. д. и т. п.

Получается, не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Не случайно крупнейшие теоретики и мыслители спорят на означенную тему. И хотя в спорах чаще рождается не столько истина, сколько новые проблемы, сегодня уже можно говорить об известном прогрессе в осмыслении категории национальных интересов.

Категория национальных интересов может рассматриваться с различных позиций (например, с философских) . Меня же интересует её внешнеполитический аспект - в данном качестве эта тема начала обсуждаться с начала 20-го века. Знаменитый американский адмирал Мэхэн определял её по-военному четко. Как известно, он отстаивал идею расширения и усиления военного флота для защиты не только территории, но и "справедливых национальных интересов, что бы они не означали и где бы они ни были" [Olson et al. 1983: 89] . К числу таких интересов, помимо обороны национальных границ, он относил активизацию морской торговли (прежде всего с Китаем), приобретение территориальных владений, которые бы способствовали контролю над морями, поддержку доктрины Монро и гегемонию в Карибском бассейне. Это - классический имперский подход к национальным интересам. Они выражались прямо и откровенно, что соответствовало типу мышления того времени.

Более "философскую" трактовку указанной категории, судя по всему, начали вводить Ч. Бирд и Дж. Смит, которые впервые обратили внимание на эволюцию термина "национальные интересы" (интересы "династий" - "государственные соображения") и разную его интерпретацию в зависимости от типа общества. В конце 1930-х годов тема была поднята в широко известной книге Э. Кара [Carr 1939], давшей толчок исследованиям таких ученых, как Дж. Кеннан, У. Липпман и Г. Моргентау. После войны вокруг данной категории в США развернулась бурная дискуссия, в которой, наряду с упомянутыми теоретиками, участвовали Р. Нибур, Г. Гуцков, А. Вольфэрс, К. Уолц, К. Дойч, Э. Фурнисс, М. Каплан, Дж. Розенау и другие. 1

Различные ученые по-разному выстраивали иерархию интересов. Так,

Р. Осгуд на первый план выдвигал "национальное выживание" и "самосохранение" (national survival and self-preservation), которые определялись им в терминах территориальной целостности, политической независимости и поддержки фундаментальных правительственных институтов, т. е. существующего политического режима [Osgood 1953] . Дж. Чейз располагал национальные интересы США в следующей последовательности: (1) не допускать потенциальных агрессоров к базам, с которых они могли бы совершать атаки против Соединенных Штатов; (2) поддерживать самоуправление и демократию за рубежом; (3) защищать и развивать торговлю; (4) способствовать установлению благоприятного баланса сил в мире [см. Olson et al. 1983: 58] . С началом холодной войны особую актуальность приобрел идеологический аспект проблемы, причем он вызвал ожесточенные споры: надо ли включать в национальные интересы "ценности", а если надо, то как их определять?

Весьма противоречивую трактовку национальных интересов дали

А. Джордж и Р. Кеохане [Olson et al. 1983] . Эти интересы были объединены ими в три группы: физическое выживание, не обязательно означающее сохранение территорий или суверенитета; свобода - способность жителей страны выбирать форму правления и устанавливать совокупность индивидуальных прав, которые утверждаются законом и защищаются государством; экономическое благополучие, предполагающее максимальное увеличение экономического благосостояния. В данном перечне вызывает смущение первая группа "интересов": непонятно, как выживание людей может быть осуществлено без территории и суверенитета. Возможно, авторы имели в виду какую-то особую организацию общества, о структуре которого они то ли забыли рассказать, то ли по неким другим причинам решили в этот вопрос не углубляться.

Что касается Г. Моргентау [Olson et al. 1983], то его новаторство заключалось в том, что он понятие национальных интересов связал с понятием силы (power), перейдя затем к более широкой категории "баланс сил".

Остановимся на критическом анализе концепции национальных интересов, предпринятом Ф. Зондерманом - автором статьи, к которой я активно прибегаю при обсуждении данной темы [Olson et al. 1983] . Зондерман сгруппировал свои замечания в пять блоков.

