Изучение перспективного участия Казахстана в ШОС и защита его национальных интересов
Изучение перспективного участия Казахстана в ШОС и защита его национальных
интересов
1. Определение потенциала ШОС как многостороннего механизма укрепления
региональной безопасности и экономической интеграции.
Для того чтобы выявить возможные перспективы развития ШОС следует
определиться с вызовами, на которые должна ответить Организация. Сами
вызовы, целесообразно разделить на внешние и внутренние. К внешним вызовам
мы отнесем роль внешних по отношению к Организации игроков, события и
явления, происходящие за пределами Организации, а также взаимоотношения
между самими членами организации. К внутренним вызовам отнесутся проблемы
связанные с необходимостью определения ШОС своих приоритетов.
Внешние вызовы
В качестве одного из внешних вызовов ШОС в рамках аналитического
сообщества артикулируется присутствие в центрально-азиатском регионе США.
Зачастую, аналитики отмечают, что данную проблему ШОС создала себе сама.
Связано это в первую очередь с проведением Соединенными Штатами
антитеррористической операции в Афганистане. Можно по разному
детерминировать имеющийся результат, но в принципе следует отметить, что
неспособность ШОС адекватно отреагировать в 2001 году, действительно
выглядела как пригласительный билет. С другой стороны, символом угроз
безопасности Афганистан становится с подачи США в 2001 году, именно тогда
возобновляется активная артикуляция проблематики Афганистана. Что касается
непосредственно ШОС, то в 2001 году приоритеты, артикулируемые
Организацией, находились в иной сфере.
Несмотря на то, что основополагающие документы в области обеспечения
безопасности, такие как Декларация и Конвенция о борьбе с терроризмом,
сепаратизмом и экстремизмом были подписаны в июне 2001 года, впервые четкое
озвучение борьбы с тремя силами зла, как одном из приоритетных
направлений деятельности Организации, прозвучало в сентябре 2004 года в
Бишкеке, в ходе третьей встречи глав правительств стран ШОС. Руководители
всех стран единодушно подчеркнули, что три силы зла - терроризм,
сепаратизм и экстремизм остаются главной угрозой безопасности и
стабильности региона и надо вести решительную борьбу с ними путем
многосторонних и двусторонних каналов.
Очевидно, что к моменту начала кампании в Афганистане ШОС не успела
обзавестись ни правовыми механизмами, ни структурами, необходимыми для
реализации этих механизмов. Как известно, подписание Хартии и, вследствие
этого, придание ШОС статуса международной организации происходит только в
июне 2002 года, тогда же создается РАТС.
Создается впечатление, что сложившаяся ситуация есть результат
неблагоприятного для ШОС в целом, а также для России и Китая в частности,
обстоятельств. Однако готовность, с которой государства Центральной Азии
использовали иные механизмы для подключения к антитеррористической
коалиции дает возможность думать, что ШОС обладала в тот период дефицитом
веры самих же государств-учредителей в возможности Организации реализовать
поставленные перед ней цели.
Не будем также сбрасывать со счетов наличие своего рода сети
организаций и договоренностей, участниками которой в тот период являлись
страны-участницы ШОС, и как следствие необходимость координации своих
действий со всеми принятыми на себя обязательствами в рамках других
соглашений, которая ограничивает возможности быстрого реагирования. Можно и
дальше проводить перечисление факторов, которые определили поведение ШОС в
заданных условиях 2001 года [1].
В целом в аналитическом сообществе стран ШОС преобладает негативная
оценка фактора военно-политического присутствия США в Центральной Азии.
Неудобства в первую очередь испытывают Китай и Россия. Во-первых,
присутствие США рассматривается в качестве возможной угрозы имиджу Китая и
России, как лидеров способных обеспечить безопасность в Центрально-
азиатском регионе. Во-вторых, присутствие США обеспечивает государствам ЦА
определенное поле для политических маневров. К тому же увеличивающееся
влияние США в Центральной Азии заметно повышает риск формирования зоны
нестабильности на западных рубежах для Китая и южных для России. Ситуация
усугубилась в связи с событиями в Южной Осетии. В информационном
пространстве даже таких верных России государств как Казахстан и Кыргызия
стали звучать вопросы: А какой урок мы должны вынести из сложившейся
ситуации? Таким образом, в Южноосетинском эпизоде битвы имиджей
защитников Россия уступила.
С другой стороны, так ли уж плохо для ШОС присутствие в ЦА США?
Если смотреть с точки зрения консолидации участников Организации, то
именно это присутствие и формирует основную нить взаимозависимости двух
тяжеловесов: России и Китая. Вероятность усиления конкурентной борьбы
между Россией и Китаем за влияние в Центральной Азии в случае ухода США из
региона представляется довольно высокой.
Трехстороннее соперничество, в большей степени происходит по схеме 2
х 1 (Россия и Китай с одной стороны и США с другой), что дает возможность
рассматривать противостояние не в рамках конкуренции трех отдельных
государств, а как одно из проявлений конфликтной оси Восток-Запад. Завидную
жизнеспособность проявляет ярлык ШОС - антиНАТО. Парадоксальность
ситуации заключается в том, что на официальном уровне ни одна из сторон не
артикулирует открытого противостояния и не заявляет о восприятии противной
стороны как врага. Более того, Запад на официальном уровне всячески
старается избегать каких-либо оценок. К настоящему моменту наибольшее
напряжение в отношениях проявилось после предложения стран-участниц ШОС,
сделанного в рамках Астанинской декларации, определиться со сроками
пребывания американских баз на территории Центральной Азии [2].
