Формирование политической элиты Казахстана



Тип работы:  Реферат
Бесплатно:  Антиплагиат
Объем: 11 страниц
В избранное:   
Формирование политической элиты Казахстана. Исторический аспект
Ирина Ерофеева
Современная политическая элита Казахстана имеет сложную многослойную и
многоуровневую природу, нижние пласты которой уходят своими корнями в
далекое историческое прошлое. Ввиду неоднозначного и во многом
противоречивого характера ее формирования, в этом историческом процессе
можно выделить нecкoлькo хронологических этапов, каждому из которых
соответствовали свои специфические механизмы рекрутирования элиты и свой
особый функциональный тип политического доминирования определенных
социальных группировок в системе властных отношений.
1.Эпоха функционирования традиционной степной элиты, условно называемая
иногда "степной демократией". Она охватывает период Позднего Средневековья
(с cep.XV в.) и начало Нового времени (до 20-х гг. XIX в.), хотя истоки
формирования многих системообразующих компонентов данной модели властного
доминирования восходят к гораздо более ранним этапам многовековой истории
евразийского кочевничества. В казахском кочевом обществе процессы
рекрутирования правящей элиты и критерии ее идентификации во многом
базировались на генеалогическом принципе ранжирования разных социальных
групп, опиравшемся на традиционные представления номадов о праве
первородства и старшинства. Данный принцип социальной организации общества
был вызван к жизни особенностями исторического опыта адаптации кочевников к
экстремальным природным условиям обширной зоны степей, полупустынь и
пустынь Внутренней Евразии и связанной с ними традицией вертикального
способа передачи необходимых практических знаний и собственности.
Эмпирические знания о природных ресурсах среды обитания и конкретных
способах адаптации к ним накапливались на протяжении веков в условиях
жесткой конкуренции между кочевниками за пастбища и водные источники и
поэтому носили строго ограниченный, эзотерический характер, распространяясь
только в кругу близких родственников по патрилинейным каналам связей от
поколения к поколению как "знание для своих". Такой естественно сложившийся
тип циркулирования общественно-полезной информации и имущества обеспечивал
(как это установлено видным казахским ученым Н.Э. Масановым) определяющее
место в структуре социальных связей казахского общества системе
генеалогического родства, выполнявшей определенную социально-регулирующую
функцию.
Общеизвестно, что уже в эпоху Позднего Средневековья в структуре казахского
общества четко обозначились три исторически сложившиеся этнотерриториальные
объединения кочевников - Старший (Улы), Средний (Орта) и Младший (Киши)
жузы. По определению авторитетных казахстанских ученых С.Д. Асфендиарова,
В.П.Юдина, Х.Аргынбаева и Н.Э.Масанова, происхождение казахских жузов было
связано с историко-географическим фактором - естественным выделением в
географическом пространстве Казахстана трех частей: Семиречья, Западного
Казахстана (на запад от Мугоджарских гор) и Восточного Казахстана (к
востоку от подножия Уральских гор). Для каждой из этих зон была характерна
определенная специфика культурно-исторических процессов. Эти зональные
социально-культурные различия отразились в историческом сознании казахского
этноса в категориях происхождения, родства и старшинства. Именно в таком
мировоззренческом контексте трактуют названия трех жузов - "Старший,
Средний и Младший" генеалогические предания казахов - шежере, -
зафиксированные многими исследователями региона в дореволюционный период и
советское время.
В то же время на уровне этносоциальной структуры каждого из трех жузов
принцип генеалогического родства и старшинства реализовался в форе иерархии
социальных статусов составлявших их патронимических групп. В этой связи
важнейшим критерием статусно-правового ранжирования разных социальных
объединений кочевников выступали исторически сложившиеся понятия "старших"
и "младших" родов и племен. К категории старших племен относились
родственные кланы казахов, имевшие по народным представлениям, самого
удревленного и знатного предка. В реальной социальной практике таковыми,
как правило, являлись наиболее многочисленные, сильные и влиятельные в
политическом смысле группировки кочевников. В Старшем жузе эту статусную
иерархию возглавляло племя жалаир, вторым по социальной значимости было
племя ошакты, третьим - дулат и т.д. В Среднем жузе по критерию старшинства
первое место занимали аргыны, второе - найманы, третье - кыпчаки, за ними
следовали кереи, уаки, таракты и конрады. В Младшем жузе по традиции
клановое старшинство признавалось за объединением алимулы, два других места
последовательно занимали поколения байулы и жетыру. Каждое из названых
племен и поколений дробилось, в свою очередь, на множество более мелких
групп - родов и их отделений, под родов и т.п., тесно связанных между собой
традицией единого генеалогического древа. Все они, как и система в целом,
имели сложные генеалогические предания, возводившие их к одному реальному,
либо легендарному предку. Опираясь на большую традицию статусного деления
социальных группировок кочевников, структура власти в казахском номадном
обществе строилась в виде генеалогической иерархии составлявших его родов и
племен. "Старшие", т.е. сильные, племена и роды выступали здесь в роли ядра
казахских социально-территориальных объединений. Вокруг них интегрировались
менее сильные или "младшие" племена и роды и на основе такого рода
интеграции складывались крупные потестарно-политические образования
кочевников - ханства.
