Политика безопасности Казахстана в Центральной Азии: региональные и международные аспекты

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 14 страниц
В избранное:

Политика безопасности Казахстана в Центральной Азии:
региональные и международные аспекты

Кушкумбаев Санат Кайрслямович
Зам.Директора Института востоковедения
им. Р.Б. Сулейменова
Министерства образования и науки
Республики Казахстан,
кандидат политических наук

Важнейшим направлением внешнеполитической стратегии Астаны является
центральноазиатское, связанное с региональным соседством с Узбекистаном,
Кыргызстаном, Туркменистаном и Таджикистаном. Субрегиональная интеграция в
Центральной Азии, активным сторонником которой выступает Казахстан,
детерминируется целой группой факторов, среди которых немаловажное место
занимают вопросы создания эффективной системы защиты национальных интересов
посредством межгосударственной (региональной) системы безопасности.
Геополитические характеристики Казахстана таковы, что по ряду крупных
узловых международных проблем в Азии и на постсоветском пространстве Астане
необходимо коррелировать свою позицию с внешнеполитическими стратегиями
других центральноазиатских стран.
С этих позиций Центральноазиатское экономическое сообщество (ЦАЭС)
является геоэкономической и геополитической системой характеризуемой как
условие для увеличения ресурса безопасности субъектов интеграции. Хотя в
теоретическом плане понятия национальная, региональная и международная
безопасность разграничены, на практике можно наблюдать сложную диалектику
взаимозависимости этих уровней. Эффективное обеспечение национальной
безопасности в современных условиях, думается, возможно как минимум в
региональном разрезе.
Это во многом корреспондирует с введенным известным специалистом по теории
безопасности Б. Бьюзеном понятием “комплекс безопасности”, под которым он
понимал группу государств географически близких и интересы национальной
безопасности которых не могут рассматриваться отдельно друг от друга и что
можно провести линию разграничения между данным регионом и другими
региональными системами [1]. Бьюзен определяет четыре основных группы
факторов для выделения комплекса безопасности.
Во-первых, это пространственная близость стран, во-вторых, связанность
государств через значимые отношения безопасности, в-третьих, силовые
отношения между странами и взаимозависимость национального соперничества и
интересов и, в-четвертых, наличие прочных отношений добрососедства, защиты,
поддержки, подозрительности или страха [2].
Таким образом, вхождение стран Центральной Азии в различные структуры по
безопасности находящиеся на значительном географическом удалении не
способно стать действенной опорой для региональной стабильности.
Несмотря на временную отдаленность, ряд угроз региональной безопасности
все еще связан с распадом биполярной структуры международных отношений, с
резким уменьшением сверхдержавного регулирования и потерей стабильного
баланса.
Подобное положение объективно обусловило возникновения на субрегиональном
и региональном уровнях новых вызовов связанных с попыткой реализацией
законсервированных в период “холодной войны” геостратегических и
геополитических интересов региональных стран.
Для внутриконтинентальных стран Центральной Азии, на наш взгляд,
обеспечение безопасности может осуществляться на трансграничном уровне, что
потребует на практике отказа от традиционных канонов геополитики в
отношениях между странами и пересмотру узко понимаемого подхода к
национальным интересам. Прежде всего это относится к потенциально
конфликтогенной сфере этнических взаимоотношений, пограничного
урегулирования.
От того, как страны Центральной Азии сумеют скоординировать свои стратегии
и целенаправленно использовать ресурсы для достижения общих целей будет
зависеть устойчивость регионального развития.
Немаловажное влияние на региональную безопасность оказывает характер
экономических и политических связей стран региона между собой и с внешним
окружением. Что интересно, для более крупных стран региона - Казахстана и
Узбекистана - характерно, что ведущими их внешнеэкономическими партнерами