В ответ на это палата представителей Конгресса США приняла резолюцию, в
которой выражалась озабоченность декларацией ШОС [3]. Можно было ожидать
увеличение накала страстей еще по двум эпизодам. Так предполагалось, что
страны-участницы выскажутся в поддержку России по вопросу о размещении
элементов системы ПРО на территории Польши и Чехии, однако данный вопрос
так и не стал предметом обсуждения. Второй эпизод связан с событиями вокруг
Южной Осетии. Россия, не нашедшая поддержки своей деятельности в Южной
Осетии среди стран-участников СНГ, предполагала найти понимание среди
шанхайцев. Однако сенсация не состоялась. ШОС ограничилась поддержкой
мирных принципов урегулирования конфликта, но ни одно из государств-
участников не признал независимости Южной Осетии и Абхазии. Первая реакция
журналистов детерминировала такое поведение центрально-азиатских государств
тем, что Китай занял очень осторожную позицию, однако, свое нейтральное
отношение страны высказали до начала Душанбинского саммита [4]. Тем не
менее во время встречи президентов Н.Назарбаева и Д.Медведева состоявшейся
после саммита в Душанбе, Президент Н.Назарбаев выразил поддержку действий
России в Грузии [5].
Интересным представляется подход, предполагающий детерминирование
позиций стран ЦА по вопросу о событиях вокруг Южной Осетии позицией
занимаемой Китаем. Такая оценка механизмов принятия решений в рамках ШОС
еще раз наглядно иллюстрирует факт очевидной разницы потенциалов
государств, входящих в ШОС. Иными словами речь идет о проблеме
несимметричного партнерства или неравновесности участников.
В принципе можно сказать, что именно факт неравновесности и обозначил
необходимость создания такой организации. Вспомним, что изначально
Организация создавалась для укрепления доверия в военной области в районе
границ. Именно сложности отстаивания своих позиций в отношении границ в
переговорах с Китаем для Казахстана, Кыргызии и Таджикистана, возможность
использования поддержки со стороны России и заинтересованность всех
участников будущей шанхайской пятерки в сохранении стабильности в регионе
и определили идею создания Организации.
С другой стороны, что мы подразумеваем под понятием
неравновесности? Совершенно очевидно, что государства ШОС де-факто, по
уровню своего экономического потенциала, а также военного и политического,
демографического и т.д., не сопоставимы. Два государства являются
тяжеловесами на глобальном уровне, обладают ядерным оружием, входят в
состав СБ ООН на правах постоянных членов, с правом вето. Но в чем
проблема? На юридическом уровне все государства-участники ШОС являются
равными. На политическом уровне они также равны и все решения принимаются
путем консенсуса. На вопрос могут ли государства Центральной Азии принимать
решения отличные от решений России и Китая, также можно дать положительный
ответ. В истории ШОС имеются прецеденты такого расхождения во мнениях. К
примеру, отношение государств к войне в Ираке. Россия и Китай высказались
против войны, однако Китай был более сдержан в своих заявлениях, Казахстан,
Таджикистан и Кыргызия обозначили свой нейтралитет, а Узбекистан полностью
поддержал военные действия Соединенных Штатов. Другой эпизод,
характеризующий свободу государств в рамках принятия решений, касается
размещения американских баз на территории Кыргызии. Несмотря на то, что в
Астанинской декларации стороны учитывая завершение активной военной фазы
антитеррористической операции в Афганистане, ... считают необходимым, чтобы
соответствующие участники антитеррористической коалиции определились с
конечными сроками временного использования упомянутых объектов
инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территориях стран-
членов ШОС, Кыргызия и США активно ведут переговоры относительно
продления сроков пребывания американских войск на кыргызской территории и
возможно о расширении базы Манас [6]. Совершенно очевидно, что продление,
а тем более расширение американской военной базы в КР будет воспринято
участниками ШОС в большей или в меньшей степени, но негативно.
Таким образом, можно констатировать, что проблема неравновесного
участия государств в рамках ШОС, и как следствие некоторая ущемленность
государств Центральной Азии сегодня еще не вошла в свою активную фазу. Тем
не менее, невозможно не согласиться с мнением А.Куртова о том, что на
сегодняшний момент ШОС оформилась в основном на самом верхнем уровне
сотрудничества, на котором принято умело скрывать или обходить имеющиеся
разногласия, но в случае дальнейшего расширения и углубления сотрудничества
активизируются специализированные отраслевые уровни на которых разница в
потенциалах государств станет проблемообразующей [7].
Вопрос о разнице потенциалов государств и их возможностях проведения
внутренней и внешней политики в собственных интересах поднимает на
поверхность еще несколько тем. К числу таких тем можно отнести проблемы
отношений между странами-участниками ШОС.
Для того чтобы определить оси формирующие взаимозависимость
государств-участников ШОС, а также конфликтные оси, целесообразным
представляется определение реально или потенциально существующих вызовов и
политических преференций от участия в Организации для каждого члена
шестерки.
Китай. В какой-то мере находится в противостоянии относительно
остальных членов ШОС, объединяемых общим историческим прошлым. Это и есть
главное неудобство для КНР. Россия и государства ЦА имеют не только общее
прошлое, но и до сих пор сохраняют общее культурное пространство, и как
следствие общее информационное пространство. Причем сохранение некоторой
идентичности (этот вопрос активно дискутируется, однако при определении
факта наличия идентичности имеет значение точка, относительно которой
субъект себя идентифицирует, в данном случае относительно Китая, можно
говорить об имеющейся российско-центральноазиатской, или постсоветской
идентичности) прослеживается на всех уровнях информационного пространства:
официальном, медиаторном и бытовом. Однако реакция центрально-азиатских
государств на события вокруг Южной Осетии, а ранее и в отношении войны в
Ираке, показывают, что Россия постепенно теряет свое влияние в Центральной
Азии.
