Формирование политической элиты Казахстана

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 11 страниц
В избранное:

Формирование политической элиты Казахстана. Исторический аспект
Ирина Ерофеева
Современная политическая элита Казахстана имеет сложную многослойную и
многоуровневую природу, нижние пласты которой уходят своими корнями в
далекое историческое прошлое. Ввиду неоднозначного и во многом
противоречивого характера ее формирования, в этом историческом процессе
можно выделить нecкoлькo хронологических этапов, каждому из которых
соответствовали свои специфические механизмы рекрутирования элиты и свой
особый функциональный тип политического доминирования определенных
социальных группировок в системе властных отношений.
1.Эпоха функционирования традиционной степной элиты, условно называемая
иногда "степной демократией". Она охватывает период Позднего Средневековья
(с cep.XV в.) и начало Нового времени (до 20-х гг. XIX в.), хотя истоки
формирования многих системообразующих компонентов данной модели властного
доминирования восходят к гораздо более ранним этапам многовековой истории
евразийского кочевничества. В казахском кочевом обществе процессы
рекрутирования правящей элиты и критерии ее идентификации во многом
базировались на генеалогическом принципе ранжирования разных социальных
групп, опиравшемся на традиционные представления номадов о праве
первородства и старшинства. Данный принцип социальной организации общества
был вызван к жизни особенностями исторического опыта адаптации кочевников к
экстремальным природным условиям обширной зоны степей, полупустынь и
пустынь Внутренней Евразии и связанной с ними традицией вертикального
способа передачи необходимых практических знаний и собственности.
Эмпирические знания о природных ресурсах среды обитания и конкретных
способах адаптации к ним накапливались на протяжении веков в условиях
жесткой конкуренции между кочевниками за пастбища и водные источники и
поэтому носили строго ограниченный, эзотерический характер, распространяясь
только в кругу близких родственников по патрилинейным каналам связей от
поколения к поколению как "знание для своих". Такой естественно сложившийся
тип циркулирования общественно-полезной информации и имущества обеспечивал
(как это установлено видным казахским ученым Н.Э. Масановым) определяющее
место в структуре социальных связей казахского общества системе
генеалогического родства, выполнявшей определенную социально-регулирующую
функцию.
Общеизвестно, что уже в эпоху Позднего Средневековья в структуре казахского
общества четко обозначились три исторически сложившиеся этнотерриториальные
объединения кочевников - Старший (Улы), Средний (Орта) и Младший (Киши)
жузы. По определению авторитетных казахстанских ученых С.Д. Асфендиарова,
В.П.Юдина, Х.Аргынбаева и Н.Э.Масанова, происхождение казахских жузов было
связано с историко-географическим фактором - естественным выделением в
географическом пространстве Казахстана трех частей: Семиречья, Западного
Казахстана (на запад от Мугоджарских гор) и Восточного Казахстана (к
востоку от подножия Уральских гор). Для каждой из этих зон была характерна
определенная специфика культурно-исторических процессов. Эти зональные
социально-культурные различия отразились в историческом сознании казахского
этноса в категориях происхождения, родства и старшинства. Именно в таком
мировоззренческом контексте трактуют названия трех жузов - "Старший,
Средний и Младший" генеалогические предания казахов - шежере, -
зафиксированные многими исследователями региона в дореволюционный период и
советское время.
В то же время на уровне этносоциальной структуры каждого из трех жузов
принцип генеалогического родства и старшинства реализовался в форе иерархии
социальных статусов составлявших их патронимических групп. В этой связи
важнейшим критерием статусно-правового ранжирования разных социальных
объединений кочевников выступали исторически сложившиеся понятия "старших"
и "младших" родов и племен. К категории старших племен относились
родственные кланы казахов, имевшие по народным представлениям, самого
удревленного и знатного предка. В реальной социальной практике таковыми,
как правило, являлись наиболее многочисленные, сильные и влиятельные в
политическом смысле группировки кочевников. В Старшем жузе эту статусную
иерархию возглавляло племя жалаир, вторым по социальной значимости было
племя ошакты, третьим - дулат и т.д. В Среднем жузе по критерию старшинства
первое место занимали аргыны, второе - найманы, третье - кыпчаки, за ними
следовали кереи, уаки, таракты и конрады. В Младшем жузе по традиции
клановое старшинство признавалось за объединением алимулы, два других места
последовательно занимали поколения байулы и жетыру. Каждое из названых
племен и поколений дробилось, в свою очередь, на множество более мелких
групп - родов и их отделений, под родов и т.п., тесно связанных между собой
традицией единого генеалогического древа. Все они, как и система в целом,
имели сложные генеалогические предания, возводившие их к одному реальному,
либо легендарному предку. Опираясь на большую традицию статусного деления
социальных группировок кочевников, структура власти в казахском номадном
обществе строилась в виде генеалогической иерархии составлявших его родов и
племен. "Старшие", т.е. сильные, племена и роды выступали здесь в роли ядра
казахских социально-территориальных объединений. Вокруг них интегрировались
менее сильные или "младшие" племена и роды и на основе такого рода
интеграции складывались крупные потестарно-политические образования
кочевников - ханства.