становятся внерегиональные страны.
Для Казахстана ведущими внешними партнерами являются Россия, Китай, США,
Иран. Так в перспективе, на наш взгляд, основные экспортные трубопроводы
Астана сможет проложить по территориям евразийских крупных держав (Россия,
КНР, Иран). Несмотря на давление ряда конкурирующих с ними государств (в
первую очередь, США), значительную политическую и экономическую поддержку
иных проектов, кардинально перевесить объективные геополитические
детерминанты для Казахстана они вероятно не смогут. Это подтверждается
более успешным продвижением планов осуществления российского маршрута
транспортировки энергоресурсов.
Узбекистан имеет относительно прочные отношения с Россией, но в силу
экономического ослабления, Москва пытается компенсировать недостаточность
экономических механизмов влияния военно-стратегическими, что приводит к
определенному дистанцированию Узбекистана от СНГ. Выход из Договора о
коллективной безопасности СНГ крупный индикатор показывающий, что Ташкент
собирается вести более независимую игру. Второго крупного партнера Ташкент,
по нашему мнению, пока не имеет, что, на наш взгляд, создает ситуацию
определенной неустойчивости в региональном балансе. Вероятно за
переориентацию Ташкента на собственные стратегические интересы будут
конкурировать Вашингтон, Тегеран и Пекин.
Кыргызстан имеет пять приоритетных направления – казахстанское,
узбекистанское, китайское, российское и западное. Последний вектор, связан
с надеждами Бишкека на технологическое партнерство и возможность увеличения
точек балансирования, за счет игры Вашингтона. Вероятность того, что этот
баланс изменится в перспективе, по нашему мнению, очень мала.
Таджикистан имеет двух основных партнеров – Узбекистан и Россию. Для
устойчивого развития страны, думается этого недостаточно. Существует
большая вероятность того, что Душанбе будет значительно расширять свои
связи с другими акторами. Возможно появление еще одного, или двух крупных
партнеров у Таджикистана. За это место очевидно будут соперничать Иран,
Китай, Пакистан, в определенной мере США.
Туркменистан приоритетными партнерами считает Тегеран и Москву. На
субрегиональном уровне уменьшить их позиции и, соответственно, расширить
свои, вероятно, в большей мере, попытается Ташкент, имеющий для этого ряд
возможностей и, в меньше мере, Астана. Так или иначе посредством крупных
пакетов инвестиций в туркменский энергетический сектор экономики, Вашингтон
также будет оказывать влияние на внешнеполитическую стратегию Ашхабада.
Таким образом, лидером геополитического доминирования остается Россия.
“Российский” фактор является значительным во всех пяти центральноазиатских
странах.
Несмотря на не завершенность геополитической конфигурации в этом районе
Евразии, думается, что вторым будет “китайский” фактор, он твердо
представлен в Казахстане и Кыргызстане. Потенциал “китайского фактора”
имеет тенденцию к наращиванию своего влияния. Пекин обеспокоен конфликтной
ситуацией в Таджикистане. К примеру, договоренности о прокладке газопровода-
гиганта из Туркменистана в Китай, расширяют возможности Пекина в регионе.
Узбекистан в настоящее время включен в проект “железнодорожного Шелкового
пути” из восточной Азии в Европу, так называемый, мост Ляньюнган-Роттердам.
Китай вероятно станет одним из конкурентов в Узбекистане за занятие второго
места.
Третьим центросиловым полюсом для региона из континентальных держав
способен стать Иран. Тегеран значительно отстает от двух предыдущих
акторов, но заметно активизирует свою деятельность. Иран твердо представлен
в Туркменистане и, кроме того, имеет шансы стать одним из ведущих партнеров
Таджикистана. Хотя фактор этнического родства будет несомненно играть здесь
определенную роль, но маловероятно, на наш взгляд, создание альянса на
лингвистической основе из ираноязычных государств и народов Среднего
Востока. Иран – шиитское государство, тогда как официальный Душанбе
предпочитает светские ценности, к тому же большая часть населения страны
мусульмане-сунниты. В лице Афганистана, Иран имеет конфронтирующую с ней
страну. Это дополняется традиционным отношением большинства афганцев к
