Бухарское, Хивинское, Кокандское ханства

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 16 страниц
В избранное:

Бухарское, Хивинское, Кокандское ханства
К середине XIX в. наиболее сильными государствами в Средней Азии
являлись Бухарское, Хивинское и Кокандское ханства. Наряду с ними
существовало множество племен, городов, мелких государств, которые были или
полностью самостоятельны, или подчинялись кому-либо из ханов формально.
Бухарское ханство располагалось в бассейне реки Зеравшан. Его
столица, Бухара возникла не позже I в. н.э. и на протяжении своей долгой
истории пережила множество драматических и ярких событий, побывала в руках
арабов, правителей династии Саманидов, монгольских воинов Чингиз-хана. В
XIV в. ее захватили войска прославленного полководца, правителя Самарканда
Тамерлана, а в XVI в. — кочевники-узбеки, которые изгнали тимуридов из
всего Мавераннахра (земель между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей) и сделали Бухару
своей столицей. В 1583 г. бухарский престол занял хан Абдулла, весьма
деятельный и энергичный полководец. Еще будучи наследником престола, он
подчинил себе всю Ферганскую долину и взял Балх, овладел Ташкентом и
Самаркандом. В 1584 г. Абдулла завоевал Бадахшан, затем распространил свою
власть на Мерв, Герат и Мешхед. Он искал союза с Турцией и Великими
Моголами в Индии, пытался превратить в своих вассалов казахских султанов.
Однако, после смерти Абдуллы (1599) его династия прервалась.
В 1600 г. на престол взошел Дин-Мухаммед, сын астраханского хана
Джани, бежавшего в Бухару после захвата Астрахани войсками Ивана Грозного и
женившегося на сестре Абдуллы Потомки Джани правили Бухарским [299]
ханством до середины XVIII столетия. При двух последних властителях этой
династии Абул-Фейзе (1703–1747 гг.) и Абул-Мулине (1747–1751 гг.) большого
влияния добился знатный узбек из рода Мангит Мухаммед-Рахим. После смерти
или, возможно, убийства последнего из джанидов Мухаммед-Рахим был
провозглашен ханом. Его преемником стал Даниил-би (1758–1786 гг.), сын
которого, Шах-Мурад (1786–1801 гг.) женился на дочери Абул-Фейза, примирив
таким образом две династии, и принял титул эмира.
Ближайшими преемниками Шах-Мурада на бухарском престоле были: его сын
Мир-Хайдар (1801–1826 гг.), внуки Мир-Хуссейн (1826 г.), Омер-хан (1826
г.), Насрулла (1827–1860 г.) и, наконец, сын Насруллы Музаффар (1860–1885
г.). Очень часто смена эмиров сопровождалась яростной борьбой его
родственников и приближенных за власть, распрями между отдельными частями
государства, заговорами. Так в 1826 г., когда умер эмир Хайдар, и трон
перешел к его сыну Хуссейну, другой сын, правитель города Карши Батур-хан
выступил на Бухару с войском, желая захватить власть. Однако когда ему на
встречу двинулись правительственные войска, он вернулся назад, ограбив по
пути караван, следовавший из Герата в Бухару. Вскоре Хуссейн скончался то
ли от болезни, то ли от яда. Батур-хан, как следующий по старшинству,
теперь действительно имел право на престол, но бухарские вельможи передали
власть третьему сыну Хайдара Омару, до того являвшемуся наместником города
Кермине. Стерпеть этого Батур-хан, конечно, не мог. Собрав в Карши войско,
он двинулся к Самарканду захватил этот древний город и провозгласил себя
ханом. Затем его армия подошла к Бухаре и осадила ее. Батур-хан смог
установить контакт с бухарскими военачальниками и те, соблазненные щедрыми
посулами, открыли ворота. Бухара подверглась страшному разграблению. Омар-
хан бежал в туркменские земли, а оттуда — в Герат. Впоследствии он нашел
приют у злейшего врага Бухары хана Коканда. Батур-хан, став эмиром, принял
имя Насрулла. Все его долгое правление прошло в изнурительных войнах с
кокандцами, подавлении мятежей и заговоров в собственных владениях.
