Формирование политической элиты Казахстана

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 11 страниц
В избранное:

Формирование политической элиты Казахстана. Исторический аспектИрина ЕрофееваСовременная политическая элита Казахстана имеет сложную многослойную и многоуровневую природу, нижние пласты которой уходят своими корнями в далекое историческое прошлое. Ввиду неоднозначного и во многом противоречивого характера ее формирования, в этом историческом процессе можно выделить нecкoлькo хронологических этапов, каждому из которых соответствовали свои специфические механизмы рекрутирования элиты и свой особый функциональный тип политического доминирования определенных социальных группировок в системе властных отношений.1. Эпоха функционирования традиционной степной элиты, условно называемая иногда "степной демократией".Она охватывает период Позднего Средневековья (с cep. XV в. ) и начало Нового времени (до 20-х гг. XIX в. ), хотя истоки формирования многих системообразующих компонентов данной модели властного доминирования восходят к гораздо более ранним этапам многовековой истории евразийского кочевничества. В казахском кочевом обществе процессы рекрутирования правящей элиты и критерии ее идентификации во многом базировались на генеалогическом принципе ранжирования разных социальных групп, опиравшемся на традиционные представления номадов о праве первородства и старшинства. Данный принцип социальной организации общества был вызван к жизни особенностями исторического опыта адаптации кочевников к экстремальным природным условиям обширной зоны степей, полупустынь и пустынь Внутренней Евразии и связанной с ними традицией вертикального способа передачи необходимых практических знаний и собственности. Эмпирические знания о природных ресурсах среды обитания и конкретных способах адаптации к ним накапливались на протяжении веков в условиях жесткой конкуренции между кочевниками за пастбища и водные источники и поэтому носили строго ограниченный, эзотерический характер, распространяясь только в кругу близких родственников по патрилинейным каналам связей от поколения к поколению как "знание для своих". Такой естественно сложившийся тип циркулирования общественно-полезной информации и имущества обеспечивал (как это установлено видным казахским ученым Н. Э. Масановым) определяющее место в структуре социальных связей казахского обществасистеме генеалогического родства, выполнявшей определенную социально-регулирующую функцию.Общеизвестно, что уже в эпоху Позднего Средневековья в структуре казахского общества четко обозначились три исторически сложившиеся этнотерриториальные объединения кочевников - Старший (Улы), Средний (Орта) и Младший (Киши) жузы. По определению авторитетных казахстанских ученых С. Д. Асфендиарова, В. П. Юдина, Х. Аргынбаева и Н. Э. Масанова, происхождение казахских жузов было связано с историко-географическим фактором - естественным выделением в географическом пространстве Казахстана трех частей: Семиречья, Западного Казахстана (на запад от Мугоджарских гор) и Восточного Казахстана (к востоку от подножия Уральских гор) . Для каждой из этих зон была характерна определенная специфика культурно-исторических процессов. Эти зональные социально-культурные различия отразились в историческом сознании казахского этноса в категориях происхождения, родства и старшинства. Именно в таком мировоззренческом контексте трактуют названия трех жузов - "Старший, Средний и Младший" генеалогические предания казахов - шежере, - зафиксированные многими исследователями региона в дореволюционный период и советское время.В то же время на уровне этносоциальной структуры каждого из трех жузов принцип генеалогического родства и старшинства реализовался в форе иерархии социальных статусов составлявших их патронимических групп. В этой связи важнейшим критерием статусно-правового ранжирования разных социальных объединений кочевников выступали исторически сложившиеся понятия "старших" и "младших" родов и племен. К категории старших племен относились родственные кланы казахов, имевшие по народным представлениям, самого удревленного и знатного предка. В реальной социальной практике таковыми, как правило, являлись наиболее многочисленные, сильные и влиятельные в политическом смысле группировки кочевников. В Старшем жузе эту статусную иерархию возглавляло племя жалаир, вторым по социальной значимости было племя ошакты, третьим - дулат и т. д. В Среднем жузе по критерию старшинства первое место занимали аргыны, второе - найманы, третье - кыпчаки, за ними следовали кереи, уаки, таракты и конрады. В Младшем жузе по традиции клановое старшинство признавалось за объединением алимулы, два других места последовательно занимали поколения байулы и жетыру. Каждое из названых племен и поколений дробилось, в свою очередь, на множество более мелких групп - родов и их отделений, под родов и т. п., тесно связанных между собой традицией единого генеалогического древа. Все они, как и система в целом, имели сложные генеалогические предания, возводившие их к одному реальному, либо легендарному предку. Опираясь на большую традицию статусного деления социальных группировок кочевников, структура власти в казахском номадном обществе строилась в виде генеалогической иерархии составлявших его родов и племен. "Старшие", т. е. сильные, племена и роды выступали здесь в роли ядра казахских социально-территориальных объединений. Вокруг них интегрировались менее сильные или "младшие" племена и роды и на основе такого рода интеграции складывались крупные потестарно-политические образования кочевников - ханства.