Ирану как имперскому государству. Хотя Тегеран поддерживает Североафганский
альянс, этот союз носит тактический характер. Иран имеет твердых союзников
только в лице этнической общины хазарейцев-шиитов.
Несмотря на порой антагонистичные отношения Ташкента и Тегерана, думается
в ходе объективной эволюции внутриполитических режимов в обеих странах в
перспективе нельзя исключать вероятности сближения позиций двух стран. Иран
и Узбекистан длительное время занимали противоположные позиции по ряду
основных вопросов таджикского и афганского урегулирования. Имели место
взаимные обвинения в попытках срыва мирного процесса. Но изменения
внутриполитической ситуации в Афганистане и Таджикистане, объективно
сблизили позиции Ташкента и Тегерана. Тем не менее, Ташкент продолжает
подчеркнуто холодно относиться ко многим инициативам исходящим из Тегерана.
К примеру, на саммитах государств-членов Организации экономического
сотрудничества (ЭКО) представители Узбекистана очень болезненно
воспринимали любые инициативы Тегерана в рамках данной организации
связанные с попытками использования ЭКО как канал политического влияния.
Место Ирана в региональном раскладе в перспективе, думается будет
значительным. Это связано с интенсификацией торгово-экономических контактов
стран ЦА и Ирана. Тегеран активно наращивает собственный экономический
потенциал и претендует на региональное лидерство. Население страны и
экономическая мощь Ирана превосходят суммарную численность населения стран
ЦА и их экономический потенциал. Из тройки мусульманских государств,
стремящихся к расширению своего влияния в регионе, Иран уже сейчас
опережает Турцию и Пакистан. Практика изоляционизма проводимая Вашингтоном
по отношению к Тегерану, по нашему мнению, не способна в перспективе, при
прагматичном подходе, компенсировать странам ЦА потенциальных дивидендов от
сотрудничества, обусловленного реальным геоэкономическим и геополитическим
весом Ирана в региональном балансе.
Анкара в связи с этим, естественно, активно пытается противодействовать
этим попыткам. Но если Турция не сумеет дополнить стратегию “историко-
культурного” родства эффективными экономическими механизмами, то она
окажется геополитическим аутсайдером в регионе.
У Исламабада имеются коммуникационные транзитные возможности и Пакистан
попытается занять нишу адекватную весу и влиянию страны. Реализация этой
стратегии будет испытывать сдерживающее влияние “афганского” фактора и,
самое главное, проблем пакистано-индийских отношений.
Таким образом, безопасность в Центральной Азии будет испытывать в
перспективе сильное влияние и постоянные вызовы со стороны крупнейших
континентальных держав – России, Китая, Ирана, а также США, связанных с
борьбой за геостратегический контроль над внутриконтинентальными районами
Евразии. Отношения между Москвой, Пекином, Тегераном и Вашингтоном,
думается, преимущественно будут определять характер международных отношений
в Центральной Азии в XXI веке.
Уменьшение гипертрофированного (асимметричного) для региона ЦА
геополитического поля Москвы закономерно заполняется другими акторами.
Страны ЦА, имея ряд общих позиций, способны повлиять на то, чтобы этот
процесс был более постепенным, не фрагментарным, этапизированным.
Отсутствие скачкообразности и резких перепадов в геополитическом климате в
регионе, способны стать основой для более стабильного и менее конфликтного
регионального развития. Со временем это должно привести к более
симметричной иерархической структуре баланса геополитических интересов
стран ЦА, региональных и мировых держав.
Тем не менее, нельзя не отметить определенный дисбаланс в уровнях
экономического и политического проникновения Тегерана и Пекина в регион.
Углубление этой тенденции может со временем привести, по нашему мнению, к
опасности не эволюционного наращивания своего политического влияния в
регионе со стороны Китая и Ирана. Сейчас уже наблюдается асинхронное
развитие политических и экономических связей между Астаной и Пекином, а
также между Тегераном и другими странами ЦА. Форсированное развитие
экономических контактов с этими державами может привести со временем в