К началу XIX в. в Бухарском ханстве проживало около 3 миллионов
человек, преимущественно узбеков, таджиков и туркмен. В городах, кроме
того, жили персы, евреи и др. По сообщению русского исследователя и
дипломата П. И. Демезона, в административном плане ханство делилось на 9
провинций. Крупнейшим городом, наряду со столицей, был Самарканд. Кроме
того, к числу заметных центров принадлежали Карши, Меймене, Каракуль, Катта-
Курган. Важную роль играла также крепость Джизак, в северо-восточной части
ханства, опираясь на которую, бухарцы собирали дань с кочевников-казахов.
Власть эмира была абсолютной и практически ничем не ограниченной.
Среди сановников очень видную роль играл кушбеги. Первоначально это звание
принадлежало начальнику ханской охоты, но в XIX в. кушбеги превратился в
своего рода канцлера. Он замещал эмира во время его отлучек из Бухары,
управлял канцелярией и постоянно жил в бухарском Арке (дворце эмира).
Другим очень важным лицом был шейх-уль-ислам, который считался главой
бухарского духовенства и, одновременно, верховным судьей. На эту должность
назначались люди, получившие хорошее образование, разумеется, в местном
понимании. Так в 1830-е годы ее занимал Султан-хан-ходжа, который страстно
любил поэзию и увлекался алхимией. Большим влиянием пользовались также
наместники эмира в отдельных населенных пунктах и районах страны.
Во многих бухарских городах были хорошо развиты ремесла. Сама Бухара
и Кермине славились шелковыми и хлопковыми тканями. В Катта-Кургане лили
чугун и медь. На полях выращивались хлопок, рис, пшеница, кунжут и др.
культуры. Особенно процветали садоводство и огородничество. При этом
технологии зачастую были очень архаичными, а полный произвол власть имущих
заставлял скрывать богатство даже тех, у кого оно было. Тем не менее,
Бухара активнее прочих среднеазиатских государств вела торговлю с Россией,
как вывозя свои товары, так и закупая русские и являясь транзитным пунктом
на пути в Персию и Индию.
Большой бедой среднеазиатских государств были постоянные войны друг с
другом. Войска в них имели преимущественно иррегулярный и полуиррегулярный
характер. Как свидетельствует П. И. Демезон в начале 1830-х годов в
Бухарии насчитывалось 19 тыс. постоянно находившихся на службе воинов, а
по данным И. В. Виткевича — 12 тыс. Этих постоянных воинов русские авторы
называли сипаями, алманами и сарабазами. Подобно русским стрельцам XVII в.
они должны были нести военную и караульную службу, периодически собираться
на смотры и по приказу эмира участвовать в боевых действиях. В свободное от
службы время они могли заниматься любыми приработками. Жалование
выплачивалось деньгами и зерном. Другим, быть может самым важным,
источником доходов служила для сипаев военная добыча. Посетивший Бухару в
первой половине XIX в. Виткевич писал: Сипаи... это большею частью узбеки
и праздошатающиеся всякого звания и племени, они записаны на службе,
проживают, где хотят и являются по воззванию, они получают ежегодно по 4
тилла (примерно 60 российских рублей того времени) и по 4 батмана (32 пуда,
512 кг. — А. М.) пшеницы. Кроме того хан иногда раздает тому, кто первый
навернется, отбитых и взятых у кайсаков (казахов — А. М.) лошадей.
Сходную картину рисует и Демезон: Солдат-алман, состоящий на
жалованье правительства, получает в год около 150 руб., часть которых
выплачивают деньгами, а часть натурой — такой, как джугра, солома, пшеница
и т.д. На эту скудную сумму он должен жить, снаряжаться и питаться во время
военных кампаний... Получая приказ о начале похода, он нанимает лошадей на
время кампании. Сипаи и алманы были преимущественно кавалеристами. Пехота
в бухарском войске составляла меньшинство и вниманием властей не
пользовалась.
