Кочевники Нового времени

Тип работы: Курсовая работа
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 24 страниц
В избранное:

СОДЕРЖАНИЕ
1. Введение ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..2
2. Кочевники Нового времени ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...4
3. Возникновение государства ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..10
4. Кочевничество в Казахстане ... ... ... ... ... ... ... ... ... 19
5. Список литературы ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... 26
Введение
Значение концепции кочевых культур в традиционной исторической науке
трудно переоценить. Не будет большим преувеличением сказать, что идея
противостояния классических оседлых цивилизаций и кочевников пронизывает
собой всю историю Древнего мира и захватывает часть Средневековья вплоть до
конца XV века. В частности, борьба с Дикой степью — это едва ли не
основная внешнеполитическая проблема Руси на протяжении многих столетий,
вплоть до эпохи Романовых.
Евразийские кочевники Древнего мира и Средневековья оставили ярчайший след
в истории и оказали колоссальное влияние на развитие цивилизации.
Достаточно вспомнить, что величайшее из когда-либо существовавших
государственных образований — Монгольская империя — была создана согласно
традиционной истории пришельцами из суровых центральноазиатских степей.
Идея о многочисленных кочевых сообществах Евразии позволяет наполнить
событиями что и дать какой-то ответ на вопрос о том, что же происходило на
колоссальных просторах от Черного моря до границ Китая, начиная со второго
тысячелетия до нашей эры и вплоть до эпохи Возрождения. Огромное количество
памятников материальной культуры — от Причерноморья и до Зауралья —
вынуждает находить объяснения и интерпретации этим находкам.
Мы хотели бы посмотреть на концепцию кочевого мира Евразии с несколько
непривычной точки зрения. На наш взгляд, эта концепция содержит в себе
целый ряд любопытных проблем.
Прежде всего, к началу истории Нового мира (XVII веку) феномен постоянной
генерации чрезвычайно активных и агрессивных кочевых сообществ в Евразии
полностью сходит на нет. Можно утверждать, что сегодня сама мысль о
возможности зарождения в глубинах Евразийского материка каких-либо дотоле
неизвестных кочевых образований и их нашествиях в западном или южном
направлениях в Новое время кажется чрезвычайно странной и невероятной, не
говоря уже о заметном воздействии таких нашествий на развитие человечества.
С XVII века вектор экспансии имел только одну направленность — из
регионов с более развитой культурой (Европы) во все остальные регионы мира.
Шел хорошо нам известный и понятный процесс колонизации. На всех
континентах, включая Азию, европейцы встречались с реальными кочевниками,
но теперь проблема выглядела качественно иным образом: уже кочевники должны
были прилагать все возможные усилия к тому, чтобы физически сохраниться.
Даже самые героические и самоотверженные попытки отстоять свои земли и себя
заканчивались практически всегда одинаково — в столкновениях с весьма
немногочисленными отрядами европейского спецназа кочевые племена несли
большие потери и оказывались вынужденными постоянно уходить все дальше, в
глубь еще не колонизированных территорий. Рано или поздно приходил момент,
когда их остатки загонялись в резервации либо оставались на территориях, на
которых европейцы не могли либо не хотели жить в силу природно-
климатических условий.
Безусловно, в разгар вооруженной борьбы кочевники предпринимали
многочисленнейшие попытки нападений на форпосты европейцев. Однако сути
дела это никак не меняло. Такие нападения представляли собой чрезвычайно
локальные стычки где-то на далеких окраинах колонизируемых земель и
касались нескольких сотен, в крайнем случае, тысяч колонизаторов. Качество
этих столкновений не идет ни в какое сравнение с событиями, которые
согласно традиционной истории имели место во времена Древнего мира и
Средневековья, когда кочевые орды сокрушали государства и цивилизации,
многие из которых отправлялись в небытие навсегда.
На первый взгляд кажется, что приведенное противоречие имеет очевидное
и очень простое объяснение, суть которого кратко сводится к следующему: в
начале Нового времени превосходство уровня развития материальной культуры в
Европе (и, в частности, техники, включая военную) стало подавляющим, а
потому и вектор экспансии изменился раз и навсегда. Например, появилось
огнестрельное оружие, радикально изменившее боевые возможности войск.