политической сфере к эффекту “прорванной плотины”, т.е. когда характер
экономических связей в короткий промежуток времени изменит также и характер
внешнеполитических ориентаций стран ЦА. Это вызовет закономерные опасения,
возможно, попытки противодействия со стороны третьих стран, что способно
обострить ситуацию и подорвать стабильность в регионе.
Перспективное моделирование геополитических ситуаций в Центральной Азии,
по нашему мнению, приводит к возможности возникновения еще нескольких
ситуаций связанных с вызовами региональному развитию.
1. Вполне вероятно возникновение оси Москва-Тегеран. Это стратегическое
сближение объективно детерминировано развитием международно-политической
ситуации в глобальном масштабе, связанным с противодействием созданию
однополярного мира. Подобное развитие, на наш взгляд, будет существенно
корректировать внешнеполитические “многовекторные” приоритеты Казахстана, в
сторону более адресных.
2. В отношении Узбекистана, то здесь вероятна ситуация связанная с
балансированием Ташкента между Москвой и Тегераном. Ташкент в сравнении с
Астаной обладает лучшими возможностями для более независимой игры.
Узбекистан не имеет общей границы с Ираном и Россией. По, так называемому,
индексу гомогенности (характеризующего этническую однородность страны),
Узбекистан более этнически однороден чем остальные страны ЦА. Это
ограничивает, как в случае с Казахстаном, возможности использования
“этнического фактора” для Москвы. Кроме того, Ташкент добился фактической
независимости от России в энергетическом плане и эффективно воплощает
стратегию по наращиванию базы национального суверенитета.
3. В глобальном масштабе в случае возникновения прогнозируемого альянса
(треугольника) Москва-Тегеран-Пекин для противодействия тенденции создания
однополюсного мира, то внутриконтинентальный район ЦА окажется под более
жестким объединенным геостратегическим контролем гипотетического
“треугольника”. Регион станет одной из точек соперничества и будет
испытывать сильнейшее дезинтегрирующее воздействие центросиловых полюсов,
обусловленное стремлением противостоящей глобальной группировки во главе с
США геополитически расчленить альянс континентальных держав Евразии.
В настоящее время, международные отношения в регионе далеко не безоблачны
и в дальнейшем, вероятно, будут характеризоваться отношениями латентной
конкуренции и соперничества. Однозначно, что во многом позиции Казахстана и
Узбекистана будут влиять на устойчивость регионального развития. В этих
условиях естественно, что, без поиска точек соприкосновения и
взаимоприемлемых условий, стабильность и безопасность Центральноазиатского
региона будет зыбкой.
Появление центросиловых полей, думается, является объективной тенденцией в
рамках региональной группы. Интересы Астаны и Ташкента по ряду вопросов
могут и несовпадать. Канализация соперничества в рамки здоровой конкуренции
видится нормальным выходом из ситуации. Это дает возможность более “малым”
участникам центральноазиатской интеграции определенное пространство для
маневра.
Астана обладает значительными сырьевыми ресурсами, большими транспортными
возможностями, значительной инвестиционной привлекательностью, более
позитивным внешнеполитическим имиджем в аспекте существующего
внутриполитического режима. Кроме того, у Казахстана отсутствует общая
граница с очагами конфликтов в Таджикистане и Афганистане. Хотя в условиях
“прозрачности” внутренних границ этот фактор значительно ослаблен, тем не
менее он существенен. Но, Астана, не концентрируясь на отдельных
интеграционных инициативах, в настоящее время тактически, значительно
ослабила свои позиции в регионе.
На наш взгляд, ряд геоэкономических и геополитических характеристик
Казахстана и Узбекистана не позволяют однозначно “перетянуть чашу”
региональных весов в одну сторону, тем самым нарушив баланс системы. Вопрос
может касаться только тактических выигрышей той или иной стороны, но
стратегически, исходя из вышеназванных геополитических и геоэкономических
характеристик, необходима координация по ряду узловых крупных общих
проблем.
Литература