В случае большой войны свои вооруженные отряды выставляли отдельные
города и племена. Среди последних наиболее боеспособным являлось
туркменское ополчение. Однако, привлечь ополченцев на службу было очень
непросто. Если кампания затягивалась или полководец не пользовался
авторитетом, войска начинали разбегаться. Ополчение из кайсаков, —
отмечает Виткевич, — из кочующих узбеков и другой сволочи (т.е. сброда — А.
М.) могло бы составить до 50 тыс. менее чем полувооруженных ратников; но
собрать их действительно дело весьма трудное, а заставить их драться и
содержать в целом составе своем сколько-нибудь продолжительное время — еще
труднее, даже невозможно. У кого продовольствие вышло, тот едет домой; и
все войско нередко исчезает в несколько дней, может быть в самую роковую
минуту, которая должна решить участь похода и целого ханства!
Воины делились на отряды по 10, 50, 100, 500 и 1000 человек.
Командовали ими, соответственно, десятники (дахбаши), пятидесятники
(пинджбаши), сотники (юзбаши), пятисотенные (пансалбаши) и тысячники
(минбаши). Главнокомандующим считался эмир, но обычно он поручал ведение
войны кому-либо из своих приближенных. Один раз в год в крупных городах
проводились военные смотры. В Бухаре такой смотр длился более недели. Они
(воины — А. М.), — пишет Демезон, — не осмеливаются предстать перед ханом
или кушбеги в лохмотьях, в каких ходят весь год. В день смотра они берут
напрокат на несколько часов у старьевщика красивое платье и гордо идут,
немного напоминая павлинов, ответить на перекличке хазер — присутствую.
Вооружено большинство воинов было саблями, копьями, ножами, кинжалами
и прочим холодным оружием. Некоторые, — говорится в записках Демезона, —
носят кольчугу и очень редко железный шлем или маленький щит. Участник
многих боевых действий военный инженер Е. Саранчев добавляет, что туркмены
любили сражаться боевыми топориками. Ручное огнестрельное оружие было
представлено в основном фитильными ружьями.
Демезон вспоминал, что когда он подарил кушбеги капсюльное ружье, тот
очень удивился и стал спрашивать, как можно стрелять из ружья, у которого
нет полки для пороха. При этом обеспеченность даже таким чрезвычайно
устаревшим оружием была низка и неодинакова в разных частях войска.
Узбекские воины, — писал Демезон, — воюют недисциплинированно и всегда на
лошадях (полученных от правительства — А. М.). Туркмены почти все имеют
собственных лошадей, но зато у них гораздо меньше ружей, чем у узбеков.
Кроме ружей, по данным Демезона, в Бухаре имелось восемь или десять
старых пушек, из которых всего четыре с лафетами. Виткевич писал о 18
орудиях, среди которых были одна пушка с именем императрицы Елизаветы
Петровны и две русские мортиры, привезенные персами. Он также указывает,
что в полевом бою бухарщы привязывают орудие к арбе и так стреляют.
Наряду с более или менее крупными пушками у бухарской армии имелись совсем
мелкокалиберные орудия, своего рода крепостные ружья, которые русские
авторы называли, по аналогии со средневековой европейской артиллерией,
фальконетами. Иногда несколько таких фаль-конетов ставили на один лафет,
превращая в многоствольную и, следовательно, скорострельную систему.
Виткевич указывал, что прикрепляли их к седлам верблюдов. Интересно, что
подобная верблюжья артиллерия была очень популярна у арабов.