Наибольшую критику исследователя вызвала широта, размытость и нефункциональность понятия "национальные интересы", не позволяющая политикам им оперировать. При этом ученый указывал, что попытки уточнить термины зачастую ведут к ещё большей путанице. Например, когда Моргентау ввел категорию «силы» в контекст национальных интересов, его коллегам пришлось напряженно думать, о чем же идет речь.
Вторая проблема возникла в связи с попытками отделить цели от средств их достижения. Как отмечал Ван Дейк, "когда мы используем язык средств и целей, мы говорим, что средства сами могут быть целями, а цели могут стать средствами". Например, то же Моргентау предлагал категорию силы в качестве меры измерения национальных интересов, т. е. сила превращалась в цель внешней политики. В свою очередь Джордж и Кеохане писали, что "сила является всего лишь подцелью национальных интересов, причем скорее инструментальной целью, нежели фундаментальной ценностью". Иначе говоря, остается неясным, является ли сила целью или инструментом внешней политики.
Следующая проблема связана с вопросами о том, чьи интересы имеются в виду, как их определять и кем они должны определяться. Очевидно, что ответы на них можно дать, не рассматривая структуру общества, государство, классы и страты. Зондерман полагает, что в данном случае "надо принимать определения национальных интересов предложенные высшими должностными лицами государства и политиками" [Olson et al. 1983: 62] 2.
Ещё одна проблема касается реализации национальных интересов высшей бюрократией. Эта тема дискутируется в рамках взаимодействия (по принципу обратной связи) чиновников с широкой общественностью - то, чему в Казахстане не придается значения.
Последний блок затрагивает споры о субъектах осуществления национальных интересов на международной арене (государство, международные корпорации, общественные организации) - тема, ставшая особенно актуальной в 1990-е годы.

Говоря об этой полемике, Зондерман обсуждает проблему, которая часто поднимается в теоретической литературе, а именно: национальные интересы одной страны должны отвечать национальным интересам других государств. Данная тема подводит к проблеме международной безопасности. Как пишет Зондерман, "имея в виду международный контекст и сохраняющуюся потребность проводить внешнюю политику, в процессе формулирования целей и поиска путей их достижения политики, обозреватели, а также граждане должны культивировать в себе три качества - скромность, способность к самоограничению и открытость к изменениям" [Olson et al. 1983: 64] . В его понимании скромность означает признание за другими правами определять, что именно отвечает их интересам. Способность к самоограничению предполагает сдержанность в утверждении собственных интересов (личностных, групповых или национальных) относительно интересов других. Открытость подразумевает: (1) отказ от попыток представить собственную трактовку национальных интересов в виде формы; (2) готовность к восприятию альтернативных доктрин национальных интересов и национальной политики. К сожалению, все названные категории, будучи весьма привлекательными с моральной точки зрения, настолько широки и размыты, что вряд ли могут служить основой для формулирования национальных интересов.

В связи с разбираемой темой целесообразно вкратце рассмотреть взгляды канадского теоретика К. Холсти, книга которого - "Международная политика" - переиздавалась шесть или семь раз [Holsti 1987] . В одном из последних изданий этот автор выстраивает иерархию целей, четко определяя фундаментальные, среднесрочные и перспективные цели, а затем подразделяя их на конкретные и абстрактные. Его схема выглядит следующим образом.

Фундаментальные цели отражают ценности, которые Холсти называет «стержневыми»; их необходимо защищать всеми средствами и во все времена. К ним относятся: безопасность, автономия, независимость политической единицы (т. е. государства), её политических, социальных, религиозных и культурных институтов, а также благосостояние её граждан. На конкретном уровне это означает территориальную целостность, национальную безопасность, территориальное единство, экономическое благосостояние; на абстрактном - защиту, автономию и безопасность.

Вторая ступень - среднесрочные цели. В конкретном плане они предполагают ослабление оппонентов, поддержку союзников и друзей, расширение экономических возможностей в мире, региональное доминирование и экспансию, создание и поддержку международных институтов; в абстрактном - укрепление престижа, распространение ценностей за рубежом (права человека, социализм и т. д. ) . Отмечу, что графе у Холсти такого рода цели обозначены словом «goals».

Реализация перспективных целей, или «стремлений» (aspirations), не требует всех ресурсов государства. Более того, сама их постановка (в отличие от целей «стержневых») - результат выбора, а не необходимости. Но государство, которое их ставит, обычно предъявляет радикальные требования ко всем другим субъектам системы и тем самым провоцирует нестабильность. Соответствующими целями на конкретном уровне могут быть, например, построение «нового порядка», на абстрактном - международный мир и безопасность.