1. Коппитерс Б. Региональные комплексы безопасности в бывшем Советском
Союзе и изучение этнических конфликтов Этнические и религиозные
конфликты в Евразии: в 3 кн.: Кн. 1. Центральная Азия и Кавказ. М., 1997.
С. 10.
2. Там же. С. 10-11.

KAZAKH-KYRGYZ ECONOMIC RELATIONS RECEIVE NEW BOOST
By Erica Marat
Thursday, July 12, 2007
On July 11 Kazakh Prime Minister Karim Masimov and Kyrgyz Prime Minister
Almazbek Atambayev signed an agreement to establish a common investment
fund that should increase economic assistance to Kyrgyzstan and boost
relations between both countries. According to the agreement, Kazakhstan
will invest $100 million, while Kyrgyzstan will put $20 million into the
fund. The bulk of this sum will be invested into Kyrgyzstan’s economy and
be used to create joint Kazakh-Kyrgyz enterprises. The fund’s budget might
increase over time.

According to Atambayev, the idea of creating the fund matured “in the
morning within half an hour” during his working visit to Kazakhstan. At
first, Atambayev was seeking to receive credit assistance from Kazakhstan,
but his talks with Masimov were more fruitful than he had expected.

The investment fund agreement is asymmetrical in nature, with Kazakhstan
playing a bigger role. But it also represents part of a chain of rapidly
growing economic and political relations between stronger Kazakhstan and
weaker Kyrgyzstan. In his official speech at a Bishkek business forum for
Kazakh and Kyrgyz political and business circles, Atambayev noted
“Kazakhstan today is the main trade partner for the Kyrgyz Republic and
occupies first place among [foreign] investors.”

Although this Kazakh-Kyrgyz economic agreement precedes the Shanghai
Cooperation Organization’s (SCO) summit in August, it was not achieved
within the organization’s framework. Instead, Kazakh President Nursultan
Nazarbayev’s May visit to Bishkek resulted in mutual promises between him
and Kyrgyz President Kurmanbek Bakiyev on creating a Central Asian Union.
If the Kazakh-Kyrgyz union succeeds, it could propel Astana toward a formal
leadership role in the region and become an alternative to the existing SCO
and Russian-led Collective Security Treaty Organization. The Kazakh
government and businessmen have also expressed their wish to invest in
Kyrgyzstan’s recently privatized energy sector. Furthermore, Kazakhstan
will invest in the construction of a ferro-alloy production project in
southern Kyrgyzstan. This project will need $100 million to fund.

Amid discussions about Kyrgyzstan and Russia possibly creating a
confederation, an idea proposed by Atambayev predecessor and current
opposition leader Felix Kulov, many Kyrgyz citizens have mixed feelings
about the visibly increasing cooperation with Kazakhstan. Elements of a
rivalry still exist when comparing the two countries’ economic development,
but this competition has also considerably lessened since the early 2000s.
Several Bishkek residents told Jamestown that if Kyrgyzstan ever needs
emergency foreign support in the form of formal accession, Kazakhstan would
be preferable to Russia.

These pro-Kazakh moods are quite a new development among the Kyrgyz public,
and can partly be attributed to Kazakhstan’s rapid economic growth. As one
civil servant from Bishkek told Jamestown, during former Kyrgyz president
Askar Akayev’s regime, there was a greater national antagonism toward
accepting the idea of economic dependence on Kazakhstan. The government
even imposed a hidden ceiling on the development of trade ties between both
countries. With the change of political regimes in May 2005, the government
gave up control of Kazakh-Kyrgyz relations, and bilateral ties began to
develop more rapidly and informally.

Kazakhstan’s major cities are becoming more attractive for Kyrgyz migrant
workers, including businessmen and highly skilled workers. As Ashirbek, an
entrepreneur from Almaty, pointed out, “Young professionals from
Kyrgyzstan, Tajikistan, and Uzbekistan coming to Kazakhstan are regarded as
very determined and hard working, sometimes succeeding better than the
locals.” At the same time, more and more residents of southern Kazakhstan
are traveling to Kyrgyzstan for tourism and various services today, as
prices are much lower in Kyrgyz cities.

Kazakhstan and Kyrgyzstan have similar international goals when it comes to
maintaining friendly relations with Russia, China, and their Central Asian
neighbors. Both states are members of similar regional organizations.
Indeed, like Russian President Vladimir Putin, Nazarbayev enjoys wide
popularity among the Kyrgyz population. Putin and Nazarbayev are far more
popular in Kyrgyzstan than is President Bakiyev. Kyrgyz citizens endorsed
Nazarbayev’s efforts to prosecute his former son-in-law, Rakhat Aliyev, and
decision to omit his daughter Dariga from his Nur Otan political party,
praising those resolute actions in contrast with the widespread clan
corruption in Kyrgyzstan. Unlike the political uncertainty in Russia, which
is scheduled to elect a new president next year, Nazarbayev’s hold on state
power is more stable. Bakiyev and any future political leader in Kyrgyzstan
will likely deal with Nazarbayev in the years to come.