Следующим вызовом является конкурентное противостояние за сферы
влияния в Центральной Азии с Российской Федерацией. По мнению экспертов,
проблема сформирована именно российской политикой. Уйдя из Центральной Азии
в начале 90-х годов и усилив свой Западный вектор, Россия заметно ослабила
свои позиции в Центральной Азии, однако во второй половине 90-х годов
Россия встает перед фактом необходимости восстановления своего влияния в
странах Центральной Азии с целью обеспечения собственной безопасности [8].
Праздник возвращения был омрачен присутствием в регионе такого крупного
игрока как Китай. В целом, в настоящий момент на политическом уровне ни
Китай для России, ни Россия для Китая не являются помехой, но вопрос
заметно актуализируется на экономическом уровне.
Каковы интересы Китая в Центральной Азии и в ШОС? Довольно емко их
обозначил М.Лаумулин: во-первых, Пекин стремится обуздать сепаратистские
силы Восточного Туркестана; во-вторых, сохранить ЦА в качестве
стабильного в стратегическом плане тыла; в-третьих, рассматривает некоторые
республики региона в качестве весьма серьезных потенциальных поставщиков
энергоресурсов и как своих партнеров в других сферах экономики [9]. Что
касается обеспечения стабильности в СУАР и борьбы с уйгурским сепаратизмом,
то в данной сфере интересы России и Китая не только не взаимоисключают друг
друга, но и совпадают. Сохранение стабильности в Центральной Азии и
сохранение ее как надежного тыла и есть тот фактор, который сформировал
необходимость присутствия России и Китая в регионе. Здесь, как мы видим,
стороны также не являются соперниками, до поры до времени. И совсем иначе
выглядит ситуация, когда подключаются экономические интересы. Наращивая
свое экономическое присутствие в регионе Центральной Азии, Китай уже на
сегодняшний день заметно потеснил Россию.
Схожие корни имеет и проблема противостояния Китая и США в центрально-
азиатском регионе. Однако помимо интересов в энергетическом секторе у США
есть вполне четко очерченные интересы по установлению сферы влияния в
Центральной Азии именно в целях сдерживания амбиций Китая. В данном случае
Центральная Азия выглядит не как самоцель, а как плацдарм, с которого США
могли бы осуществлять контроль за Россией и Китаем, еще один прорыв в
тактике окружения.
Таким образом на вопрос зачем Китаю ШОС можно ответить словами Ли
Лифань и Дин Шиу: ШОС позволяет КНР быть не только внешним наблюдателем
за всеми процессами в регионе, но и стать активным игроком, способным
оказывать возрастающее влияние на формирование будущей системы региональной
безопасности в Центральной Азии. Пекин заинтересован в том, чтобы постоянно
держать руку на пульсе для адекватного реагирования на те или иные
изменения в регионе, которые препятствовали бы реализации здесь его
интересов [10].
Россия. Для России Центральная Азия по восприятию многих является ее
мягким подбрюшьем, этот термин не жалуют в самой Центральной Азии, но
именно с точки зрения необходимости установления пояса стабильности в
угрозоформирующих регионах Россия и проявляет интерес к центрально-
азиатским партнерам. Нельзя сказать, что высказывание Михаила Леонтьева
отражает официальную точку зрения Москвы, но она как нельзя красочно
отражает суть дела: нам не нужен Казахстан как мягкое подбрюшье России -
нам здесь нужен накачанный пресс. Хотя бы для того, чтобы помешать нашим
бледнолицым братьям с Запада сюда пролезть. То же самое касается наших
китайских партнеров, которым только дай возможность заполнить собой
пустоты, образовавшиеся вследствие реализации сценария событий,
вынашиваемого прозападной оппозицией [11]. С другой стороны есть фактор
конкуренции с центрально-азиатскими республиками в сфере энергоресурсов и
транспортных коммуникаций. Так, проекты, связанные с возрождением Шелкового
пути рассматриваются россиянами как альтернатива российским транспортным
магистралям, и в первую очередь Транссибу. Как потенциальная угроза
рассматриваются россиянами и проекты по постройке новых нефте- и
газопроводов, таких как Атасу-Алашанькоу или газопровод Туркменистан-
Узбекистан – Китай. Очевидно, что Китай умело играет на противоречиях между
Россией и ее центрально-азиатскими партнерами. Ряд аналитиков даже
предполагает, что такой важнейший стратегический вопрос, как выстраивание
долговременных энергетических отношений с Китаем Россия должна осуществлять
по схеме, прежде всего, не включающей еще одну, какую бы то ни было иную,
сторону, кроме китайской [12].
Следует также отметить, что Россия не скрывает своей озабоченности по
поводу растущего влияния Китая в мире и в Центральной Азии в том числе.
Однако в результате проявления специфики российской политики в Центральной
Азии в начале 90-х годов, сегодня ситуация складывается таким образом, что
Россия во многом вынуждена лишь реагировать на различные инициативы Китая,
с целью минимизации возможных негативных последствий для себя. Как пример
можно указать выделение Российской федерацией 500 млн. долларов для
развития экономик стран Центральной Азии в ответ на предоставление 900 млн.
долларов Китаем.
Каковы же политические преференции от участия в ШОС для России? По
этому вопросу мнения самих же россиян расходятся. С одной стороны
артикулируется сомнительная целесообразность усиления азиатского вектора
российской политики, так как это отвлекает от приоритетного европейского
вектора. С другой стороны справедливо отмечается, что именно сам факт
вхождения России в ШОС усилил геополитический статус России и сделал ее
европейскую политику более уверенной. Причем, дивиденды получены как в
политической, так и в экономической сферах. С одной стороны факт
политической кооперации с Китаем по некоторым вопросам геополитических
реалий, с другой – поворот российских газонефтепроводов на Восток, в
страны, готовые потреблять энергоресурсы практически в неограниченных
количествах, который избавил Россию от диктата потребителя [13].