Подробный анализ предлагаемой Холсти интерпретации целей каждого типа выходит за рамки данной статьи. Здесь важно отметить, что ученый структурировал цели и что именно в структурированном виде они закреплены в официальных доктринах США. Следует также обратить внимание, что американские теоретики, разбирая национальные интересы, четко привязывают их к внешней политике [см. Jordan et al. 1998] . В противном случае концепция национальных интересов превратилась бы в фиксацию всех проблем общества, т. е. в рассуждения обо всем в духе "Очередных задач партии и правительства".

Среди российских авторов хотелось выделить Э. Позднякова - исследователя, хорошо знающего западную литературу и имеющего собственные взгляды на любой аспект теории внешней политики и международных отношений (и не только) . Концепция национальных интересов в понимании Позднякова во многом совпадает с моими представлениями о данном предмете. Между тем, судя по отсутствию сносок, он не читал моих работ на эту тему, а я, в свою очередь не видел его работ (до написания настоящей статьи) . Поэтому сходство нашей воззрений я могу объяснить тем, что для определения категорий потребностей и интересов мы оба пользовались одной методологией. Как бы то ни было, Поздняков видит в интересах «выражение и осознание объективных потребностей и тем самым . . . общую мотивацию деятельности человека», принимающую форму целей [Поздняков 1994: 56-57] . При этом он исходит из того, что интересы по своей сути субъективны, поскольку формируются людьми.

В свое время я так описывал указанные взаимосвязи: "Под формированием внешней политики мы понимаем одну из фаз внешнеполитического процесса, протекающего в рамках национальной системы под воздействием таких внутренних и внешних факторов, которые вызывают у системы (государства) объективную потребность вступить во взаимоотношения со внешним миром… Однако, чтобы эти объективные потребности, вызванные экономическим развитием страны, реализовались во взаимодействии, они должны пройти этап субъективизации, т. е. осознанными общественными силами в государстве - другими словами, принять форму интереса. Поэтому интерес - это субъективная форма выражения объективных потребностей общества. Но сам по себе интерес не воплощается в политике. Политика начинается тогда, когда интерес трансформируется в цель. Общее между интересом и целью заключается в том, что и то, и другое отражает объективную потребность общества; различие же коренится в том, что первое осознается , а второе предполагает субъективную деятельность через институциональные механизмы государства. Отсюда цель - это интерес в действии. Следовательно, внешняя политика выступает в качестве закона, детерминирующего характер деятельности и способ действия государства на мировой арене. Но на данном этапе внешняя цель представляет лишь идею о необходимости действовать. Такие идеи обычно воплощаются во внешнеполитических программах в виде концепций и доктрин. В процессе их формулирования особое значение придается роли и месту собственного государства в мире, а также оценке восприятия данного государства и его политики со стороны международной среды" [Алиев 1986: 15-16; Алиев 1989: 3-4] .

Расхождения между нами возникают при рассмотрении вопроса о том, могут ли «субъективные интересы» быть истинными? Поздняков отвечает на него следующим образом: "Некоторые социологи и политологи считают, что интерес объективен только в случае в своей истинности, а в случае ложности, несоответствия подлинным потребностям субъекта перестает быть объективным. С такой постановкой вопроса можно было бы согласиться, если бы существовал некий абсолютный критерий истинности или ложности интереса, которым руководствуется в своей деятельности тот или иной субъект. Но такого критерия нет и быть не может в принципе, и субъект исходит в своей деятельности из интересов, как они понимаются им в каждый данный момент времени. Они-то и являются для него истинными" [Поздняков 1994:59] . В подобном ответе в принципе отвергается познаваемость явлений из-за субъективности познающего. В данном случае Поздняков явно предпочитает Гегелю Канта, игнорируя познанные человеком объективные законы, которые подтверждают свою истинность на практике. На самом деле критерий есть, и, как бы банально это не звучало, им является практика.

Есть цели, отражающие некогда сформулированные государством интересы не достигаются или их осуществление наносит ущерб интересам (как философская или политологическая категория), а их формулировки, выработанные людьми, не способными понять истинные интересы страны. Поскольку истинные интересы, реализованную через внешнюю политику, призваны усиливать государство, ложные ослабляют или разрушают его. Пример с Афганистаном, приводимый Поздняковым, полностью подтверждает это положение. Ввод советских войск в Афганистан в 1979 году не отвечал объективным интересам СССР и фактически послужил толчком к его развалу. Многие обозначенные некомпетентным брежневским руководством интересы Советского Союза оказались ложными. В результате эта былая сверхдержава сошла с мировой арены. Точно так же ложно определены и нынешние интересы России. Результат не заставит себя долго ждать.

... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.