Зафиксируем эту мысль, несмотря на всю ее банальность: уровни культурного
развития колонизаторов и колонизируемых, которые часто представляли собой
сообщества, ведущие кочевой образ жизни, были качественно разнородны. Эта
разница потенциалов и предопределила исход.

Кочевники Нового времени
Заметим, что в Новое время реально существовавшие кочевники не
угрожали не только европейцам, но и никаким другим развитым оседлым
культурам. Трудно себе вообразить, что в XVII или XVIII веках какие-то орды
могли бы захватить Китай, Индию или Персию. Почему же все-таки во времена
Древнего мира и раннего Средневековья ситуация выглядела совершенно иным
образом? Видимо, имеет смысл внимательнее рассмотреть вопрос о том, кто,
собственно, взаимодействовал с классическими цивилизациями и, в
частности, совершал фантастические рейды на тысячи километров через весь
гигантский Евразийский материк?
Проведем беглое сравнение кочевников Нового времени и их предшественников
из античного и средневекового прошлого. Такие сообщества, которые принято
одинаково называть кочевыми, оказываются радикально отличными друг от друга
— те, которые потрясали Ойкумену на протяжении тысячелетий, с одной
стороны, и реальные жители Африки, Азии, Австралии и обеих Америк,
подвергшиеся колонизации в XVII—XIX веках, с другой.
Во-первых, и это, видимо, самое главное, кочевники последних четырех
веков не строили городов, не владели металлообработкой, не знали рынка и
денег и занимались земледелием лишь в наиболее простых и примитивных
формах.
Это радикально отличает их от предшественников из прошлого. Уровень
материальной культуры последних был сопоставим с уровнем современных им
классических цивилизаций Средиземноморья и Востока. Города, или, как их
принято называть, городища, кочевых культур Древнего мира и Средневековья
густо покрывают собой огромные пространства Евразии. В этих городищах
плавили и обрабатывали металл, производили керамику и ткани и активно
торговали. Например, по мнению традиционной истории, Аттика получала
половину необходимого ей количества хлеба от скифов через Боспорское
царство. Здесь уместно задаться вопросом об уровне товарности скифского
зернового производства, производительности труда, агрокультуре и др.
Степень развития металлодобычи и обработки была вполне достаточной, чтобы
производить изделия, включая оружие, ничем принципиально не уступавшие
аналогичным изделиям греков и римлян.
Многочисленные памятники материальной культуры, традиционно приписываемые
кочевым сообществам Евразии, позволяют утверждать со всей определенностью:
уровень развития этой культуры принципиально не отличался от достигнутого в
то же время в Средиземноморье, в Северной Африке и на Среднем Востоке.
Иными словами, древние кочевники жили в тех же бронзовом и железном
веках, что и их цивилизованные античные современники, — в отличие от
кочевников Нового времени, оставшихся на более ранних этапах развития.
Практически все остальные различия между одними и другими кочевыми
культурами совершенно естественно и логично вытекают из первого. Так,
например, кочевые племена Нового времени не создавали никаких государств.
Все-таки союз племен и государство — это два качественно разнородных
понятия (очень приблизительно, как артель и транснациональная корпорация).
Кочевники Древнего мира, наоборот, в большинстве своем жили в
собственных государствах, качественную характеристику которых иногда
принято обозначать термином кочевой феодализм, — скифы, сарматы, аланы и
многие другие, не говоря уже о монголах — гениях государственного
строительства.
В-третьих, при отсутствии государства кочевые народы Нового времени не
имели, естественно, профессиональных армий, а лишь временные племенные
ополчения, когда любой способный носить оружие мужчина вставал в строй при
возникновении военной угрозы. Соответственно, боевые действия велись ими
либо толпой, либо в довольно простом боевом строю, при практическом
отсутствии деления на рода войск. Словосочетания типа тяжелая кавалерия
сиу или панцирная пехота зулусов могут восприниматься лишь как смешная
шутка.
Между тем древние кочевники не просто сражались с персами, египтянами,
римлянами, китайцами и византийцами на равных, но и зачастую сокрушали в
конце концов их империи, причем используя самые современные (для своего
времени) методы ведения войны и оружие, ничем не уступавшее оружию
противников. Особенно выделялись своей тяжелой кавалерией кочевники
Причерноморья и Поволжья. О гуннах, монголах и турках и говорить не
приходится, это были вообще величайшие завоеватели всех времен и народов.
