Противоречия ШОС с точки зрения Казахстана: эффективная региональная организация или временный геополитический инструмент

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 12 страниц
В избранное:

Противоречия ШОС с точки зрения Казахстана:
эффективная региональная организация или временный геополитический
инструмент?

Мурат Лаумулин

Введение

Уже десять лет Шанхайская Организация Сотрудничества (ШОС) является
важным фактором, оказывающим сильное влияние на международное положение
Казахстана и геополитические процессы в Центральной Азии.
В настоящий момент в ШОС входят шесть государств: Казахстан,
Киргизстан, КНР, Россия, Таджикистан и Узбекистан. С 1996 г. существовала
группа государств – т.н. Шанхайская пятерка, объединенная решением проблемы
урегулирования пограничных и территориальных вопросов вдоль бывшей
советско-китайской границы. Позднее, в 2000 г. было принято решение о
превращении “Шанхайской пятерки” в региональную структуру многостороннего
сотрудничества в различных сферах. В 2001 г. в Шанхае произошло создание
ШОС как новой международной организации. Свое юридическое оформление ШОС
получила на саммите в Санкт-Петербурге в июне 2002 года, на котором были
подписаны Хартия ШОС, Соглашение о региональной антитеррористической
структуре и Декларация глав государств. В том же году к ней присоединился
Узбекистан.
При первом взгляде на эту организацию сразу же бросается в глаза
огромная несоразмерность ее участников: с одной стороны, такие гиганты как
Китай и Россия, а с другой – значительно меньшие по своему политическому
весу, экономическому масштабу, демографическому размеру и территории страны
Центральной Азии. В этом контексте возникает вопрос: как могут быть
интерпретированы интересы Казахстана в отношении ШОС с учетом всего
комплекса факторов, вытекающих из особенностей этой организации?
На наш взгляд, казахстанские интересы и участие РК в ШОС затрагивают
несколько аспектов.
Первый – геополитический, он вытекает из самого факта участия в
организации двух великих держав – России и Китая. Этот фактор автоматически
ставит в тень остальных участников ШОС. При этом РФ и КНР имеют свои
специфические геополитические интересы, которые выходят далеко за рамки
региона: для Китая – это в основном Азия (СВА, ЮВА, АТР), для России –
Европа и атлантическое пространство (отношения с ЕС и НАТО), и для обоих –
сложные отношения с США. Кроме того, Россия имеет свои интересы в Евразии
(на постсоветском пространстве), куда все активнее вторгается Китай. Таким
образом, первую группу проблем составляют те, которые касаются отношений
тандема Россия-Китай (как ведущих членов ШОС) с внешним миром и на
геополитическом уровне, а также между собой. В этой связи интересы
Казахстана выглядят следующим образом: насколько действия Москвы и Пекина в
этой области может затрагивать положение Астаны на международном уровне.
Второй аспект, который тесно связан с первым, относится к сфере
безопасности. В 2002 г. в рамках ШОС было подписано Соглашение о
региональной антитеррористической структуре, дополненное в 2004 г.
созданием Региональной террористической структуры ШОС. Таким образом,
интересы РК зависят от ответа вопрос: насколько ШОС способна обеспечить
безопасность Казахстана (и других центральноазиатских стран) от угрозы
радикального исламизма. Это основной вопрос, но не следует забывать, что
ШОС изначально была призвана гарантировать незыблемость и безопасность
вдоль границ стран-участниц: Соглашение о взаимном сокращении вооруженных
сил в районе границы было подписано 24 апреля 1997 г. и Соглашение об
укреплении мер доверия в военной области в районе границы (подписанное 26
апреля 1996 г.) вступило в силу 7 мая 1998 г.
Третий аспект относится к сфере экономики. В 2000 г. было принято
решение о превращении “Шанхайской пятерки” в региональную структуру
многостороннего сотрудничества в различных сферах. С этого времени
неоднократно делались заявления и предпринимались усилия, направленные на
усиление экономической составляющей ШОС. Таким образом, интересы Казахстана
связаны с тем, насколько эффективным будет это направление и как интеграция
в формате ШОС отразится на экономических интересах и шире –
внешнеполитическом положении страны.
И наконец, четвертый аспект участия РК в ШОС носит региональный
характер. Проблема состоит в том, насколько все составляющие элементы
(геополитический, экономический, многосторонние, двусторонние) отразятся на
региональной политике, двусторонних отношениях республик Центральной Азии
между собой, и как это, в свою очередь, отразится на интересах и положении
Казахстана.