Казахстан. Вопрос о выгодах и вызовах для Казахстана в связи с его
участием в ШОС довольно неоднозначно оценивается в аналитических кругах
Казахстана. В целом преобладает точка зрения о том, что вызовов гораздо
больше, нежели выгод [14].
В целом можно согласиться с таким подходом. Действительно, пика своей
актуальности для Казахстана Организация достигла в период создания
шанхайской пятерки, в связи с необходимостью конструктивизации процесса
обустройства приграничных территорий. Сегодня, в условиях обострения
конкурентной борьбы за сферы влияния в рамках треугольника США – Россия –
Китай, членство в ШОС заметно осложняет для Казахстана дальнейшее
проведение политики многовекторности. Все чаще в рамках аналитического
сообщества звучит фраза, что проведение политики балансирования становится
все более затруднительным и выбирать, скорее всего, придется. С большей
вероятностью чаша весов склонится к России. В пользу такого решения говорят
такие факторы как: совместное историческое прошлое, высокая степень
взаимозависимости экономик, схожесть политических процессов, географический
фактор, довольно разветвленная сеть межправительственных организаций,
членами и учредителями которой являются оба государства, наличие большой
русской диаспоры в Казахстане, общее культурное и информационное
пространство. Так, на начало 2007 года по данным Агентства по статистике
Казахстана численность русских составила 3 945 512 человек, что в
процентном выражении составляет 25,63% [15]. Что касается страновых
предпочтений казахстанцев, то на общественном уровне, большинство
казахстанцев высказались за союз с Россией, гораздо меньшее количество
видят страну в союзе с США и Китаем [16]. Однако в свете последних событий
вокруг Южной Осетии, а также столь успешной организации Олимпийских игр в
Китае, предпочтения казахстанцев могут измениться. Но на процесс принятия
решений на политическом уровне возможные изменения в общественном мнении не
скажутся.
С точки зрения развития экономики, можно отметить, что, несмотря на
активную артикуляцию позитивного влияния ШОС на развитие экономического
сектора, в странах-участницах, нет полноценных доказательств того, что
нахождение Казахстана в фарватере экономического развития стран Центральной
Азии и высокие темпы такого развития есть следствие участия в ШОС.
Большинство международных экономических проектов Республики реализуются в
рамках двусторонних соглашений. Напротив, проводимая Китаем в рамках ШОС
энергетическая политика сформировала комплекс казахстано-российских
проблем, связанных с обострением конкурентной борьбы.
Что касается борьбы Организации с тремя силами зла, то и здесь выгоды
для Казахстана не столь очевидны, как скажем для Таджикистана, Узбекистана
или Кыргызии. Казахстан в меньшей степени испытывает на себе негативные
последствия терроризма, сепаратизма и экстремизма. Как известно Казахстан
является единственным государством-участником ШОС, в котором официально не
зафиксировано ни одного террористического акта, крупные заявки на
сепаратистские настроения в Казахстане также отсутствуют, что же касается
экстремизма, то все возможные его проявления пресекаются специальными
службами на корню. Так что все усилия по противодействию трем силам зла в
рамках ШОС, для Казахстана проходят под девизом береженного бог бережет.
Существует еще один вызов Казахстану в этой сфере, связан он с участием
республики в программе Партнерство во имя мира. В принципе сотрудничество
Казахстана с НАТО не ограничивается только лишь военно-политической сферой
и велика вероятность того, что США, постоянно наталкиваясь на отторжение со
стороны ШОС, будет активизировать контакты с Казахстаном. Какова будет
реакция со стороны суперпартнеров Казахстана по ШОС предугадать несложно.
Какова роль ШОС в отношении казахстанской инициативы по созданию нового
центрально-азиатского союза сегодня сложно сказать. Гипотетически можно
предположить, что Россия и Китай приложат все усилия, чтобы не потерять
контроля над своими партнерами. С другой стороны поведение центрально-
азиатских государств во многом будет зависеть от степени агрессивности
политики двух тяжеловесов.
Однако не следует все имеющиеся для Казахстана вызовы связывать с
членством в ШОС. Большинство из них являются следствием геополитического
расположения Казахстана и сформировались бы вне зависимости от наличия или
отсутствия ШОС как таковой. К примеру, вызовы, формируемые присутствием
Китая, не связаны с ШОС. Китай в любом случае заинтересован в стабильном
тыле, а его энергетическая политика формируется не из альтруистических
соображений, а с целью обеспечения своей собственной энергетической
безопасности и снижения сепаратистко-экстремисткого потенциала в СУАР.
Но, несомненно, одной из самых значительных политических преференций
для Казахстана является шанхайский дух, ...главным содержанием которого
являются взаимное доверие и выгода, равноправие, взаимные консультации,
уважение многообразия культур и цивилизаций, стремление к совместному
развитию... [17]. Шанхайский дух в некоторой степени формирует гарантии
на внутришосовском уровне, а также создает нужный имидж государству на
внешнешосовском уровне.
Страны Средней Азии. У среднеазиатских участников - Кыргызии,
Таджикистана и Узбекистана схожие проблемы и схожие интересы в ШОС. В
области экономической это возможность получения выгод от активизировавшейся
инвестиционной политики Китая, а, следовательно, и России. Огромное
значение для стран имеет возможность реализации экономически выгодных
проектов в двустороннем формате. Как заявил китайским журналистам К.Бакиев:
Кыргызская Республика придерживается позиции, что именно экономическое
сотрудничество со временем должно стать цементирующим фактором в деле
укрепления данной Организации [18].
С точки зрения обеспечения безопасности, ШОС для государств Средней
Азии также является организацией необходимой. Для среднеазиатской тройки
вопросы противостояния трем силам зла являются более чем актуальными,
это, по всей видимости, и объясняет участие государств во всех возможных
региональных организациях, призванных обеспечивать безопасность своих
членов и стабильность в регионе. Что касается ШОС, то, безусловно,
импонирует то, что эта организация в идеале предоставит гарантии
совместного противодействия общим угрозам роста политического экстремизма.