Правители Бухары прекрасно понимали, что их артиллерия слишком
малочисленна, и неоднократно предпринимали попытки ее пополнить. Еще в 1795
г. эмир направил российской императрице Екатерине II в подарок слона и
попросил дать ему 600 пудов меди для отливки пушек. На протяжении первой
половины XIX в. и во время войны с Россией бухарцы постоянно приглашали к
себе персидских и индийских литейщиков. Наглядное представление о бухарской
артиллерии дают пять бронзовых пушек, которые были захвачены русской армией
в качестве трофеев, переданы в Артиллерийский музей в Петербурге и подробно
описаны военным историком Н. Е. Бранденбургом. На двух из них поставлены
годы отливки: 1853 и 1864 соответственно. Кроме того, на одном указано имя
мастера — Пир-Назар. Это же имя стоит на одном орудии, не имеющем указания
на год отливки. Следовательно, оно было изготовлено примерно в то же время,
что и первые два. Во время войны Бухары с Россией эти пушки были только что
изготовлены, представляли собой, так сказать, последнее слово бухарской
техники. Все они гладкоствольные, заряжавшиеся с дула. Воспламенение заряда
производилось через отверстие в казенной части ствола с помощью
раскаленного металлического стержня или горящего фитиля. Метрический калибр
равняется 169 мм, 125 мм, и 81 мм. Значит, если ядра к ним были чугунными,
то самая крупнокалиберная пушка била снарядами весом около 16 кг, а самая
малокалиберная — 1,5 кг. Длина орудий, соответственно, составляет 102,8 см,
250,3 см и 167,5 см. На пушках имеются прицельные приспособления: пластинки
с прорезью у казенной части и мушки у жерла. Качество литья плохое, канал
ствола очень изношен, зато орудия богато украшены. Жерло одного, например,
изготовлено в виде головы дракона. Словом, это типичные средневековые
пушки, достаточно мощные, но с низкой скорострельностью.
Бухарские крепости были в основном глинобитными. Своими очертаниями
они либо повторяли очертания города, либо представляли простые фигуры
(четырехугольник, овал). Стены отличались большой толщиной, да еще перед
крепостью обычно сооружали ров. Очень часто внутри крепости имелась
укрепленная цитадель, в которой размещался дворец правителя. Ничего
подобного европейским крепостям с их сложной системой сходящихся под
разными углами равелинов, рассчитанных на противостояние массированному
артиллерийскому огню, в ханстве не строили. К бухарским крепостям вполне
можно применить оценку, которую Е. Саранчев дал крепостям хивинским: Если
сравнить крепостные ограды, употреблявшиеся в Хиве с общеевропейскими, то
по цели они скорее всего могут быть отнесены к средневековым постройкам,
употреблявшимся до конца XV столетия.
Хивинское ханство было основано узбекским ханом Ильбарсом в начале
XVI в. на территории Древнего Хорезма, в низовьях Аму-Дарьи. Первоначально
столицей этого государства был г. Вазир, но с XVII в. на ведущие позиции
вышла Хива. Хивинские ханы, хотя и приходились дальними родственниками
ханам бухарским, вели абсолютно независимую, а иногда и враждебную Бухаре
политику. Постепенно они распространили свою власть на туркменские земли
Мангишлака, территории по старому руслу Аму-Дарьи Узбою и северную часть
Хорасана. В XVIII в. ханы в Хиве избирались старейшинами родов, но с начала
XIX столетия на престоле прочно укрепилась одна династия узбекского
происхождения. Первым ее представителем являлся хан Ильтезер, правивший в
самом начале века. Затем властвовал его брат Мухаммед-Рахим (до 1825 г.),
который передал престол своему сыну Алла-кулю (1825–1842 гг.). После Алла-
куля во главе ханства находились: Рахим-куль (1842–1845 гг.), Мухаммед-Эмин
(1845–1855 гг.), Сеид-Мухаммед (1856–1864 гг.) и, наконец, Сеид-Мухаммед-
Рахим, последний хан независимой Хивы.
К началу XIX в. население Хивинского ханства составляло около 0,5
млн. чел. В нем жили узбеки, туркмены, казахи, каракалпаки. Власть хана
распространялась на все сферы государственной жизни, но очень большим
влиянием при этом пользовались беки и предводители отдельных племен.
Побывавший в Хиве в 1819–1820 гг. русский путешественник Н. Муравьев писал,
что ханское правительство слишком угнетательно, чтобы извлечь из щедрой
природы те сокровища, которые она доставить может. Почти через 40 лет М.
Г. Черняев так описывал положение одного из народов ханства: Положение
каракалпаков весьма бедственно, о чем можно заключить по их одежде,
состоящей буквально из одних рубищ... Дети почти все нагие... Определенной
подати у них нет...Хивинцы ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.