Для традиционного типа социальности казахов-кочевников характерными чертами
являлись, как, впрочем, и для других классических аграрных сообществ
доиндустриальной эпохи, обязательная принадлежность любого индивида к
определенной социальной группе, вне которой он не имел возможности
физически существовать, материально обеспечивать себя и воспроизводить себе
подобных; неразвитость горизонтальных связей между локально-
территориальными общинами; феномен общинно-группового менталитета, т.е.
естественно сложившийся способ рефлексивной самоидентификации каждого
отдельного индивида посредством апелляции к идеалам, ценностям и
мировоззренческим представлениям своего сословия или клана, которые он
полностью ассоциировал с собственным "эго". В таком социокультурном
контексте генеалогический принцип статусной иерархии различных клановых
группировок кочевников во многом определял место тех или иных субъектов
социальных отношений в структуре политической организации номадного
общества и различный уровень вовлеченности каждого из них в социально-
политическую деятельность. В этом смысле стоявшая вне родо-племенной
структуры жузов закрытая сословно-корпоративная группа "золотого рода"
Чингиз-хана - торе, составлявшая высший слой наследственной степной
аристократии "белой кости" ("ак суйек"), обладала наибольшими правами и
привилегиями во всех сферах жизни казахов, и в первую очередь,
исключительным правом на властное доминирование в крупных гетерогенных
(структурно неоднородных) сегментах номадного общества (племена, союзы
племен, жузы), а также правом на верховную (ханскую) власть.
В то же время представители элитарных слоев (батыров, биев, аксакалов-
старшин) всех других клановых группировок казахского общества, не
обладавшие по традиции привилегией наследования какого-либо сословного
титула (элита "черной кости"), не имели права возглавлять такого типа
ассоциативные объединения кочевников и могли осуществлять регулирование
социальных отношений только в относительно небольших по численности и
гомогенных в плановом отношении первичных ячейках аграрного социума (аул,
отделение, подрод, род, группа родов), т.е. статусно доминировать только
внутри одного или нескольких родственных кланов на локально-групповом
уровне. Таким образом, посредством генеалогического принципа ранжирования
степной сословной элиты и разграничения правовых статусов между знатью
"белой" и "черной костей" в известной мере ограничивалась сфера
межкланового соперничества кочевников в системе властных отношений внутри
социума и обеспечивался необходимый консенсус групповых интересов и
ценностей составлявших его структурных частей.

Вместе с тем ввиду естественно возникавшей у номадов потребности в
постоянном ограничении круга потенциальных претендентов на те или иные
статусные роли в системе политического управления, генеалогический критерий
родства и старшинства тесно взаимодействовал в социальной практике
инкорпорации индивидов во властные структуры общества с принципом
меритократии, согласно которому ханом, султанами и старшинами, как правило,
избирались наиболее авторитетные и влиятельные среди казахов личности,
особо проявившие себя в военной, судебной и социально-регулятивной сферах
общественно-полезной деятельности. На основе взаимодействия и
взаимодополняемости указанных принципов, в Казахской степи сложился к
середине II тысячелетия своеобразный демократический механизм
рекрутирования правящей элиты, который наглядно проявился в многовековой
традиции публичных выборов ханов, султанов и старшин-родоправителей.
При этом выборный принцип наследования верховной власти и ханского титула
прочно опирался в Степи на систему традиционных представлений номадов о
природе легитимности индивидуальных притязаний на общеказахское лидерство.