(Akipress.kg, Interfax-Kazakhstan, Gazeta.kz, June 10-12)

2006-10-17 Нур Омаров
Внешняя политика современного Кыргызстана: пути и методы оптимизации
Оценивая внешнюю политику Кыргызстана как динамично развивающееся
комплексное явление, необходимо отметить появление в ней на современном
этапе новых задач, требующих выработки и применения адекватных решений.
Достижению этой цели препятствует ряд нерешенных проблем, оказывающих
негативное влияние на имеющийся потенциал позитивных перемен.
Центральное место, как и во всех постсоветских странах, занимает проблема
ресурсного обеспечения. В свою очередь, в ней можно выделить несколько
увязанных направлений: интеллектуальное, финансовое, материально-
техническое, профессионально-кадровое. Недостаточное внимание к любому из
них негативно влияет на все остальные.
Приоритетное внимание, в данном случае, будет уделено интеллектуальному
обеспечению внешней политики Кыргызской Республики.
Под интеллектуальным обеспечением внешней политики автором понимается
разработка и внедрение системы научно обоснованных взглядов на содержание,
перспективы и принципы ведения внешней политики, обусловленные
закономерностями внутреннего развития страны и универсальными тенденциями
современного этапа международных отношений.
Практической основой реализации интеллектуального обеспечения внешней
политики в деятельности уполномоченного органа (МИД) является создание
основополагающих документов, четко и ясно определяющих внешнеполитические
приоритеты государства (концепция и стратегии). При их создании и внедрении
крайне важно уделять особое внимание соответствию этих понятий их
содержанию. Иными словами, необходимо четко разграничивать области
ответственности этих крайне важных документов, исполняющих роль
теоретической и практической основы внешней политики любого государства.
Высказанное замечание чрезвычайно актуально для государственных органов
молодых постсоветских государств, в которых, при разработке соответствующих
документов, зачастую происходит их неосознанная подмена.
Стратегии позволяют определить действенные механизмы решения перспективных
проблем и оценить требуемые ресурсы, эффективное использование которых
призвано способствовать успешной реализации долгосрочных задач государства.
Этим определяется соподчиненность стратегий концепции как единой
первооснове, позволяющей осознанно избирать долгосрочные перспективы
развития государства.
Таким образом, конкретными формами практического воплощения
интеллектуального обеспечения внешней политики являются выработка
долгосрочных концепций и дополняющих их кратко- и среднесрочных стратегий
по наиболее актуальным проблемам внешней политики.
Оценивая современное состояние интеллектуального обеспечения внешней
политики Кыргызстана, необходимо отметить ее очевидно неудовлетворительное
состояние. В этом виновато как явно недостаточное финансирование
специализированных подразделений МИД республики, так и, в целом,
неудовлетворительное состояние, переживаемое соответствующими
направлениями ее общественной науки. В большинстве экономически развитых
стран мира выработка концептуальных основ внешней политики государства не
является прерогативой одного внешнеполитического ведомства. Значительный
вклад вносит деятельность специализированных аналитических, академических и
общественных учреждений, аккумулирующих в себе весомый научный потенциал.
При этом особая ценность их работы состоит в способности предоставить
высшему политическому руководству и общественности объективный взгляд на
внешнеполитическое положение страны и меры, требуемые для его улучшения.
Достижение подобного уровня отношений между государственными органами и
научной общественностью Кыргызстана из-за их взаимной неготовности пока
является делом будущего.
Именно поэтому в основополагающих документах Кыргызстана отсутствует
требуемый анализ современного состояния и перспектив международных
отношений, их плюсов и минусов для молодого государства, оптимальных
направлений преодоления потенциальных рисков и угроз, исходящих от внешнего
окружения.
Не менее весомым замечанием выступает отсутствие в них полноценной
характеристики типа государства, представленного в Кыргызстане. Речь идет
не о форме государственного устройства, а о таких основополагающих для
международных отношений характеристиках, как атрибутивные признаки
государства, позволяющих судить о потенциале его возможностей во
взаимодействии с внешней средой. Этим, в значительной степени, определяется
необходимость выбора Кыргызстаном как малым развивающимся государством
своей ниши в системе международных отношений. Это позволит преодолеть
отмеченную в предыдущей нашей статье тенденцию скрытой десуверенизации, все
более отчетливо проявляющуюся в его современном развитии.
Оценивая современный этап международных отношений, необходимо указать на