ШОС - грандиозный геополитический блеф?

Уже сам характер поставленных проблем указывает на то, что вся
проблематика ШОС распадается на широкий ряд проблем, каждая из которых
порой не связана с другими и решается зачастую вне рамок ШОС. К ним
относятся российско-китайские, российско-американские и китайско-
американские отношения; проблемы безопасности с учетом взаимодействия ОДКБ,
НАТО и ШОС; двусторонние отношения стран Центральной Азии с великими
державами; обеспечение безопасности, внутри-региональные отношения и
противоречия в ЦА. Таким образом, как таковая политика ШОС в чистом виде не
существует. Однако, сам факт существования ШОС и его кажущаяся
внешнеполитическая (или геополитическая активность) создают эффект (скорее
иллюзию) присутствия на региональной и мировой сцене нового серьезного
игрока. Таким образом, вопрос об интересах Казахстана переходит в несколько
иную плоскость: насколько участие и обязательства РК в рамках ШОС могут
нанести ущерб его истинным интересам.
ШОС мог бы сыграть большую роль в области безопасности, несмотря на
декларативный характер своей деятельности в этой сфере. Поскольку в
реальности ситуация с угрозами, исходящими с территории Афганистана во
времена талибов, изменилась мало. По-прежнему оттуда идет вал наркотиков,
на который фактически закрывает глаза оккупационная администрация.
Логически можно предположить, что существенная часть этих средств идет на
финансирование террористических исламистских групп, которые ушли в
подполье, но не исчезли полностью после антитеррористической операции.
Все участники ШОС полностью отдают себе отчет в реальности этой
угрозы, которая напрямую касается всех шести государств. Китай вполне
обоснованно опасается, что может произойти смычка уйгурского подполья с
исламистами. Причем в настоящий момент речь идет уже не о создании
независимого уйгурского государства в Синьцзяне, а халифата, который
охватил бы Центральную Азию и прилегающие обширные регионы. Для России
угроза с юга имеет перманентную оценку: остановить проникновение боевиков и
наркотиков, любой ценой сохранить стабильность в южных республиках
Центральной Азии.
Узбекистану в 2004-05 гг. террористическое подполье вновь напомнило о
своем существовании. В Ташкенте вполне отдают себе отчет, что может
произойти, если в пороховую бочку, которая является Ферганская долина
вследствие острейших социальных и демографических проблем, будет подброшен
запал исламского терроризма. В Киргизстане хватает своих исламистов,
которые почти открыто живут в лагерях в южной части республики, причем они
действуют не против местных властей, а атакуют китайских представителей и
проникают в Узбекистан. Для Бишкека эта проблема носит четко выраженный
внешнеполитический характер. Таджикистан в свое время в полной мере испытал
угрозу терроризма, в том числе исламистского. К тому же соседство с
Афганистаном все время напоминает Душанбе об этом.
Только Казахстан находится как бы в более выигрышном положении, но это
только иллюзия безопасности. При желании дестабилизировать обстановку в
Южном Казахстане не так сложно. Кроме того, Казахстан также должен
учитывать уйгурский фактор в своих отношениях с Китаем. Таким образом, все
участники ШОС постепенно избавляются от успокоенности и благодушия, которые
были характерны для пост-талибского периода. Некоторые тревожные тенденции
и события в других частях мира показывают, что нужно серьезно относиться к
этому типу угроз. Характерно, что образ врага в документах ШОС нарисован в
стиле традиционного китайского агитпропа – это терроризм, сепаратизм и
экстремизм, т.е. именно Пекин определил повестку этих документов.
В настоящее время ШОС формально занимает важное место во внешней
политике РК. В качестве председателя этой организации Казахстан организовал
в конце февраля 2005 г. заседание Совета министров иностранных дел данной
организации (СМИД ШОС) по вопросам поддержания стабильности на пространстве
ШОС, международной деятельности Организации и актуальных проблем
современности, активизация усилий по продвижению Ташкентской инициативы по
созданию партнерской сети многосторонних объединений в Азиатско-
Тихоокеанском регионе. В начале июня 2005 г. в Астане состоялось второе
заседание секретарей Советов безопасности государств-участников ШОС по
вопросам безопасности и стабильности на пространстве ШОС и в соседних
регионах, меры по укреплению сотрудничества государств-участников ШОС в
противодействии терроризму, сепаратизму и экстремизму.
Крупным международным событием стало 10-е юбилейное заседание Глав
государств-членов ШОС 5 июля 2005 г. в Астане. На саммите были приняты
наблюдателями при организации Иран, Индия и Пакистан. В общей сложности на
саммите ШОС было подписано семь документов, в том числе концепция
сотрудничества в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.
Государства ШОС договорились сотрудничать в организации и проведении
совместных антитеррористических учений, подготовке кадров, обмене опытом
работы. Главным итогом этого саммита, имевшим геополитический резонанс,
стала декларация ШОС, где был поставлен вопрос о сроках пребывания баз США
на территории центральноазиатских государств-членов ШОС.
Этот акт, безусловно, можно рассматривать как событие геополитического
масштаба. Свидетельством этого было то пристальное внимание со стороны
Запада к совместному демаршу. Большинством комментаторов это заявление