Наконец, численность кочевых народов Нового времени была весьма
невелика и уступала численности оседлых современников, по меньшей мере, на
порядок. Например, в XIX веке одно из крупнейших объединений ирокезских
племен насчитывало всего около 20 тыс. человек. А нормальные племена —
это обычно сотни или тысячи человек. Численность же древних кочевников
чаще всего впрямую не называется, но подразумевается, что их было очень
много, во всяком случае, не меньше, чем жителей классических цивилизаций,
раз они могли громить многие развитые и мощные государства, причем в ходе
весьма скоротечных лавинообразных нашествий.
Говоря о численности кочевых племен, уместно вспомнить и о регионе их
появления. Ведь ни одна орда, однажды вышедшая из глубин Центральной Азии,
обратно не возвращалась. Соответственно в следующий раз на арену истории
выходило следующее полчище. И так много раз. Такое впечатление, что где-то
за Алтаем работал некий гигантский генератор кочевых орд. Но хочется в
очередной раз задать вопрос о том, а как, строго говоря, все это
происходило физически?
Нынешняя Центральная Азия — местность суровая, чрезвычайно маловодная,
с резко континентальным климатом. Плотность населения — одна из наиболее
низких в мире. Так откуда же возникали орды? Чем питались? Как достигали
столь завидной численности? Не говоря об этом поистине фантастическом,
видимо, врожденном, умении преодолевать тысячекилометровые пространства и
воевать.
Кочевники Нового времени во всяком случае уже ничего подобного не
демонстрировали.
Перечень таких различий можно было бы продолжить. Однако и названных,
видимо, достаточно, чтобы задать вопрос: а что же, собственно, общего у
этих народов, которые одинаково называются кочевыми, но разделены
столетиями и так отличаются друг от друга?
Чаще всего в качестве такого общего признака называют скотоводство. То есть
именно разведение домашнего скота на открытых природных пастбищах,
сопровождавшееся постоянными миграциями, и являлось той материальной
причиной, по которой те или иные сообщества вели кочевой образ жизни.
Надо отметить, что такая точка зрения чрезвычайно однобока, т.к.
отождествляет, по сути, понятия кочевника и пастуха. Получается, что
кочевник — это тот, кто пасет скот. В самом деле, если какая-то очень
небольшая часть населения занята разведением скота, то это далеко еще не
значит, что вместе с этими стадами перемещаются земледельцы, кузнецы,
торговцы, воины, жрецы и т.д. В одной и той же донской станице часть
казаков может заниматься вспашкой земли, а другая — выпасом табунов в
степи.
Иными словами, сообщества, ведущие кочевой образ жизни, как правило,
занимаются разведением домашних животных на открытых пастбищах. Но именно
этим же, и даже с большим успехом, могут заниматься и оседлые жители, что,
кстати говоря, они и делают многие столетия.
Таким образом, скотоводство — это совсем не аргумент. Главная общая
черта тех и других кочевников — это отсутствие собственной развитой
письменной культуры. Кочевые цивилизации — бесписьменны. О скифах,
киммерийцах, гуннах, сарматах, аланах, гиксосах, половцах, тех же монголах
и многих других мы знаем исключительно из трудов представителей
классических цивилизаций — греков, римлян, китайцев и т.д. Выдающиеся
завоеватели, земледельцы и ремесленники не оставили после себя практически
никаких собственных письменных памятников и литературы. Строго говоря,
только это обстоятельство и роднит их с кочевыми народами Нового времени,
также не имевших своей развитой письменности. И оно же, и только оно,
радикально отличает древних кочевников от их цивилизованных оседлых
современников.
Во всех остальных отношениях кочевники и варвары Древнего мира очень близки
современным им классическим цивилизациям. Уровни материальной культуры
одних и других, даже по представлениям традиционной истории, с качественной
точки зрения равнозначны. Примем во внимание не только сопоставимость, но
временами и полное военное превосходство кочевников и варваров над
классиками.