Исходя из степного кодекса соционормативных ценностей и поведенческих
правил, легитимными претендентами на ханский престол, как правило,
считались у казахов такие чингизиды, которые соединяли в своем лице
знатность происхождения, силу и многочисленность своего рода со зрелым
возрастом, незаурядным умом, большими практическими навыками в судебном
деле и управленческой сфере, организаторским талантом и воинским
мастерством.
Однако социальная востребованность почти всех вышеназваных личных качеств
харизматического лидера не являлась в кочевом обществе постоянной
величиной, т.к. их функциональное значение для насущных нужд всего социума
во многом определялось периодической актуализацией различных внутри- и
внешнеполитических аспектов его жизнедеятельности и потому довольно часто
изменялось во времени. В связи со значительным повышением роли персональной
харизмы претендента на статус верховного правителя именно в экстремальных
условиях социально-политической жизни казахов-кочевников, общественный
интерес к выборам и степень вовлеченности разных кланово-корпоратив-ных
групп номадного общества в "ханскую избирательную кампанию" заметно
возрастали в периоды назревания конфликта интересов в отношениях между
крупными патронимическими общинами, либо же при значительном усилении
внешней опасности, а при относительно стабильном состоянии социума сильно
лимитировались и по существу сводились к минимуму. Соответственно, сам
процесс народных выборов хана в традиционном казахском обществе охватывал в
разное время неодинаковое количество прямых участников и происходил в
зависимости от характера сложившейся конкретно-исторической обстановки в
степи как на локально-групповом, так и макросоциальном уровнях.
Первый вариант реализовался в форме прямого внутридинастического
наследования ханского титула умершего правителя кем-либо из его родных
братьев, сыновей или племянников, но при этом персональная кандидатура
наследника даже при наличии устного завещания его предшественника,
предварительно либо выбиралась, либо согласовывалась на основе всеобщего
консенсуса в кругу близких родственников этого индивидуума и поддерживавших
его фамильный клан влиятельных старшин-родоправителей [выборы ханов Нуралы
(1748-1786), Батыра (1748-1771), Барака (1749-2750), Вали (1781-1821),
Букея Барак-улы (1816-1819].
В ситуации же большой социальной напряженности внутри Степи и на границах
кочевого мира ханские выборы проводились преимущественно сложным
многоступенчатым путем через инициативу выдвижения различными
аристократическими группировками казахов своих собственных кандидатов на
ханский престол и последующую процедуру двусторонних согласовании каждой из
этих взаимно соперничавших персон их сторонниками с лидерами наиболее
многочисленных и сильных ("старших") родоплеменных кланов. На основе
конкретных результатов проведенных консенсусных мероприятий четко
определялся один бесспорно лидирующий претендент, получивший решающую
поддержку снизу, а затем все главные участники избирательного процесса
принимали коллегиальное решение о возведении этого победителя в ранг хана.
Именно таким путем приходили к власти в Казахской степи самые авторитетные
и сильные ханы, в том числе Тауке (1680-1715), Абулхаир (1710-1748), Абылай
(1771-1780) и некоторые другие.
Завершающим актом степного избирательного марафона непременно являлся
традиционный обряд публичных выборов хана, который обычно совершался на
многолюдном собрании наследственной кочевой знати и почетных представителей
различных родов и племен трех жузов посредством ритуального поднятия
народного избранника на белой кошме. Только после совершения этого
сакрализованного ритуала высший титул и соответствовавшие ему властные
полномочия нового хана обретали полную легитимность в общественном сознании
казахского населения. Характерно, что сходные механизмы инкорпорации
индивидов в состав правящей элиты действовали также при формировании
структур местной власти - султанов и родовых старшин, которые избирались в
социальных подразделениях среднего и низшего уровней.
В целом же вся традиционная потестарно-политическая система казах-
кочевников, основывавшаяся на принципах меритократии и генеалогического
родства, отличалась известным демократизмом, наличием обратной связи между
властью и обществом и большой консервативной устойчивостью во времени, а
сами механизмы рекрутирования правящей элиты имели вполне открытый и
подконтрольный социуму характер.
2. Эпоха утверждения протектората России над казахскими жузами, для которой
был характерен симбиотический тип правящей элиты в Казахстане (20-60-е гг.
XIX в.)
После принятия в 30-40-х гг. XVIII в. российского подданства ханами
Младшего и Среднего жузов в течении столетия происходило интенсивное
усиление российского военно-административного присутствия в Степи.