Для традиционного типа социальности казахов-кочевников характерными чертами являлись, как, впрочем, и для других классических аграрных сообществ доиндустриальной эпохи, обязательная принадлежность любого индивида к определенной социальной группе, вне которой он не имел возможности физически существовать, материально обеспечивать себя и воспроизводить себе подобных; неразвитость горизонтальных связей между локально-территориальными общинами; феномен общинно-группового менталитета, т. е. естественно сложившийся способ рефлексивной самоидентификации каждого отдельного индивида посредством апелляции к идеалам, ценностям и мировоззренческим представлениям своего сословия или клана, которые он полностью ассоциировал с собственным "эго". В таком социокультурном контексте генеалогический принцип статусной иерархии различных клановых группировок кочевников во многом определял место тех или иных субъектов социальных отношений в структуре политической организации номадного общества и различный уровень вовлеченности каждого из них в социально-политическую деятельность. В этом смысле стоявшая вне родо-племенной структуры жузов закрытая сословно-корпоративная группа "золотого рода" Чингиз-хана - торе, составлявшая высший слой наследственной степной аристократии "белой кости" ("ак суйек"), обладала наибольшими правами и привилегиями во всех сферах жизни казахов, и в первую очередь, исключительным правом на властное доминирование в крупных гетерогенных (структурно неоднородных) сегментах номадного общества (племена, союзы племен, жузы), а также правом на верховную (ханскую) власть.В то же время представители элитарных слоев (батыров, биев, аксакалов-старшин) всех других клановых группировок казахского общества, не обладавшие по традиции привилегией наследования какого-либо сословного титула (элита "черной кости"), не имели права возглавлять такого типа ассоциативные объединения кочевников и могли осуществлять регулирование социальных отношений только в относительно небольших по численности и гомогенных в плановом отношении первичных ячейках аграрного социума (аул, отделение, подрод, род, группа родов), т. е. статусно доминировать только внутри одного или нескольких родственных кланов на локально-групповом уровне. Таким образом, посредством генеалогического принципа ранжирования степной сословной элиты и разграничения правовых статусов между знатью "белой" и "черной костей" в известной мере ограничивалась сфера межкланового соперничества кочевников в системе властных отношений внутри социума и обеспечивался необходимый консенсус групповых интересов и ценностей составлявших его структурных частей.Вместе с тем ввиду естественно возникавшей у номадов потребности в постоянном ограничении круга потенциальных претендентов на те или иные статусные роли в системе политического управления, генеалогический критерий родства и старшинства тесно взаимодействовал в социальной практике инкорпорации индивидов во властные структуры общества с принципом меритократии, согласно которому ханом, султанами и старшинами, как правило, избирались наиболее авторитетные и влиятельные среди казахов личности, особо проявившие себя в военной, судебной и социально-регулятивной сферах общественно-полезной деятельности. На основе взаимодействия и взаимодополняемости указанных принципов, в Казахской степи сложился к середине II тысячелетия своеобразный демократический механизм рекрутирования правящей элиты, который наглядно проявился в многовековой традиции публичных выборов ханов, султанов и старшин-родоправителей.При этом выборный принцип наследования верховной власти и ханского титула прочно опирался в Степи на систему традиционных представлений номадов о природе легитимности индивидуальных притязаний на общеказахское лидерство. Исходя из степного кодекса соционормативных ценностей и поведенческих правил, легитимными претендентами на ханский престол, как правило, считались у казахов такие чингизиды, которые соединяли в своем лице знатность происхождения, силу и многочисленность своего рода со зрелым возрастом, незаурядным умом, большими практическими навыками в судебном деле и управленческой сфере, организаторским талантом и воинским мастерством.Однако социальная востребованность почти всех вышеназваных личных качеств харизматического лидера не являлась в кочевом обществе постоянной величиной, т. к. их функциональное значение для насущных нужд всего социума во многом определялось периодической актуализацией различных внутри- и внешнеполитических аспектов его жизнедеятельности и потому довольно часто изменялось во времени. В связи со значительным повышением роли персональной харизмы претендента на статус верховного правителя именно в экстремальных условиях социально-политической жизни казахов-кочевников, общественный интерес к выборам и степень вовлеченности разных кланово-корпоратив-ных групп номадного общества в "ханскую избирательную кампанию" заметно возрастали в периоды назревания конфликта интересов в отношениях между крупными патронимическими общинами, либо же при значительном усилении внешней опасности, а при относительно стабильном состоянии социума сильно лимитировались и по существу сводились к минимуму. Соответственно, сам процесс народных выборов хана в традиционном казахском обществе охватывал в разное время неодинаковое количество прямых участников и происходил в зависимости от характера сложившейся конкретно-исторической обстановки в степи как налокально-групповом, так и макросоциальном уровнях.