Можно сформулировать следующий вывод: основной отличительный признак
кочевников — это отсутствие собственной письменной культуры. Подобная
постановка вопроса полностью отрицается традиционной историей. Это
неудивительно. Констатация такого рода вызывает множество вопросов, причем
самого радикального свойства. Поэтому историки предлагают большое
количество интерпретаций, призванных продемонстрировать, что на самом деле
классические античные и средневековые цивилизации очень сильно отличались
от тех многочисленных евразийских культур, которые принято классифицировать
как кочевые. В частности, применяется очень сложная классификация для
того, чтобы отличить город от кочевого городища. Один из предлагаемых
признаков — это недолговечность населенных пунктов кочевников. Несколько
утрируя, можно условно определить такое явление как кочевой город или
кочевое поселение, что-то типа индейского стойбища, только с домами из
дерева или камня, оборонительным валом или просто крепостной стеной, часто
с водопроводом и канализацией, а также плавильными печами.
Другой способ провести разграничение между кочевниками и не
кочевниками — это введение в научный оборот не менее сложной системы
квазигосударственных (или догосударственных) кочевых объединений. Эти не
очень точно дефинируемые образования представляют собой некий любопытный
симбиоз из нормальных понятий, присущих просто государству как принципу
устройства человеческого общества, и специфических кочевых признаков, одним
из которых опять же оказывается недолговечность, нестабильность,
невыраженность государственных институтов. В результате в исторических
описаниях можно увидеть полувождей-полуцарей, полувоинов-полускотоводов и
т. д.
Имеет смысл до начала дискуссии по поводу конкретного раскопанного
городища или же некой скифо-фракийской общности попытаться определиться с
самими исходными понятиями.

Возникновение государства
Начнем с вопроса: когда возникает государство? Очевидно, что сама
потребность в государстве (его признаки: 1) наличие особой системы органов
и учреждений, осуществляющих функции госвласти; 2) право, закрепляющее
определенную систему норм, санкционированных государством; 3) определенная
территория, на которую распространяется юрисдикция данного государства)
возникает тогда, когда появляется частная собственность, и прежде всего на
землю. Последняя является корневым, системообразующим общественным
отношением, первичным ко всем остальным видам собственности.
Когда появляется потребность в частной собственности на землю? Опять
же тогда, когда возникает интенсивный способ ведения хозяйства, а также
само понятие о полезных ископаемых и их месторождениях. Тогда появляется
заинтересованность в сохранении за собой определенного куска земли, потому
что обрабатываемый и удобряемый в течение ряда лет участок приносит больший
урожай, чем целина. Дальше возникает потребность в защите, в дополнительной
рабочей силе, в продаже излишков и т.д.
И вот уже здесь виден первый и основной качественный разрыв.
Кочевники (настоящие, а не исторические) ведут хозяйство экстенсивным
способом, и в этом их принципиальное отличие, а не в том, что они
скотоводы. Разводить скот (особенно крупный рогатый) можно и интенсивным
способом (оседло), причем куда более эффективно.
В чем различие между экстенсивным и интенсивным способами ведения
хозяйства?
Экстенсивный способ ведения хозяйства подразумевает использование
естественных ресурсов практически в том виде, в каком они существуют в
природе.
Интенсивный способ ведения хозяйства предполагает осознанное и
систематическое изменение имеющихся природных ресурсов для достижения
большей производительности и улучшения продукции.
Вот здесь, на наш взгляд, и пролегает основной водораздел между кочевниками
и некочевниками. Все остальные различия уже вторичны. Но, тем не менее,
имеет смысл их перечислить.
Интенсивный способ ведения хозяйства немедленно приводит к
необходимости сложного разделения труда.
Производительность труда выходит далеко за рамки естественных
физиологических потребностей. Происходит важнейший качественный скачок —
начинается выплавка металлов и металлообработка. Эта сфера остается для
реальных кочевников на самом деле неведома — вплоть до контакта с оседлыми
культурами.
Итак, интенсивный способ производства — частная собственность —
государство. Что еще?
А еще возникают города. Здесь, видимо, уместно остановиться на том, а
что такое город и зачем его строят?
Города как неизбежное следствие сложного разделения труда — т. е.
