РЕЛИГИОЗНЫЕ МОТИВЫ В ПОЭЗИИ АБАЯ

Тип работы: Материал
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 9 страниц
В избранное:

РЕЛИГИОЗНЫЕ МОТИВЫ В ПОЭЗИИ АБАЯ

А.Ж. Жаксылыков

Основоположник новой казахской литературы Абай Кунанбаев не занимался
специально вопросами востоковедения, как Ч.Валиханов, не открывал школ и не
посвящал основное свое время профессиональной педагогической деятельности,
как И.Алтынсарин. Однако именно ему было суждено оказать наибольшее влияние
на формирование казахского национального менталитета, развитие духовности
и культуры в конце 19 века, а также в последующие десятилетия. Это было
связано как с универсальными особенностями его личности, масштабом и
глубиной его дарования, так и с тем, что поэт находился в основном русле
духовных движений, определявших своеобразие культурогенеза народа, а именно
– в столбовом нерве национальной эстетики - эволюции новой словесности и
музыки. Поэтическое слово, мелос – это сердце и душа казахской национальной
культуры. Поэт большой силы дарования мог оказывать огромное влияние на
сознание своего народа. Историей было суждено именно Абаю сконцентрировать
в своем сознании художественно–эстетический опыт народа, остроту
нравственного чувства, интуицию, энциклопедический интеллект. Однако именно
глубина и обостренность нравственного чувства выделили его из среды других
поэтов и сделали его выразителем народного мнения и интересов. Его душа
оказалась способной вместить национальный дух и расправить крылья осознания
единства национального бытия в пространстве – времени истории и в синхронии
современного существования, выразить это ощущение, боль и сострадание с
огромной силой дарования. Народный писатель, профессор З.Кабдолов очень
точно выразил эту особенность таланта Абая Кунанбаева: Қысқасы, Абай –
бiздiң рухани әкемiз. В другом труде ученый дает более расширенную
трактовку этого тезиса: Айталық, Абайға дейiн немесе Абайдан кейiн ақын
болмап па? Абай қандай құдiрет – қасиетiмен ақындардың ақыны бола алады?
Гәп осы арада жатыр.
Бұл тұста Белинскийге бiр соғып кету шарт. Белинский Пушкиннiң
ұлылығын ұлт ақыны болғандығын да деп түйген ғой. Ал ұлт ақыны болу оның
шығармаларындағы жекелеген ұлттық сипаттарда, бояуларда, өрнектерде ғана
жатпайды. Ұлт ақыны болу сол ұлттың сөзi ғана емес, өзiне айналу. Бұл
керемет нәрсе...
Абайдың кереметтiгi де сондай: қазақтың сөзiне, сөзi арқылы өзiне
айналуында деп бiлу керек.
С течением времени значение личности Абая в национальной культуре
только возрастает, все более выявляются масштаб его вклада в духовное
развитие своего народа, роль и место его творчества в истории казахской
литературы. Духовные, нравственно – этические искания Абая, отразившиеся в
его творчестве, сегодня в годы реформ и перестройки приобретают особое
значение. В творческой биографии великого поэта как бы психологически
спрессовались века программы развития народного духа, его сущностные
гуманистические факторы и критерии эстетики.
Рост индивидуального начала в литературе исторически совпадает с
духовным ростом народа, развитием его самосознания. Взаимосвязь этих двух
явлений в литературном процессе 19 века очень заметна. Именно с Абая
Кунанбаева и Шангерея Бокеева в казахской литературе начинается
полнокровное развитие индивидуального начала. В то же время именно Абай
наиболее полно и глубоко выразил индивидуальный ищущий дух казахского
народа. Впервые в степной поэзии оформляется подлинное интравертное я,
глубинными параметрами отличающееся от экстравертного я околофольклорного
жырау, чье сознание было растворено в коллективном ощущении мы.
Психологический, нравственно зрелый микрокосм как центр индивидуального
самосознания наиболее выпукло проступает, прежде всего, в поэзии Абая.
Поскольку становление самосознания, нравственные духовные поиски чаще всего
взаимосвязаны, они естественно приобретают форму религиозно–философских
концепций, реминисценций, размышлений на метафизическую тему, максим, с
выраженной религиозной парадигматикой. Это закономерно и по отношению к
творчеству Абая.
Духовность в человеке восходит к его нравственности, нравственность к
совести, а совесть человека есть голос его души, то есть наиболее чистого,
коренного начала в структуре личности. В рамках кантовских понятий эта
вещь в себе никогда не ошибается, всегда говорит истину личности в любых
ситуациях, ибо она проистекает из аксиологических глубин существования.
Материалистическая философия, решительно абстрагируясь от тенденции
метафизически трактовать проблему души, склонна рассматривать ее в
контексте структурных детерминированных отношений человеческого сознания и
закономерностей социально–исторического процесса. Нельзя не учитывать и
филологический аспект проблемы – эзотерическую связь терминов дух,
душа, которые семантически и генетически восходят к культовой жреческой
среде (рух, раух).
Абай получил теологическое образование в медресе в Семипалатинске.
Религиозность в сфере его мышления биографически мотивирована и правомерна
по всем параметрам той эпохи. Абай прекрасно знал поэзию суфиев –мистиков,
Саади, Хафиза, Руми, Джами, А.Яссави, эта литература использовалась
учениками медресе в качестве хрестоматийной, пропедевтической литературы.
Следовательно, поэзия суфиев для Абая в какой-то период имела авторитетное
значение. Коранические мотивы, реминисценции, религиозно–философские