рассматривалось как антиамериканский ультиматум. Однако, в дальнейшем
позиции сторон разделились. Через некоторое время Бишкек фактически
дезавуировал свое участие в антиамериканском по сути заявлении ШОС, и во
время визита министра обороны США Д.Рамсфилда в регион подтвердил, что
Киргизия сохраняет на своей территории американскую базу в Манасе.
После событий в Андижане в мае 2005 г. и особенно после Астанинского
саммита ШОС узбекско-американские отношения достигли кризисного состояния.
Ташкент не только ограничился устной декларацией, как это сделал Бишкек, но
вынудил США закрыть базу в Ханабаде, что произошло в конце ноября 2005 г.
Со своей стороны, Вашингтон не снижал давления на Узбекистан в связи с
андижанскими событиями, нарушениями прав человека и общей ситуацией в
стране. Возможно, что за этим демаршем стояла инициатива России,
стремящейся ограничить американское влияние в регионе. Но главное, эта
акция продемонстрировала возросшие геополитические амбиции Пекина. Что
касается Казахстана, на территории которого нет баз США, то он показал
пример политики блестящего дистанцирования, с одной стороны, поддержав
антиамериканский демарш, а с другой – не сделав никаких реальных шагов в
сторону ухудшения отношений с США (или НАТО).
В конце октября 2005 г. в Москве с участием Казахстана состоялось
очередное заседание Совета глав правительств государств-членов ШОС. По
итогам заседания Совета глав правительств государств-членов ШОС подписан
ряд документов. На этой встрече Пекин сделал попытку фактически поменять
парадигму развития ШОС в сторону усиления экономического сотрудничеству.
Так, в ходе саммита премьер Госсовета КНР Вэнь Дзябао выступил с
заявлением, предложив $900 млн. на реализацию совместных проектов развития.
По сути, китайцы предложили прокредитовать всю экономику стран ШОС и
перевести организацию из политического объединения в экономическое.
Казахстан и Россия прохладно отнеслись к этому предложению. В случае
принятия решения КНР и дальнейшего развития в этом направлении ШОС угрожало
бы превратиться в экономический протекторат Китая.
Особенно такая угроза реальна в отношении России и Казахстана,
которым в стратегии КНР уготована роль энергетического тыла, поставщиков
углеводородов и сырья. В этой связи заслуживает внимания более внимательное
рассмотрение стратегических интересов Китая в Центральной Азии, в том числе
и с учетом ШОС.
ШОС имеет также и геоэкономический аспект. В последнее время в
геоэкономических кругах высказывается мысль, что Центральная Азия
становится частью нового формирующегося экономического и геополитического
порядка в Евразии и Азии. Этот процесс характеризуется расширением рынков в
сторону государств Юго-Восточной Азии, Китая, Кореи, Индии, Турции и
России. Процесс развивается на фоне замедления (говорят даже о стагнации)
экономического развития Европы, на которую ранее ориентировались многие
страны СНГ во главе с Россией. Усиление азиатской парадигмы и укрепление
евразийской экономической самостоятельности (в случае реализации
интеграционных проектов России и ЦА) может иметь далеко идущие
стратегические последствия.
Таким образом, пока еще невнятно, но уже прорисовываются контуры новой
геоэкономической конфигурации для Центральной Азии, в которой решающую роль
будут играть экономические союзы и образования не западного, а азиатского и
евразийского характера. Эта тенденция прослеживается в первую очередь в
центральноазиатской стратегии таких стран как Россия и Китай, у других
(Индия, Пакистан, Иран. Турция, Корея) государств просто не хватает
потенциала для проведения аналогичной линии. Возникает высокая вероятность
того, что эти процессы затронут и ШОС, то есть организация начнет ускоренно
эволюционировать в сторону экономического союза.
События последних лет показали, что ШОС начал развиваться по модели
других региональных образований, обрастать бюрократическими институтами:
был создан Секретариат со штаб-квартирой в Пекине, налаживается
деятельность совета глав правительств и совета министров иностранных дел,
взаимодействие секретарей Совбезов, и вот был создан исполком РАТС в
Ташкенте. Идет создание Фонда развития и Делового совета ШОС в рамках
программы многостороннего торгово-экономического сотрудничества. То есть,
прослеживается стремление членов ШОС заложить под организацию солидный
экономический фундамент.
Однако, многие наблюдатели с недоверием и скепсисом относятся к
попыткам создателей ШОС представить свою организацию в качестве некоего
элемента мультиполярного мира, центра силы современной геополитики. Для
наблюдательных аналитиков при внимательном рассмотрении напрашивается
вывод, что ШОС, вероятно, грандиозный геополитический блеф. Дело в том, что
два главных колеса арбы ШОС, по выражению узбекского президента
И.Каримова, - Россия и Китай все эти годы вели свою геополитическую игру, и
каждая из сторон пыталась извлечь из своих отношений с США и Западом свою
выгоду. В этих условиях ШОС нужен был им просто для демонстрации своего
флага в Центральной Азии американцам.
Объективным фактором является то, что Китай внутри ШОС фактически
находится в одиночестве. Ему противостоит блок пост-советских государств,
которые, благодаря общему прошлому и общим проблемам, всегда могут находить
общий язык в прямом и переносном смысле между собой, а Россия имеет свой
специфический, отработанный подход к каждому из них.[1]