Однако некоторые государства не без оснований рассчитывают на то, что в
случае обострения ситуации в регионе не только получат военную и военно-
техническую помощь Запада и соседних государств, но и смогут рассчитывать
на бессрочное расквартирование западных контингентов в регионе.
В целом, при взгляде на политические преференции Кыргызии,
Таджикистана и Узбекистана от участия в ШОС все выглядит более чем
респектабельно. Однако имеются и свои недостатки. К примеру, одной из самых
острых проблем для центрально-азиатских государств является проблема
совместного использования трансграничных рек. Для Казахстана, Кыргызии и
Узбекистана водный вопрос является по настоящему конфликтообразующим, и
стороны вправе рассчитывать на то, что проблема будет обсуждаться в рамках
ШОС, однако Китай не проявляет никакого интереса к данной проблематике.
Другое неудобство связанно с попытками Китая активизировать экономическую
составляющую, что в полной мере отвечает интересам стран Средней Азии,
зато не вызывает особого энтузиазма у России и Казахстана, которые фактор
экономического усиления Китая в Центральной Азии также рассматривают как
один из вызовов для геополитической и геоэкономической стабильности в
регионе.
Таким образом, логичным выглядит выделение следующих конфликтных
осей, формируемых государствами в рамках ШОС :
Государства, формирующиеПроблемы, формирующие конфликтную ось
конфликтную ось
Россия – Китай Конкурентная борьба за сферы влияния в
Центральной Азии, нейтрализуется стратегическим
партнерством в рамках противостояния усиления
Западного (США) присутствия в регионе Центральная
Азия
Россия – Казахстан Конкурентная борьба в сфере реализации
энергоресурсов, происходит на фоне
стратегического партнерства и наличия общих
интересов по сдерживанию роста влияния Китая в
регионе
Казахстан – Узбекистан Негласная борьба за лидерство в регионе
Таджикистан – УзбекистанТерриториально-этнически е проблемы
Кыргызия – Узбекистан Территориально-этнические проблемы. Водные
проблемы
Казахстан- Кыргызия Водные проблемы
Кыргызия – Таджикистан Водные проблемы
Кыргызия – Россия, Проблема нахождения на территории Кыргызии
Китай, Узбекистан, военных баз США
Таджикистан
Следующий вопросом, на который следует обратить внимание, это вопрос
о расширении Организации и смежный с ним вопрос о географических границах
ШОС.
Уникальность ШОС заключается не только в том, что Организация
объединила в себе огромные территории, и включила государства с высоким по
большей части экономическим и демографическим потенциалом, но и в скорости
с которой она приобрела влияние и авторитет. ШОС очень быстро в
международном информационном пространстве сформировала имидж важнейшей
структуры, играющей серьезную роль в политической и экономической жизни
региона. Естественно, что масштабность и рациональность целей привлекла
внимание многих других стран региона, которые изъявили участие быть
наблюдателями и возможно полноценными участниками Организации. Во многом
такая реакция сформирована статьей 13 Хартии, гласящей, что ШОС открыта
для приема в ее члены других государств региона, которые обязуются
соблюдать цели и принципы настоящей Хартии, а также положения других
международных договоров и документов, принятых в рамках ШОС [19]. В 2004
году к ШОС в качестве наблюдателя присоединилась Монголия, в 2005 году -
Индия, Пакистан и Иран. Сегодня все чаще артикулируется заинтересованность
Исламабада и Ашгабада в участии в ШОС. Беларусь также подала заявку на
статус страны-наблюдателя. В принципе статус наблюдателя дает государству
право участвовать практически во всех делах ШОС, однако государства-
наблюдатели обладают лишь правом совещательного голоса, но лишены права
решающего голоса. Интригой последнего времени был вопрос о возможном снятии
двухгодичного моратория на прием в состав Организации новых членов.
Предполагалось, что окончательное решение будет принято на Душанбинском
саммите 2008 года.
Накануне новой встречи на высшем уровне в Душанбе состоялся научно-
теоретический семинар "ШОС: расширение, проблемы и перспективы",
организованный ИАЦ "Сипехр" совместно с Центром стратегических исследований
при президенте РТ.
На семинаре выступили представители Пакистана и Афганистана.
Чрезвычайный и Полномочный посол Исламской республики Пакистан Халид Усман
Кайсара в своем выступлении заявил: "Пакистан остро заинтересован во
вхождении в ШОС, начиная с того дня, как она была сформирована. Высоко
оценивая устойчивое развитие и запланированное расширение организации в
различных областях сотрудничества, Пакистан счастлив быть связанным с этой
организацией в качестве наблюдателя и желает стать полноправным ее членом...
Экономика Пакистана, несмотря на все угрозы и вызовы, имеет устойчивый
рост, а географическое расположение и потенциал нашей экономики являются
большими активами для региона ШОС. Мы верим, что расширение ШОС обогатит
организацию и позволит преобразовать вызовы 21 века в возможности
обеспечения нашим народам развития и процветания". Член нижней палаты
парламента Исламской республики Афганистан Солех Мухаммад Регистани не смог
привести аналогичных доводов об экономической или социальной стабильности.
Но, по его мнению, именно это обстоятельство и должно послужить для
принятия ИРА в ШОС. "Прошло семь лет с момента вхождения в Афганистан
международных сил, взявших на себя ответственность за безопасность и
переустройство нашей страны, однако существовавшие ранее проблемы страны
сейчас переросли в серьезные кризисы", - заявил он [20].
Однако на самом саммите вопрос о снятии моратория так и не занял
ключевого места. В центре оказался кризис на Кавказе, и все внимание было
обращено к российской политике на Кавказе. Тем не менее, стороны обсудили
вопрос о возможностях расширения ШОС, приняли ряд основополагающих решений,
утвердили в частности положение о статусе партнера по диалогу ШОС, а также
решили сформировать рабочую группу, которая займется изучением
политических, юридических и организационно-финансовых аспектов расширения
ШОС.