парадигмы, сюжеты не только связывали поэта с духовным миром суфизма, но и
в какой-то степени обусловливали теологический аспект мышления, присущий
ему. Все это обнаруживается при анализе произведений Абая.
Вместе с тем, существует в сознании людей образ Абая, воспринятого
поколениями в качестве активного борца против религии и исламского
духовенства. Многие, не знакомые с творчеством Абая, нередко считают поэта
именно таким идеологически настроенным борцом. Данное обстоятельство, на
наш взгляд, вызвано влиянием литературного образа Абая, созданного
воображением М.Ауэзова в романе-эпопее Путь Абая. Здесь, как
представляется, следует четко разграничивать следующее. В 3 и 4–й книгах
романа–эпопеи показана борьба Абая не столько с институтами религии,
сколько с конкретными муллами и ишанами, для которых обряды стали средством
наживы. Столкновение поэта с ханжами наиболее ярко изображено в тех сценах
романа, где описывается эпидемия тифа в Семипалатинске. Однако по этим же
страницам ясно и то, что у Абая, персонажа романа, отрицательное отношение
к потенциальным политическим возможностям ислама. Особенно его тревожит
перспектива геополитического объединения мусульман: От стародавних,
обветшалых и несправедливых обычаев невежественных предков можно и нужно
освобождаться в борьбе. Но идти дорогой поисков братьев по вере, на
поводу у муфтия, значит, загнать наш народ в кромешную тьму, самим
заблудиться и всех простых казахов сбить с пути безвозвратно. Идея
всемусульманского объединения, мягко говоря,– заблуждение, а если сказать
начистоту,– враждебное, вредное для народа дело.
На возражение своих оппонентов, происламски настроенных интеллигентов,
Абай резко отвечает:
Конечно, религия на свете существует! Но зачем все валить в одну
кучу, зачем обманывать народ? Европейцы и русские вовсе не от того стали
образованными, что впереди них шли отцы церкви, наоборот – передовое
человечество достигло истинного знания в борьбе с религиозными мракобесами.
А ты, защищая фанатическое объединение мусульман, что несешь ты своему
темному народу?
Злободневность этого спора, наверное, уже в прошлом. Существует
неумолимая тенденция информационного, экономического объединения
человечества в рамках современной технической цивилизации. Вместе с тем,
видимо, не следует отождествлять цивилизованность с атрибутами техногенной
цивилизации, ибо гуманитарные, духовные запросы и требования человечества
могут оказаться глубже потребительских предъявлений технической эры.
Религия – это сфера сакрального, сверхлогического сознания человечества,
это область предощущений человечества о вечном, трансцендентальном. Наука
не в состоянии заменить религию, как и религия не может подменять науку,
эти области призваны балансировать развитие человеческого знания на пути
освоения все более мощных энергий и технологий. В этом балансировании и
обеспечении гармонического развития мировой онтологии, видимо, заключается
антиэнтропийный фактор религиозно–философской сферы познания человечества.
История на многих примерах доказала возможность плодотворной совместимости
религиозного и научного, эстетически развитого планов в сознании
познающего человека.
Предвидел ли возможное онтологическое сближение науки и религии
М.Ауэзов, творец образа Абая? Вопрос остается открытым. Достаточно актуален
и сложен вопрос о соотношении между прототипом и образом Абая, ибо многое
скрыто здесь. Был ли Абай на самом деле так актуализирован по отношению к
политическим аспектам ислама, как это показано в последних книгах эпопеи?
Ответ могут дать только произведения самого Абая, и только произведения.
По тем биографическим и архивным материалам, которые хранятся в
Литературно – Мемориальном Музее Абая, а их крайне мало, неизвестны факты
открытого выступления Абая против религиозных институтов ислама. Это
обстоятельство и некоторые другие факторы обуславливают современное
переосмысление образа поэта, созданного художественным мышлением М.Ауэзова.
На наш взгляд, актуализация позиции Абая по отношению к политическим
аспектам ислама, заострение этих черт, было продиктовано сознанию писателя
(М.Ауэзова) в условиях идеологического прессинга, чрезвычайно жесткого
давления на него полпредов тоталитарного строя, недоверия и подозрительного
отношения к нему правящих верхов и соглядатаев режима.
В определенной степени материалом для идеологической актуализации
отношения Абая к религии послужили для писателя несколько стихотворений,
где отчетливо проявлены ирония и сарказм по отношению к формализму и фальши
в вероисповедании, к фигурам ханженствующих священнослужителей. Это такие
стихотворения, как Абралыға, Көзiнен басқа ойы жоқ. Глубокая боль за
судьбу женщины–казашки в условиях неправильно воспринятого казахами шариата
выражена в поэтическом шедевре Қара қатынға. Однако целенаправленный
анализ всего поэтического наследия Абая приводит нас к выводу, что в
действительности он был весьма далек от противостояния исламу, в
религиозной тематической сфере мотивы иронии и сарказма крайне редки и
всегда направлены в адрес конкретных людей, которые, видимо, представляли
для поэта наглядный образец ханжества и духовной слепоты. Абай, прекрасно
знавший Коран, историю ислама, культовую специфику и содержательность
ритуала, не мог не откликнуться саркастически, когда видел примеры грубого
невежества и фанатизма аульных мулл. Так, в стихотворении Абралыға поэт
иронически восклицает:

Мен жасымнан көп көрдiм
Мұсылманды, кәпiрдi.
Абралыдай көрмедiм
Намаз бiлмес пақырды.
Кира,әтiн, оқытып
Көрiп едiм, шатылды.
Ниет қыла бiлмейдi,
Не қылады нәпiлдi.

Гораздо чаще встречаются у Абая мотивы возвышенной молитвенной
литургии, функциональная лексика метасемантического содержания. Почти в
каждом втором стихотворении поэта мы находим такие слова, как құдай,
тәнiр, алла, то есть традиционные имена бога. Функциональность подобной
лексики, ее смысловая нагрузка свидетельствуют о нарастании в творчестве
поэта тенденций мировоззренческого, концептуального характера. Абай,
получивший религиозное воспитание и образование, тяготевший к
мифопоэтическому осмыслению действительности, не мог не учитывать
креационистскую модель сотворения мироздания богом. Эта идея развивается
от произведения к произведению, драматические события – болезнь и кончина
любимого сына, Абдрахмана, дают особый толчок мысли поэта в этом
направлении. Постепенно оформляется в творчестве Абая тема
предопределенности человеческой судьбы, и совсем не случайны в его поздних
стихотворениях, таких, как Алланың өзi де рас, сөзi де рас, Алла деген
сөз женiл, интонации провидения и признания высшей воли творца в
мироздании, воспринимаемом поэтом по метафизической модели. Возвышенная
лексика, сакральные термины, эсхатологические настроения, мотивы
устремления души к трансцендентальной ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.