Инструментализация ШОС Китаем

Интересы КНР в ШОС определяются рядом факторов. Во-первых, Пекин
стремится обуздать сепаратистские силы Восточного Туркестана[2]; во-
вторых, сохранить ЦА в качестве стабильного в стратегическом плане тыла; в-
третьих, рассматривает некоторые республики региона в качестве весьма
серьезных потенциальных поставщиков энергоресурсов и как своих партнеров в
других сферах экономики.
Главная цель КНР - не допустить, чтобы данный регион стал базой
восточно-туркестанских сил за пределами Китая и каналом их связи с
международным терроризмом. Поэтому Китай предлагает правительствам
республик Центральной Азии ввести запрет на деятельность этих сепаратистов
на территории своих стран и предотвращать проникновение через их территорию
представителей террористических и экстремистских структур в КНР. Пекин
исходит из того, что безопасность государств ЦА и СУАР взаимосвязаны, и
нестабильность в Центральной Азии сказывается на безопасности северо-
западного Китая.[3]
Китай стремится к тому, чтобы совместно со странами ЦА и Россией
создать механизмы, которые обеспечат региональную безопасность в рамках ее
коллективной защиты. Это является основной задачей Шанхайской организации
сотрудничества. Таким образом, приоритеты в политике Китая определяют место
Центральной Азии как стратегического тыла Пекина, что, однако, отнюдь не
умаляет значение региона для национальной безопасности КНР в целом.
Сохранение ЦА в качестве стабильного стратегического тыла Пекина зависит от
трех условий.
Во-первых, от решения спорных вопросов о границах между Китаем и
странами региона и от установления мира и безопасности в приграничных
районах. Обе эти задачи практически решены, осталось лишь прийти к
договоренности по некоторым незаселенным и незначительным приграничным
территориям. Во-вторых, от проведения странами Центральной Азии
доброжелательной внешней политики по отношению к Китаю и от установления
КНР приемлемых двусторонних отношений с этими республиками. В-третьих, (и
главное) Центральная Азия не должна находиться под контролем какой-либо
сверхдержавы или группы сверхдержав, прежде всего тех, с которыми у Китая
сложные геополитические и стратегические отношения.
Пекин исходит из того, что дальнейшее развитие ситуации в регионе во
многом зависит от того, как долго продлится в нем военное присутствие США.
Поэтому КНР предстоит строить свою центральноазиатскую стратегию вокруг
ШОС, укреплять положение и совершенствовать механизм ее действий,
искоренять функциональные недостатки этой организации, чтобы она могла
играть ведущую роль в решении проблем региона.
Таким образом, главными задачами стратегии Китая в отношении
Центральной Азии являются, во-первых, обеспечение стабильности на своих
западных границах и содействие реализации программы ускоренного
экономического развития Запада КНР. Во-вторых, обеспечение гарантированного
доступа к источникам энергии для быстро развивающейся своей экономики. И в-
третьих, противодействие доминирующему влиянию США на экономическом,
политическом и военном уровнях.[4]
Однако, китайская стратегия в Центральной Азии в настоящий момент не
полностью самостоятельна, а детерминирована позициями таких держав как
Россия и Соединенные Штаты.[5] Китай предпринял усилия по укреплению
китайской составляющей в структурах региональной безопасности, прежде
всего, в ШОС.[6] Это стало особенно заметно в период 2002-05 гг. Главная
проблема для Пекина состоит в том, как согласовать антитеррористическую
работу ШОС и военно-политическое сотрудничество стран – членов ШОС с