Для традиционного типа социальности казахов-кочевников характерными чертами
являлись, как, впрочем, и для других классических аграрных сообществ
доиндустриальной эпохи, обязательная принадлежность любого индивида к
определенной социальной группе, вне которой он не имел возможности
физически существовать, материально обеспечивать себя и воспроизводить себе
подобных; неразвитость горизонтальных связей между локально-
территориальными общинами; феномен общинно-группового менталитета, т.е.
естественно сложившийся способ рефлексивной самоидентификации каждого
отдельного индивида посредством апелляции к идеалам, ценностям и
мировоззренческим представлениям своего сословия или клана, которые он
полностью ассоциировал с собственным "эго". В таком социокультурном
контексте генеалогический принцип статусной иерархии различных клановых
группировок кочевников во многом определял место тех или иных субъектов
социальных отношений в структуре политической организации номадного
общества и различный уровень вовлеченности каждого из них в социально-
политическую деятельность. В этом смысле стоявшая вне родо-племенной
структуры жузов закрытая сословно-корпоративная группа "золотого рода"
Чингиз-хана - торе, составлявшая высший слой наследственной степной
аристократии "белой кости" ("ак суйек"), обладала наибольшими правами и
привилегиями во всех сферах жизни казахов, и в первую очередь,
исключительным правом на властное доминирование в крупных гетерогенных
(структурно неоднородных) сегментах номадного общества (племена, союзы
племен, жузы), а также правом на верховную (ханскую) власть.
В то же время представители элитарных слоев (батыров, биев, аксакалов-
старшин) всех других клановых группировок казахского общества, не
обладавшие по традиции привилегией наследования какого-либо сословного
титула (элита "черной кости"), не имели права возглавлять такого типа
ассоциативные объединения кочевников и могли осуществлять регулирование
социальных отношений только в относительно небольших по численности и
гомогенных в плановом отношении первичных ячейках аграрного социума (аул,
отделение, подрод, род, группа родов), т.е. статусно доминировать только
внутри одного или нескольких родственных кланов на локально-групповом
уровне. Таким образом, посредством генеалогического принципа ранжирования
степной сословной элиты и разграничения правовых статусов между знатью
"белой" и "черной костей" в известной мере ограничивалась сфера
межкланового соперничества кочевников в системе властных отношений внутри
социума и обеспечивался необходимый консенсус групповых интересов и
ценностей составлявших его структурных частей.
 
Вместе с тем ввиду естественно возникавшей у номадов потребности в
постоянном ограничении круга потенциальных претендентов на те или иные
статусные роли в системе политического управления, генеалогический критерий
родства и старшинства тесно взаимодействовал в социальной практике
инкорпорации индивидов во властные структуры общества с принципом
меритократии, согласно которому ханом, султанами и старшинами, как правило,
избирались наиболее авторитетные и влиятельные среди казахов личности,
особо проявившие себя в военной, судебной и социально-регулятивной сферах
общественно-полезной деятельности. На основе взаимодействия и
взаимодополняемости указанных принципов, в Казахской степи сложился к
середине II тысячелетия своеобразный демократический механизм
рекрутирования правящей элиты, который наглядно проявился в многовековой
традиции публичных выборов ханов, султанов и старшин-родоправителей.
При этом выборный принцип наследования верховной власти и ханского титула
прочно опирался в Степи на систему традиционных представлений номадов о
природе легитимности индивидуальных притязаний на общеказахское лидерство.
Исходя из степного кодекса соционормативных ценностей и поведенческих
правил, легитимными претендентами на ханский престол, как правило,
считались у казахов такие чингизиды, которые соединяли в своем лице
знатность происхождения, силу и многочисленность своего рода со зрелым
возрастом, незаурядным умом, большими практическими навыками в судебном
деле и управленческой сфере, организаторским талантом и воинским
мастерством.