его, в целом, неблагоприятный характер для функционирования малых иили
слабых государств. Первопричиной является усиливающийся процесс
неравномерной глобализации с сохраняющимся доминированием в ней
экономической составляющей на фоне очевидного отставания сходных процессов
в политической и социальной сферах. В результате усиливается конкуренция
между сильными и слабыми государствами. При этом очевидна та подчиненная
роль, которая заранее отводится менее развитым государствам.
В качестве одного из катализаторов этого процесса следует отметить
активизацию транснациональных корпораций и международных финансово-
промышленных групп (МФПГ), превосходящих по своей мощи и влиянию многие
государства мира. В конце концов, это неизбежно приводит к росту хаотизации
и непредсказуемости в международных отношениях, прямо угрожающей
национальной безопасности и суверенитету малых государств. Этим в
значительной степени подтверждается справедливость предложенной автором
дефиниции современного этапа международных отношений как эпохи
стратегической неопределенности. Она характеризуется, главным образом,
столкновением тенденций многополярности и однополярности, практикой
односторонних решений со стороны более сильных держав.
Следующей по значимости проблемой, требующей специального рассмотрения,
является необходимость четкого определения увязанного комплекса
внешнеполитических приоритетов страны на глобальном и региональном уровнях.
Им должна предшествовать оценка потенциального воздействия глобальных угроз
безопасности на внутреннее и внешнее развитие республики.
Данная проблема, в силу особой уязвимости и подверженности Кыргызстана
внешнему воздействию, имеет ключевое значение для его будущего. Это
проистекает как из всеобщего характера глобальных вызовов (неравномерное
экономическое развитие регионов, проблемы экологии и сохранения природной
среды), так и перманентного нарастания рождаемых ими угроз международного
терроризма, религиозного экстремизма и транснациональной организованной
преступности. Если первые представляют угрозу для Кыргызской Республики как
малого развивающегося государства, то вторые прямо угрожают существованию
государства как самостоятельного политического института. Последнее
подтверждается событиями в Баткене (1999-2000 гг.), задолго до 11 сентября
2001 года обозначившими переход международного терроризма в
широкомасштабное наступление против мирового сообщества.
С учетом этого, а также усиливающейся тенденции к унилатерализму со стороны
США, подрывающей основы системы международной безопасности, особое внимание
необходимо уделить поддержанию роли ООН. Должна быть четко обозначена линия
Кыргызстана, направленная на неукоснительное выполнение всеми государствами
норм международного права, основным гарантом соблюдения которых выступает
эта авторитетная организация. Позиция Кыргызстана должна выстраиваться на
том, что обновление и укрепление системы органов ООН является наиболее
перспективной формой взаимодействия суверенных государств, имеющего целью
обеспечение их безопасности на глобальном уровне. Главной задачей внешней
политики Кыргызской Республики является совместное с другими государствами
выстраивание новой системы взаимоотношений, построенной на принципах
демократического миропорядка.
Логическим следствием тому является поиск новой формулы отношений между
ООН, как общепризнанным институтом глобальной безопасности, и
международными организациями и альянсами, ставящими перед собой сходные
задачи на региональном уровне (ОБСЕ, НАТО, ОИК, ОДКБ, ШОС). Негативная
практика сужения полномочий ООН военно-политическими альянсами является
адаптированным к современным реалиям проявлением экспансионизма и
гегемонизма в мировой политике. Безусловное осуждение со стороны
Кыргызстана должна найти получающая все большее распространение практика
использования принципа гуманитарных интервенций как формы вмешательства
развитых стран мира во внутренние дела других государств, приводящая к
подрыву принципа национального суверенитета.
Еще одним безусловным приоритетом внешней политики Кыргызстана, требующим
особого внимания, является региональное сотрудничество.
На первом месте в нем стоит развитие отношений стратегического партнерства
с государствами Центральной Азии. Это обусловлено общностью интересов,
направленных на предотвращение и ликвидацию общих угроз безопасности.
Стратегической задачей является создание неделимого региона, способного
выступать с единых позиций в решении основных мировых проблем. Эта цель
может быть достигнута лишь на основе взаимного паритета интересов,
последовательного увеличения экономического вектора в многостороннем
сотрудничестве, создании эффективного механизма противодействия новым
угрозам безопасности. Имеющийся опыт показывает, что, несмотря на наличие
значительных трудностей, данная задача может быть решена только в рамках