аналогичной работой внутри Договора о коллективной безопасности, куда
входят все страны ШОС кроме Китая и Узбекистана.
В настоящее время ситуация качественно изменилась. Сейчас, когда Россия
находится в относительном упадке, сделали вывод в Пекине, растущий Китай
представляет себя экономическим локомотивом и даже моделью развития для
всего региона. Это означает, что Китай считает себя в состоянии задавать
тон в регионе, чего он не мог делать в прошлом.
Пекин придерживается точки зрения, что все международные силы в
Центральной Азии могут в равной мере воспользоваться рамками сотрудничества
ШОС.[7] У каждой стороны данного треугольника есть собственные интересы к
ресурсам региона. Шанхайская организация сотрудничества расширила
содержание своей деятельности, но ее главной целью, по мнению Пекина,
остается борьба с терроризмом. Таким образом, ШОС на настоящий момент
является для Китая переходной структурой на период предполагаемого
становления Китая как мирового центра силы.
При этом Китай попытался развеять подозрения, которые имеются у его
более слабых соседей в Центральной Азии в отношении его намерений,
сфокусировавшись на антитеррористической деятельности как на общей задаче,
и продвигая свой имидж как новой супердержавы без агрессивных намерений.
Китай постоянно направляет представителей для встреч с премьер-министрами,
президентами, генералами и так далее по дипломатической лестнице. Все это
делается ради повышения своего влияния и ради стратегических и
дипломатических взаимоотношений. Тем самым Китай пытается установить
некоторое мягкое подобие гегемонии. Подход Китая настолько же продиктован
реализмом, насколько и любые идеалистические высказывания о супердержаве
нового стиля. Нельзя забывать, что у Пекина есть и такой стратегический
рычаг давления на сопредельные страны (прежде всего, на Казахстан), как
трансграничные реки.
Учитывая растущие потребности Китая в сырьевых и энергетических
ресурсах, вполне реально повышение инвестиционной активности
государственных компаний КНР в нефтегазовом секторе Казахстана, а также их
участие в развитии гидроэнергетики Кыргызстана (для снабжения
электроэнергией в первую очередь СУАР).
По мнению китайских стратегов, оценивающих ситуацию в регионе, в
настоящее время в странах Центральной Азии в основном сохраняется ситуация,
характерной чертой которой является наличие сильного президента, слабого
парламента и малого правительства[8]. В то же время, положение в этих
государствах находится в контролируемых рамках. Пять президентов после
ожесточенной политической борьбы крепко удерживают власть в своих руках,
создав сильные президентские режимы. В этих условиях, китайские стратеги не
видят причин для изменения формата сотрудничества КНР со странами региона.
С другой стороны, китайские политики не оставили незамеченным, что в
последние годы Россия сделала большой шаг для возвращения в Центральную
Азию и утверждения там своего военно-политического присутствия и влияния.
Для них ясно, что Россия рассчитывает путем создания новой экономической
организации углубить хозяйственную интеграцию внутри СНГ, а вслед за этим
наращивать политическое влияние.
По-видимому, в настоящее время Китай работает над поиском адекватного
ответа вызову со сторону России с тем, чтобы удерживать в рамках своих
интересов ее возвращение в регион. Очевидно также, что Китай сделает все,
чтобы не допустить эрозии ШОС как главного геополитического инструмента
своего влияния в ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.