постоянные и—в прошлом — чаще всего укрепленные населенные пункты,
строились для того, чтобы удовлетворить ряд фундаментальных человеческих
потребностей — в удобном жилье, защите, создании и сохранении запасов. То
есть как раз для того, чтобы перестать кочевать, перестать зависеть от
капризов погоды, отсутствия оборудованных хранилищ, внезапных набегов и т.
д. Города предоставляют значительно более комфортные условия для
воспроизводства человеческой расы, чем временные кочевые стойбища.
Города помимо прочего — это и тщательно выбранные, особо удачные
условия местности, водоснабжения, транспорта.
Однако значение и роль городов значительно шире.
Города — это социальный и экономический скелет любого государства.
Они представляют собой одновременно и место, и способ воспроизведения и
концентрации рабочей силы. Города представляют собой исключительно сложную,
требующую многих лет строительства и развития, систему хозяйственно-
экономических, политических и культурных связей. Города — это гигантские
материальные запасы, которые, кстати говоря, физически невозможно разом
переместить в другое место.
Города — это самый трудоемкий и ценный материальный продукт человеческой
цивилизации. Ничто не требует таких огромных усилий, как строительство
городов с их водоснабжением, коммуникациями, дорогами. Строительство
городов — одна из основных целей экономической деятельности человека
вообще. Во время военных столкновений города — это ключевые, опорные узлы
обороны, естественные и важнейшие военные базы. Во время войн всегда
стремились к захвату городов. Кто контролирует города, тот контролирует
государство.
Зададимся простым вопросом: а могут ли города изначально строиться на
время? Зачем, собственно говоря, городам и горожанам куда-то кочевать,
если к тому не вынуждают обстоятельства неодолимой силы? По собственной
воле? Но ведь города для того и создаются, чтобы никуда не кочевать. Какие
причины могут побудить горожан разом сняться с места и начать перемещаться,
чтобы где-то еще начать все заново, весь этот титанический труд? Или еще
хуже — разбрестись в разные стороны, потеряв разом и кров, и работу, и
средства к существованию, и какое-никакое, но здравоохранение? То, что
какие-то города или населенные пункты бывают оставлены людьми или разрушены
в результате стихийных бедствий, войн, изменения береговой линии, климата и
т. д. — это действительно не секрет.
Думается, что те исследователи, которые предлагают идею неких
кратковременных городов, смешивают понятия города и перевалочной базы или
стойбища. Города как принцип организации общества не могут быть
временными по изначальному намерению строителей.
Итак, государство и сложное разделение труда.
Очевидно, что люди, профессионально занятые все основное время каким-
то одним видом деятельности, значительно превосходят в своей сфере других
людей, занимающихся тем же от случая к случаю или не занимающихся вовсе.
Например, профессиональные оружейники производят оружие (в том числе и
холодное), которое по своим боевым качествам резко превосходит
приспособления, изготовленные кустарным способом.
А профессиональные военные радикально отличаются по определенным
способностям от гражданских лиц.
Тут надо сделать важную оговорку. Само понятие армии и
профессиональных военных возникает лишь с появлением государства. Уместно
вспомнить эмпирический закон военного строительства: в мирное время
численность армии не должна превосходить одного процента от численности
всего населения, иначе экономика ляжет. Двести — триста лет назад это
соотношение было еще меньше. То есть один профессиональный военный вполне
благополучно справлялся с опекой нескольких десятков, а то и сотен
гражданских. Видимо, это и есть численное выражение качества воинской
профессии.
У кочевых сообществ вообще не может быть профессиональных военных в
собственном смысле этого слова, хотя традиционная наука пытается изобразить
ситуацию диаметрально противоположным образом. Дескать, каждый вооруженный
луком и кривой саблей гунн или монгол — это и есть образец лихого вояки.
Но, по сути, такое заявление отрицает само понятие военного искусства в
принципе.
Подразумевается, что умение воевать — некая разновидность процесса
пищеварения. Это умеют все и всегда. Достаточно сильно захотеть — и победа
гарантирована. Хотя все прекрасно знают из действительно достоверной
истории (начиная с XVII века), что самые сильные в военном отношении страны
всегда те, кто наиболее развит культурно и экономически. Ссылки на то, что
много веков, назад существовало только холодное ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.