Однако социальная востребованность почти всех вышеназваных личных качеств
харизматического лидера не являлась в кочевом обществе постоянной
величиной, т.к. их функциональное значение для насущных нужд всего социума
во многом определялось периодической актуализацией различных внутри- и
внешнеполитических аспектов его жизнедеятельности и потому довольно часто
изменялось во времени. В связи со значительным повышением роли персональной
харизмы претендента на статус верховного правителя именно в экстремальных
условиях социально-политической жизни казахов-кочевников, общественный
интерес к выборам и степень вовлеченности разных кланово-корпоратив-ных
групп номадного общества в "ханскую избирательную кампанию" заметно
возрастали в периоды назревания конфликта интересов в отношениях между
крупными патронимическими общинами, либо же при значительном усилении
внешней опасности, а при относительно стабильном состоянии социума сильно
лимитировались и по существу сводились к минимуму. Соответственно, сам
процесс народных выборов хана в традиционном казахском обществе охватывал в
разное время неодинаковое количество прямых участников и происходил в
зависимости от характера сложившейся конкретно-исторической обстановки в
степи как на локально-групповом, так и макросоциальном уровнях.
Первый вариант реализовался в форме прямого внутридинастического
наследования ханского титула умершего правителя кем-либо из его родных
братьев, сыновей или племянников, но при этом персональная кандидатура
наследника даже при наличии устного завещания его предшественника,
предварительно либо выбиралась, либо согласовывалась на основе всеобщего
консенсуса в кругу близких родственников этого индивидуума и поддерживавших
его фамильный клан влиятельных старшин-родоправителей [выборы ханов Нуралы
(1748-1786), Батыра (1748-1771), Барака (1749-2750), Вали (1781-1821),
Букея Барак-улы (1816-1819].
В ситуации же большой социальной напряженности внутри Степи и на границах
кочевого мира ханские выборы проводились преимущественно сложным
многоступенчатым путем через инициативу выдвижения различными
аристократическими группировками казахов своих собственных кандидатов на
ханский престол и последующую процедуру двусторонних согласовании каждой из
этих взаимно соперничавших персон их сторонниками с лидерами наиболее
многочисленных и сильных ("старших") родоплеменных кланов. На основе
конкретных результатов проведенных консенсусных мероприятий четко
определялся один бесспорно лидирующий претендент, получивший решающую
поддержку снизу, а затем все главные участники избирательного процесса
принимали коллегиальное решение о возведении этого победителя в ранг хана.
Именно таким путем приходили к власти в Казахской степи самые авторитетные
и сильные ханы, в том числе Тауке (1680-1715), Абулхаир (1710-1748), Абылай
(1771-1780) и некоторые другие.
Завершающим актом степного избирательного марафона непременно являлся
традиционный обряд публичных выборов хана, который обычно совершался на
многолюдном собрании наследственной кочевой знати и почетных представителей
различных родов и племен трех жузов посредством ритуального поднятия
народного избранника на белой кошме. Только после совершения этого
сакрализованного ритуала высший титул и соответствовавшие ему властные
полномочия нового хана обретали полную легитимность в общественном сознании
казахского населения. Характерно, что сходные механизмы инкорпорации
индивидов в состав правящей элиты действовали также при формировании
структур местной власти - султанов и родовых старшин, которые избирались в
социальных подразделениях среднего и низшего уровней.
В целом же вся традиционная потестарно-политическая система казах-
кочевников, основывавшаяся на принципах меритократии и генеалогического
родства, отличалась известным демократизмом, наличием обратной связи между
властью и обществом и большой консервативной устойчивостью во времени, а
сами механизмы рекрутирования правящей элиты имели вполне открытый и
подконтрольный социуму характер.
2. Эпоха утверждения протектората России над казахскими жузами, для которой
был характерен симбиотический тип правящей элиты в Казахстане (20-60-е гг.
XIX в.)
После принятия в 30-40-х гг. XVIII в. российского подданства ханами
Младшего и Среднего жузов в течении столетия происходило интенсивное
усиление российского военно-административного присутствия в Степи.
Одним из основных структурных звеньев этого процесса явилось создание
системы косвенного управления казахами через зависимых от русских властей
ханов и султанов, которые наделялись царским самодержавием для этих целей
определенными привилегиями социально-экономического характера, силовыми
рычагами и материально-техническими ресурсами. Однако такой опосредованный
способ воздействия на степные социальные структуры кочевников не позволял
колониальной администрации установить более или менее эффективный
государственно-административный контроль над Степью, поэтому во второй
четверти XIX в. царское правительство пошло на радикальный пересмотр своих
прежних подходов к проблеме взаимоотношений государства с традиционными
элитами кочевников.