Одним из основных структурных звеньев этого процесса явилось создание
системы косвенного управления казахами через зависимых от русских властей
ханов и султанов, которые наделялись царским самодержавием для этих целей
определенными привилегиями социально-экономического характера, силовыми
рычагами и материально-техническими ресурсами. Однако такой опосредованный
способ воздействия на степные социальные структуры кочевников не позволял
колониальной администрации установить более или менее эффективный
государственно-административный контроль над Степью, поэтому во второй
четверти XIX в. царское правительство пошло на радикальный пересмотр своих
прежних подходов к проблеме взаимоотношений государства с традиционными
элитами кочевников.

В 1822 г. имперское правительство законодательно отменило институт ханской
власти в Среднем жузе, в 1824 г. - в Младшем жузе и в 1845 г. - во
Внутренней (Букеевской) орде и приняло ряд публично-правовых актов
относительно создания специальной системы административно-политического
управления присоединенными территориями. На основании этих законов в 20-50
гг. XIX в. Оренбургское и Западно-Сибирское ведомства царской колониальной
администрации произвели государственно-административное разделение
подведомственных им территорий, населенных казахами-кочевниками, на
отдельные административные единицы (округа, части, пограничные дистанции,
волости, административные аулы), попытавшись привязать к ним определенные
родопле-менные группы кочевников. Во главе каждого округа (Средний жуз) или
части (Младший жуз) были поставлены, "старшие султаны" и "султаны-
правители" со штатом сотрудников (переводчик, казначей и проч.) и небольшим
аппаратом принуждения (отряды вооруженных казаков) в количестве 200-300
человек, во главе дистанций или волостей - дистаночные начальники и
волостные управители, административных аулов - аульные старшины. На первых
порах царские власти осуществляли прямое назначение наиболее удобных для
них людей на эти административные должности, но в последующее время в связи
с большим недовольством казахского населения подобной практикой
рекрутирования правящей элиты были вынуждены вернуться к прежнему выборному
принципу формирования степной управленческой верхушки. В результате этого
развернулось острое соперничество различных плановых групп за избрание во
властные структуры своих лидеров.
Параллельно с созданием на основе старых степных структур власти
юридических институтов "старших султанов" в Среднем жузе и "султанов-
правителей" в Младшем жузе основной акцент в политической деятельности
российских колониальных органов по инкорпорации клановой верхушки
казахского общества в государственно-административную систему Российской
империи был перенесен с традиционного сословия торе (т.е. султанов) как
такового, на тех представителей его, которые проявляли стремление "верно
служить" интересам российского престола и проводить цели имперской политики
в жизнь. Подобная корректировка курса выразилась в соответствующем
законодательстве царских властей и конкретной практике их преобразований,
ориентированных на привлечение к государственной службе только определенной
части султанского сословия, тогда как все остальные аристократические
лидеры казахов законодательно лишались права на политическую власть. Место
любого индивида в органах государственной власти стало определяться теперь
уже не только, а со временем даже не столько его сословной и
генеалогической принадлежностью к определенной социальной группе, а
верностью "царю и отечеству", личными заслугами перед Российским
государством, умением привлечь свою клановую группу на службу империи. В
реальной практике подобное смещение акцентов весьма наглядно проявилось в
том, что если сначала, в период 20-40-х гг. XIX в. должности старших
султанов и султанов-правителей занимали только представители сословия торе,
то с середины XIX в. указанные посты стали постепенно занимать лица иной
сословной принадлежности - выходцы из степной знати "черной кости" (бии,
батыры) и семей простых общинников.
Характерно, что в числе первых старших султанов Сибирского ведомства
нечингизидского (несултановского) происхождения оказались такие яркие и
незаурядные лидеры своего времени, как Шон Едигин, Ибрагим Жаикпаев, Муса
Шорманов и некоторые другие.
Все эти инновации российские власти проводили в степи при опоре на
традиционную привилегированную прослойку казахов, сословие султанов, путем
взаимного противопоставления лидеров различных родоплеменных группировок по
социально-экономическому (наличие и размеры собственности, место в табели о
рангах, престижные награды и подарки) и сословно-правовому признакам
(степень знатности рода, причисление в ранг потомственного российского
дворянства со всеми вытекавшими отсюда правовыми привилегиями), придавая
институтам "старших султанов" и "султанов-правителей" надклановое
содержание. В результате проводимых ими административно-политических
мероприятий стали формироваться надгрупповые (надклановые) структуры
власти, базировавшиеся на механизмах ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.