самостоятельного регионального интеграционного образования. Именно поэтому
должна быть поддержана инициатива руководства Казахстана в области
внутрирегиональной интеграции.
Во многом сходные задачи встают перед Кыргызской Республикой в развитии
сотрудничества со странами СНГ. Учитывая длительное пребывание в составе
СССР, а также сохраняющуюся взаимную ориентированность политических,
экономических, социальных, культурных связей, укрепление многосторонних
партнерских отношений с государствами СНГ является долговременным
стратегическим приоритетом нашей страны. Слабость интеграционных процессов
в СНГ увеличивает для Кыргызстана ценность взаимодействия в рамках иных
интеграционных образований, возникших в его недрах - ЕврАзЭс и ЕЭП.
Нахождение Кыргызстана в Центральной Евразии объективно способствует
закреплению сформировавшихся разноуровневых и разноформатных связей с
интеграционными образованиями и политическими блоками, представленными
здесь - ШОС, СВМДА, ЕС, НАТО. Сотрудничество с ними в Кыргызской Республике
рассматривается как непротиворечащее друг другу и способствующее
продвижению ее национальных интересов во внешнем окружении. Кыргызстан
является членом ШОС и СВМДА, одновременно плодотворно взаимодействуя с ЕС и
НАТО. Оправданность такого подхода, основанного на принципах многовекторной
дипломатии и кооперативной безопасности, подтверждается имеющейся
практикой. Образно говоря, сотрудничество в рамках ШОС и СВМДА открывает
Кыргызстану дверь на Восток, а взаимодействие с ЕС и НАТО позволяет
широко использовать технологический, финансовый, интеллектуальный потенциал
развитых стран Запада.
В то же время не следует рассматривать Кыргызскую Республику как заурядного
потребителя безопасности, аккумулируемой и распространяемой названными
международными альянсами. Кыргызская Республика, как и другие государства
региона, выступает в данном случае в качестве звена, соединяющего страны
Запада и Востока, цивилизации промышленно развитого Севера и
просыпающегося Юга. Все это, в конечном итоге, несмотря на неизбежные
элементы соперничества, направлено на предотвращение конфронтационного
варианта развития ситуации в Центральной Евразии.
Реализация главного внешнеполитического приоритета Кыргызской Республики -
обеспечение безопасности населения и повышение позитивного потенциала
демократических перемен - связана с дальнейшим совершенствованием комплекса
двусторонних отношений с другими государствами. Приоритетность отношений с
ними во многом определяется их современным значением в международном
сообществе наций.
Официальная позиция, неоднократно озвученная руководством республики,
определяет в качестве наиболее значимых партнеров Кыргызстана Россию, Китай
и США. Думается, что к ним необходимо добавить и страны Европейского Союза
в лице их старых лидеров - Германии и Франции, оказывающих существенный
вклад в укрепление безопасности Кыргызстана.
Еще более значимый интерес для Кыргызстана представляет творческая
адаптация опыта реформ, позволившим государствам Азии по отдельным
направлениям превзойти своих учителей. Опыт Турции, Японии, других стран
Азии показывает реальность использования рациональных начал в построении
эффективного государства без ущерба для национальной идентичности. Именно в
таком направлении должен двигаться Кыргызстан, реализуя долговременную
стратегическую задачу во внешнем окружении.
Учитывая ограниченную ресурсную базу Кыргызстана и его трансформационное
состояние, особое значение для него приобретает экономическая дипломатия.
Значительную пользу принесет более четкое определение ожидаемых результатов
и механизма их обеспечения. Особое внимание в этом разделе должно быть
уделено сотрудничеству Кыргызской Республики с международными финансовыми
институтами (МФИ). Правомерным представляется последовательное
корректирование стратегии сотрудничества Кыргызстана с МФИ, особенно в
свете продавливаемой ими инициативы HIPC.
Не менее важна оценка механизмов формирования и реализации внешней политики
Кыргызской Республики. Анализ положений действующей Концепции показывает
его явное несоответствие реалиям создаваемого в Кыргызстане
демократического государства. Доказательством служит упоминание в этом
разделе лишь исполнительной власти как основной формообразующей и
реализующей внешнюю политику ветви власти. Совершенно проигнорированы
представительные органы (законодательная ветвь) власти, гражданское
общество, ради которых, собственно, и существует внешняя политика. Для
восполнения этого пробела необходимо четкое определение обязанностей каждой
из сторон, оказывающих влияние на формирование и реализацию внешней
политики суверенного Кыргызстана.
Исполнительная власть в лице президента, Совета Безопасности и центрального
внешнеполитического ведомства, согласно Конституции, отвечает за
формирование основ, ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.