 
В 1822 г. имперское правительство законодательно отменило институт ханской
власти в Среднем жузе, в 1824 г. - в Младшем жузе и в 1845 г. - во
Внутренней (Букеевской) орде и приняло ряд публично-правовых актов
относительно создания специальной системы административно-политического
управления присоединенными территориями. На основании этих законов в 20-50
гг. XIX в. Оренбургское и Западно-Сибирское ведомства царской колониальной
администрации произвели государственно-административное разделение
подведомственных им территорий, населенных казахами-кочевниками, на
отдельные административные единицы (округа, части, пограничные дистанции,
волости, административные аулы), попытавшись привязать к ним определенные
родопле-менные группы кочевников. Во главе каждого округа (Средний жуз) или
части (Младший жуз) были поставлены, "старшие султаны" и "султаны-
правители" со штатом сотрудников (переводчик, казначей и проч.) и небольшим
аппаратом принуждения (отряды вооруженных казаков) в количестве 200-300
человек, во главе дистанций или волостей - дистаночные начальники и
волостные управители, административных аулов - аульные старшины. На первых
порах царские власти осуществляли прямое назначение наиболее удобных для
них людей на эти административные должности, но в последующее время в связи
с большим недовольством казахского населения подобной практикой
рекрутирования правящей элиты были вынуждены вернуться к прежнему выборному
принципу формирования степной управленческой верхушки. В результате этого
развернулось острое соперничество различных плановых групп за избрание во
властные структуры своих лидеров.
Параллельно с созданием на основе старых степных структур власти
юридических институтов "старших султанов" в Среднем жузе и "султанов-
правителей" в Младшем жузе основной акцент в политической деятельности
российских колониальных органов по инкорпорации клановой верхушки
казахского общества в государственно-административную систему Российской
империи был перенесен с традиционного сословия торе (т.е. султанов) как
такового, на тех представителей его, которые проявляли стремление "верно
служить" интересам российского престола и проводить цели имперской политики
в жизнь. Подобная корректировка курса выразилась в соответствующем
законодательстве царских властей и конкретной практике их преобразований,
ориентированных на привлечение к государственной службе только определенной
части султанского сословия, тогда как все остальные аристократические
лидеры казахов законодательно лишались права на политическую власть. Место
любого индивида в органах государственной власти стало определяться теперь
уже не только, а со временем даже не столько его сословной и
генеалогической принадлежностью к определенной социальной группе, а
верностью "царю и отечеству", личными заслугами перед Российским
государством, умением привлечь свою клановую группу на службу империи. В
реальной практике подобное смещение акцентов весьма наглядно проявилось в
том, что если сначала, в период 20-40-х гг. XIX в. должности старших
султанов и султанов-правителей занимали только представители сословия торе,
то с середины XIX в. указанные посты стали постепенно занимать лица иной
сословной принадлежности - выходцы из степной знати "черной кости" (бии,
батыры) и семей простых общинников.
Характерно, что в числе первых старших султанов Сибирского ведомства
нечингизидского (несултановского) происхождения оказались такие яркие и
незаурядные лидеры своего времени, как Шон Едигин, Ибрагим Жаикпаев, Муса
Шорманов и некоторые другие.
Все эти инновации российские власти проводили в степи при опоре на
традиционную привилегированную прослойку казахов, сословие султанов, путем
взаимного противопоставления лидеров различных родоплеменных группировок по
социально-экономическому (наличие и размеры собственности, место в табели о
рангах, престижные награды и подарки) и сословно-правовому признакам
(степень знатности рода, причисление в ранг потомственного российского
дворянства со всеми вытекавшими отсюда правовыми привилегиями), придавая
институтам "старших султанов" и "султанов-правителей" надклановое
содержание. В результате проводимых ими административно-политических
мероприятий стали формироваться надгрупповые (надклановые) структуры
власти, базировавшиеся на механизмах ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Похожие работы
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА КАЗАХСТАНА: УСПЕХИ И ПОРАЖЕНИЯ
Изменение ценностно-нормативных установок в политической культуре современного Казахстана
Формирование системы местного самоуправления в Казахстане в начале XX века: от гражданских комитетов к национальной автономии
Элита в политике: сущность, критерии определения и роль в развитии нации
Формирование и функционирование политической элиты в современном Казахстане: условия демократического развития и угрозы элитарного экспансионистства
Политология: Теории и Феномены Политической Культуры, Элиты и Лидерства в Современном Мире
ОСНОВНЫЕ МОДЕЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ, ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ И ОТНОШЕНИЯ СОБСТВЕННОСТИ
Формы государственного устройства: федерация и конфедерация
Типологии политического лидерства и роль элиты в современной политике
Внешняя политика Кыргызской республики в постакаевский период
Дисциплины