Вопрос о расширении ШОС имеет столь кардинальное значение и такую
остроту по причине особого статуса некоторых, стремящихся войти в
Организацию на правах полноправных членов, государств. Наиболее часто
артикулируемые в аналитическом сообществе причины выглядят таким образом:
• Вступление в ШОС Индии без Пакистана заблокирует Китай. Суть проблемы
заключается в том, что в конкурентной борьбе между Китаем и Индией,
Пакистан является естественным партнером Китая. Приход в ШОС Индии,
облегчит ее устремления по проникновению в политический, и что
немаловажно экономический сектор стран Центральной Азии. Индия в
настоящий момент решает эти задачи путем усиления двусторонних связей
со станами ЦА, но статус Индии как официального члена Организации
заметно усложнит Китаю задачи противодействия. С другой стороны,
тесные дружественные отношения Пакистана с Соединенными Штатами,
естественным образом негативно сказывается на энтузиазме России.
• Иран и Афганистан не нужны ШОС. Довольно грубо оформленное
умозаключение, тем не менее, имеет под собой вполне обоснованные
страхи. Вопрос даже не в том, что Иран является частью так называемой
оси зла, не желает выполнять резолюции СБ ООН и стремиться
спрятаться под крылом ШОС, а в том, что ШОС, несмотря на всю красоту
декларативных заявлений о своих задачах и миссии не в состоянии взять
на себя ответственность по решению проблем Ирана и Афганистана.
Немаловажную роль играют также опасения относительно реакции США на
такое изменение геополитических реалий в регионе.
Что касается Монголии, то общеизвестно, что у Монголии нет никаких
конфликтов с соседями, и она не предоставляет ни для кого угрозы. Но, как
отмечают российские СМИ, российские дипломаты неоднократно заявляли в
кулуарах, что ту же Монголию можно принять в ШОС хоть сейчас. Однако
Тегеран подавал заявку раньше, а иранские аятоллы люди обидчивые [21].
Таким образом, подытоживая размышления по этой проблеме можно
констатировать, что расширения ШОС в ближайшее будущее не предвидится.
Благо, что у шанхайцев имеются вполне официальные и удобоваримые поводы
для отказа, к примеру, отсутствие отработанного механизма включения новых
членов в состав Организации и отсутствие четко установленных сроков
ротационного перехода из статуса наблюдателя в статус участника. С
большей вероятностью можно предположить, что стороны разработают механизм
предоставления дополнительных преференций для стран-наблюдателей и
партнеров, в целях компенсации неудобств.
Довольно сложным вопросом для Шанхайской Организации является
необходимость установления конструктивных отношений и координация действий
с другими региональными организациями, в первую очередь с ОДКБ и ЕврАзЭС.
На первый взгляд никаких особых проблем быть не должно в связи с тем, что в
работе этих организаций наблюдается высокий процент параллелизма и
состав организаций практически идентичен. Но, по всей видимости, именно это
обстоятельство и создает наибольшую проблему. Рассматривать этот вопрос вне
рамок собственных проблем каждой отдельной организации не имеет смысла.
Какие проблемы, к примеру, стоят перед ОДКБ? В первую очередь, это кризис
самоидентификации. Справедливости скажем, что эта болезнь поражает в тот
или иной отрезок времени любую организацию, и, к примеру, ООН и НАТО тут
также не являются исключением. В двух словах причины заболевания выглядят
так: быстрая смена угроз и субъектов их формирующих с одной стороны, а
также громоздкость и неповоротливость бюрократических аппаратов
организаций, с другой.
В случае с ОДКБ можно сказать, что это уникальная организация,
которая была задумана как военно-политический блок и никаких иных, как
скажем экономических, обязательств на себя не возлагает до сих пор. В этом
ее уникальность, которая и должна сформировать ее высокую эффективность.
Однако мы наблюдаем, что реального поля для деятельности ОДКБ в зоне
ответственности не нашлось. Усиление политической составляющей, и как
следствие введение медиаторной функции, как реакции на действительно
возникающие угрозы и вызовы в рамках политики ОДКБ не произошло. Реакция на
события в Кыргызии и Узбекистане тому яркое подтверждение.
Как известно, Китай артикулирует некоторый интерес к вхождению в
состав ОДКБ. Такое расширение ОДКБ представляется маловероятным, так как
эта организация является абсолютно российским проектом. ОДКБ является, как
собственно и ШОС, организацией оформленной на именно политическом уровне, и
представляет собой механизм, позволяющий России держать руку на пульсе.
Учитывая конкуренцию России и Китая за сферу влияния в ЦАР, предсказать
реакцию России не представляется сложным. Тем более что вхождение Китая в
ОДКБ создаст ситуацию поглощения ОДКБ Шанхайской Организацией
Сотрудничества.
Что касается ЕврАзЭС, то в отличие от ОДКБ вопросов типа: чем
занимаются государства-члены в этой Организации, и каков реальный продукт
не задают. Напротив, так называемые три кита Организации дают все
основания полагать, что ЕврАзЭС дает возможность России и своим центрально-
азиатским членам решать экономические вопросы, обсуждение которых в рамках
ШОС не предполагается. Так, например, в рамках ЕврАзЭС создается
таможенный союз, а с точки зрения ШОС обеспечение свободного перемещения
товаров, технологий, капитала, услуг планируется примерно лет через
двадцать, и то, не обязательно это будет таможенный союз [22]. Второй кит,
представляется существенно важным. В рамках ЕврАзЭС планируется решить
водную проблему центрально-азиатских государств. И, наконец, третий кит –
это создание в рамках организации единого энергетического рынка.