Первый вариант реализовался в форме прямого внутридинастического наследования ханского титула умершего правителя кем-либо из его родных братьев, сыновей или племянников, но при этом персональная кандидатура наследника даже при наличии устного завещания его предшественника, предварительно либо выбиралась, либо согласовывалась на основе всеобщего консенсуса в кругу близких родственников этого индивидуума и поддерживавших его фамильный клан влиятельных старшин-родоправителей [выборы ханов Нуралы (1748-1786), Батыра (1748-1771), Барака (1749-2750), Вали (1781-1821), Букея Барак-улы (1816-1819] .В ситуации же большой социальной напряженности внутри Степи и на границах кочевого мира ханские выборы проводились преимущественно сложным многоступенчатым путем через инициативу выдвижения различными аристократическими группировками казахов своих собственных кандидатов на ханский престол и последующую процедуру двусторонних согласовании каждой из этих взаимно соперничавших персон их сторонниками с лидерами наиболее многочисленных и сильных ("старших") родоплеменных кланов. На основе конкретных результатов проведенных консенсусных мероприятий четко определялся один бесспорно лидирующий претендент, получивший решающую поддержку снизу, а затем все главные участники избирательного процесса принимали коллегиальное решение о возведении этого победителя в ранг хана. Именно таким путем приходили к власти в Казахской степи самые авторитетные и сильные ханы, в том числе Тауке (1680-1715), Абулхаир (1710-1748), Абылай (1771-1780) и некоторые другие.Завершающим актом степного избирательного марафона непременно являлся традиционный обряд публичных выборов хана, который обычно совершался на многолюдном собрании наследственной кочевой знати и почетных представителей различных родов и племен трех жузов посредством ритуального поднятия народного избранника на белой кошме. Только после совершения этого сакрализованного ритуала высший титул и соответствовавшие ему властные полномочия нового хана обретали полную легитимность в общественном сознании казахского населения. Характерно, что сходные механизмы инкорпорации индивидов в состав правящей элиты действовали также при формировании структур местной власти - султанов и родовых старшин, которые избирались в социальных подразделениях среднего и низшего уровней.В целом же вся традиционная потестарно-политическая система казах-кочевников, основывавшаяся на принципах меритократии и генеалогического родства, отличалась известным демократизмом, наличием обратной связи между властью и обществом и большой консервативной устойчивостью во времени, а сами механизмы рекрутирования правящей элиты имели вполне открытый и подконтрольный социуму характер.2. Эпоха утверждения протектората России над казахскими жузами, для которой был характерен симбиотический тип правящей элиты в Казахстане (20-60-е гг. XIX в. )После принятия в 30-40-х гг. XVIII в. российского подданства ханами Младшего и Среднего жузов в течении столетия происходило интенсивное усиление российского военно-административного присутствия в Степи.Одним из основных структурных звеньев этого процесса явилось создание системы косвенного управления казахами через зависимых от русских властей ханов и султанов, которые наделялись царским самодержавием для этих целей определенными привилегиями социально-экономического характера, силовыми рычагами и материально-техническими ресурсами. Однако такой опосредованный способ воздействия на степные социальные структуры кочевников не позволял колониальной администрации установить более или менее эффективный государственно-административный контроль над Степью, поэтому во второй четверти XIX в. царское правительство пошло на радикальный пересмотр своих прежних подходов к проблеме взаимоотношений государства с традиционными элитами кочевников.В 1822 г. имперское правительство законодательно отменило институт ханской власти в Среднем жузе, в 1824 г. - в Младшем жузе и в 1845 г. - во Внутренней (Букеевской) орде и приняло ряд публично-правовых актов относительно создания специальной системы административно-политического управления присоединенными территориями. На основании этих законов в 20-50 гг. XIX в. Оренбургское и Западно-Сибирское ведомства царской колониальной администрации произвели государственно-административное разделение подведомственных им территорий, населенных казахами-кочевниками, на отдельные административные единицы (округа, части, пограничные дистанции, волости, административные аулы), попытавшись привязать к ним определенные родопле-менные группы кочевников. Во главе каждого округа (Средний жуз) или части (Младший жуз) были поставлены, "старшие султаны" и "султаны-правители" со штатом сотрудников (переводчик, казначей и проч. ) и небольшим аппаратом принуждения (отряды вооруженных казаков) в количестве 200-300 человек, во главе дистанций или волостей - дистаночные начальники и волостные управители, административных аулов - аульные старшины. На первых порах царские власти осуществляли прямое назначение наиболее удобных для них людей на эти административные должности, но в последующее время в связи с большим недовольством казахского населения подобной практикой рекрутирования правящей элиты были вынуждены вернуться к прежнему выборному принципу формирования степной управленческой верхушки. В результате этого развернулось острое соперничество различных плановых групп за избрание во властные структуры своих лидеров.