Очевидно, что в рамках деятельности организаций существуют
существенные различия в оценках тех или иных событий, явлений или
субъектов. Иллюстрируя сказанное можно указать на сложности процесса
формирования единого списка террористических организаций, признаваемых
таковыми ШОС и ОДКБ. Учитывая тот факт, что в рамках ЕврАзЭС также
артикулируется задача противодействия террористическим угрозам, можно
предположить, что именно противодействие различным формам терроризма могло
бы стать объединяющим моментом для трех организаций. Однако детальное
рассмотрение нормативных и целеполагающих документов организаций
показывает, что и в данной области проблем больше чем можно себе
представить. Среди таких проблем можно выделить следующие:
Во-первых, отсутствует единообразное восприятие самого терроризма.
В отношении понятия терроризм, можно сказать, что вышеуказанные
организации дают перечень деяний, воспринимаемых как террористические, и,
несмотря на то, что формулировки могут не совпадать, присутствует
примечание о том, что целью является нарушение общественной безопасности и
устрашение населения. В то же время в статьях одним из пунктов указывается,
что терроризмом признаются любые иные деяния, подпадающие под понятие
террористических в соответствии с национальным законодательством
Сторон. Следует также отметить, что документы центральноазиатских
антитеррористических организаций не дают точного определения таким
понятиям как террористический акт и террористическая акция. По всей
видимости, предполагается, что и эти понятия также расшифровываются в
текстах национальных Законов о борьбе с терроризмом, однако, на
национальном уровне налицо наличие серьезных расхождений в понимании этих
понятий.
Во-вторых, дублирование функций антитеррористического сотрудничества в
рамках различных организаций. Как правило, стороны осуществляют
взаимодействие и сотрудничество путем: обмена информацией; выполнения
запросов о проведении оперативно-розыскных мероприятий; принятия мер для
предотвращения и пресечения на своей территории подготовки к
совершению актов терроризма на территории другой Стороны; обмена
нормативными правовыми актами и материалами о практике их
применения; обмена опытом работы; подготовки, переподготовки и повышения
квалификации своих специалистов в различных формах и т.д. Сама по себе
такая ситуация не имеет никаких негативных следствий, однако учитывая
разночтения в понимании терроризма на национальном уровне, затрудняется
координация действий между самими международными организациями.
Интересен тот факт, что сближение между ЕврАзЭС и ОДКБ происходит
гораздо успешнее, нежели с ШОС. Этот факт можно откомментировать как
следствие взаимодополнения целей и задач (что-то вроде обеспечение
безопасности единого евразийского экономического пространства), а также
тем, что в обеих организациях отсутствует Китай. Очевидно, что ОДКБ и
ЕврАзЭС по отношению к ШОС являются уникальными механизмами, позволяющими
России формировать своего рода единый фронт, некоторый противовес Китаю.
Однако не только у России имеются политические преференции от наличия такой
сети практически дублирующих друг друга организаций. И для России, и для
центрально-азиатских государств, являющихся членами всех трех организаций
важнейшее значение имеет демонстрационная функция, призванная
сформировать определенный имидж государств и сделать заявку на реальные и
потенциальные возможности.
Внутренние вызовы.
Декларируя себя, как организация, целью которой является обеспечение
безопасности и стабильности в регионе, ШОС сегодня столкнулась с рядом
проблем.
Во-первых, в формате, при котором колесо безопасности преобладает
Организация оказалась больше декларативной, нежели реально действующей.
Шанхайская пятерка, а впоследствии ШОС оказались совершенно не готовы к
необходимости быстрого реагирования на смену геополитических реалий.
Позиционирование себя как организации не являющейся союзом, направленным
против других государств и регионов поставило ШОС в ситуацию, при которой
она не может сколько-нибудь плодотворно противостоять деятельности
суперигроков внерегионального характера в зоне интересов Организации. Во
многом такую ситуацию формирует участие в ШОС Российской Федерации и
Китайской Народной Республики.
Во-вторых, это вопрос об определении географической зоны
ответственности ШОС. Ограничивается ли она только лишь собственно
территориями государств-участников или выходит за эти рамки. Ближайшей
проблемной зоной является Афганистан. Существуют еще как минимум две
взрывоопасные точки, ухудшение ситуаций в которых непременно скажется на
стабильности в регионе ШОС. Это Иран и Индия с Пакистаном. Должны ли
государства-участники ШОС предпринимать какие-то действия для того, чтобы
обеспечить свою стабильность и безопасность в превентивном порядке, так
сказать на дальних рубежах. Ситуация с мораторием на введение новых
членов косвенно свидетельствует, что зону ответственности государства-
участники ШОС расширять не собираются. В таком случае возникает вопрос,
каковы полномочия ШОС в случае цветных революций?
В-третьих, вопросы несовершенства нормативно-правовой базы ШОС. К
примеру, отсутствуют отработанные механизмы реакции Организации на
цветные события в странах-участниках, нет также механизмов по приему
новых членов в ряды ШОС и т.д.
Однако справедливости скажем, что проблем не бывает только у не
работающих организаций. Шанхайская Организация Сотрудничества демонстрирует
миру высокий динамизм развития, а также наличие мощного политического и
торгово-экономического потенциала. И определяя перспективы развития
Организации можно сказать, что они имеют вполне позитивные оценки.
Примечательно то, что ШОС перманентно находится в поиске новых возможностей
для расширения и углубления сотрудничества стран-участниц. К настоящему
моменту усиление экономической составляющей видится очень перспективным
направлением, которое позволит странам-участницам заметно повысить свою
взаимозависимость и тем самым усилит и политическую составляющую
организации.
2. Оценка соответствия тенденций развития ШОС
национальным интересам РК.
Как известно в своем основополагающем документе Хартии ШОС государства-
участники определили цели организации и основные направления их реализации.