Параллельно с созданием на основе старых степных структур власти юридических институтов "старших султанов" в Среднем жузе и "султанов-правителей" в Младшем жузе основной акцент в политической деятельности российских колониальных органов по инкорпорации клановой верхушки казахского общества в государственно-административную систему Российской империи был перенесен с традиционного сословия торе (т. е. султанов) как такового, на тех представителей его, которые проявляли стремление "верно служить" интересам российского престола и проводить цели имперской политики в жизнь. Подобная корректировка курса выразилась в соответствующем законодательстве царских властей и конкретной практике их преобразований, ориентированных на привлечение к государственной службе только определенной части султанского сословия, тогда как все остальные аристократические лидеры казахов законодательно лишались права на политическую власть. Место любого индивида в органах государственной власти стало определяться теперь уже не только, а со временем даже не столько его сословной и генеалогической принадлежностью к определенной социальной группе, а верностью "царю и отечеству", личными заслугами перед Российским государством, умением привлечь свою клановую группу на службу империи. В реальной практике подобное смещение акцентов весьма наглядно проявилось в том, что если сначала, в период 20-40-х гг. XIX в. должности старших султанов и султанов-правителей занимали только представители сословия торе, то с середины XIX в. указанные посты стали постепенно занимать лица иной сословной принадлежности - выходцы из степной знати "черной кости" (бии, батыры) и семей простых общинников.Характерно, что в числе первых старших султанов Сибирского ведомства нечингизидского (несултановского) происхождения оказались такие яркие и незаурядные лидеры своего времени, как Шон Едигин, Ибрагим Жаикпаев, Муса Шорманов и некоторые другие.Все эти инновации российские власти проводили в степи при опоре на традиционную привилегированную прослойку казахов, сословие султанов, путем взаимного противопоставления лидеров различных родоплеменных группировок посоциально-экономическому(наличие и размеры собственности, место в табели о рангах, престижные награды и подарки)и сословно-правовому признакам(степень знатности рода, причисление в ранг потомственного российского дворянства со всеми вытекавшими отсюда правовыми привилегиями), придавая институтам "старших султанов" и "султанов-правителей"надклановое содержание. В результате проводимых ими административно-политических мероприятий стали формироваться надгрупповые (надклановые) структуры власти, базировавшиеся на механизмах рекрутирования аристократического споя управленцев по общероссийским социально-классовым критериям.В то же время Российское государство оставило в неприкосновенности сам способ материального производства казахов, порождавший общинные формы жизнедеятельности аграрного населения и присущие им кланово-групповые формы самоидентификации индивидов. В силу этого обстоятельства введенная царским самодержавием в Степи новая система административно-территориального деления казахского общества и занимаемых им земель оказалась не в состоянии сколько-нибудь существенно трансформировать прежнюю генеалогическую организацию кочевников, а только расчленила и локализовала по частям ее наиболее крупные ассоциативные сегменты (союзы племен, племена, поколения), привязав те или иные клановые группы локального уровня (роды, отделения, подроды) к определенным административно-территориальным органам (адм. аулы, волости, Дистанции, округа) . В результате этого происходило острое соперничество различных клановых групп за избрание своих лидеров на административные должности нижнего звена (волостных правителей, дистанционных начальников, аульных старшин), а по мере ослабления политических позиций сословия торе, стоявшего, как уже отмечалось, вне родоплеменной структуры жузов, - и за места старших султанов в округах.Все созданные российской властью административно-территориальные образования в пределах расселения казахов Младшего жуза находились в ведении оренбургского военного губернатора и Оренбургской пограничной комиссии, а все шесть административных округов, образованных на территории Среднего жуза - в компетенции западно-Сибирского генерал-губернатора и Пограничного управления "сибирскими киргизами" Персональный штат этих административных учреждений преимущественно состоял из урбанизированных управленцев

... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.