Представляется логичным оценить насколько они соответствуют национальным
интересам Республики Казахстан. Для удобства проведения анализа
предлагается разделить цели и основные направления деятельности ШОС на
несколько групп. Секторализация критериев позволяет выделить следующие
группы: политическая, экономическая, социально-гуманитарная.
Таким образом, проведя анализ официальных документов Республики
Казахстан, можно отметить следующее.
Политическая сфера.
В рамках политической сферы, ШОС артикулирует следующие цели и задачи:
➢ укрепление между государствами-членами взаимного доверия, дружбы и
добрососедства;
➢ развитие многопрофильного сотрудничества в целях поддержания и
укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе, содействия
построению нового демократического, справедливого и рационального
политического и экономического международного порядка;
➢ совместное противодействие терроризму, сепаратизму ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
интересов
1. Определение потенциала ШОС как многостороннего механизма укрепления
региональной безопасности и экономической интеграции.
Для того чтобы выявить возможные перспективы развития ШОС следует
определиться с вызовами, на которые должна ответить Организация. Сами
вызовы, целесообразно разделить на внешние и внутренние. К внешним вызовам
мы отнесем роль внешних по отношению к Организации игроков, события и
явления, происходящие за пределами Организации, а также взаимоотношения
между самими членами организации. К внутренним вызовам отнесутся проблемы
связанные с необходимостью определения ШОС своих приоритетов.
Внешние вызовы
В качестве одного из внешних вызовов ШОС в рамках аналитического
сообщества артикулируется присутствие в центрально-азиатском регионе США.
Зачастую, аналитики отмечают, что данную проблему ШОС создала себе сама.
Связано это в первую очередь с проведением Соединенными Штатами
антитеррористической операции в Афганистане. Можно по разному
детерминировать имеющийся результат, но в принципе следует отметить, что
неспособность ШОС адекватно отреагировать в 2001 году, действительно
выглядела как пригласительный билет. С другой стороны, символом угроз
безопасности Афганистан становится с подачи США в 2001 году, именно тогда
возобновляется активная артикуляция проблематики Афганистана. Что касается
непосредственно ШОС, то в 2001 году приоритеты, артикулируемые
Организацией, находились в иной сфере.
Несмотря на то, что основополагающие документы в области обеспечения
безопасности, такие как Декларация и Конвенция о борьбе с терроризмом,
сепаратизмом и экстремизмом были подписаны в июне 2001 года, впервые четкое
озвучение борьбы с тремя силами зла, как одном из приоритетных
направлений деятельности Организации, прозвучало в сентябре 2004 года в
Бишкеке, в ходе третьей встречи глав правительств стран ШОС. Руководители
всех стран единодушно подчеркнули, что три силы зла - терроризм,
сепаратизм и экстремизм остаются главной угрозой безопасности и
стабильности региона и надо вести решительную борьбу с ними путем
многосторонних и двусторонних каналов.
Очевидно, что к моменту начала кампании в Афганистане ШОС не успела
обзавестись ни правовыми механизмами, ни структурами, необходимыми для
реализации этих механизмов. Как известно, подписание Хартии и, вследствие
этого, придание ШОС статуса международной организации происходит только в
июне 2002 года, тогда же создается РАТС.
Создается впечатление, что сложившаяся ситуация есть результат
неблагоприятного для ШОС в целом, а также для России и Китая в частности,
обстоятельств. Однако готовность, с которой государства Центральной Азии
использовали иные механизмы для подключения к антитеррористической
коалиции дает возможность думать, что ШОС обладала в тот период дефицитом
веры самих же государств-учредителей в возможности Организации реализовать
поставленные перед ней цели.
Не будем также сбрасывать со счетов наличие своего рода сети
организаций и договоренностей, участниками которой в тот период являлись
страны-участницы ШОС, и как следствие необходимость координации своих
действий со всеми принятыми на себя обязательствами в рамках других
соглашений, которая ограничивает возможности быстрого реагирования. Можно и
дальше проводить перечисление факторов, которые определили поведение ШОС в
заданных условиях 2001 года [1].
В целом в аналитическом сообществе стран ШОС преобладает негативная
оценка фактора военно-политического присутствия США в Центральной Азии.
Неудобства в первую очередь испытывают Китай и Россия. Во-первых,
присутствие США рассматривается в качестве возможной угрозы имиджу Китая и
России, как лидеров способных обеспечить безопасность в Центрально-
азиатском регионе. Во-вторых, присутствие США обеспечивает государствам ЦА
определенное поле для политических маневров. К тому же увеличивающееся
влияние США в Центральной Азии заметно повышает риск формирования зоны
нестабильности на западных рубежах для Китая и южных для России. Ситуация
усугубилась в связи с событиями в Южной Осетии. В информационном
пространстве даже таких верных России государств как Казахстан и Кыргызия
стали звучать вопросы: А какой урок мы должны вынести из сложившейся
ситуации? Таким образом, в Южноосетинском эпизоде битвы имиджей
защитников Россия уступила.
С другой стороны, так ли уж плохо для ШОС присутствие в ЦА США?
Если смотреть с точки зрения консолидации участников Организации, то
именно это присутствие и формирует основную нить взаимозависимости двух
тяжеловесов: России и Китая. Вероятность усиления конкурентной борьбы
между Россией и Китаем за влияние в Центральной Азии в случае ухода США из
региона представляется довольно высокой.
Трехстороннее соперничество, в большей степени происходит по схеме 2
х 1 (Россия и Китай с одной стороны и США с другой), что дает возможность
рассматривать противостояние не в рамках конкуренции трех отдельных
государств, а как одно из проявлений конфликтной оси Восток-Запад. Завидную
жизнеспособность проявляет ярлык ШОС - антиНАТО. Парадоксальность
ситуации заключается в том, что на официальном уровне ни одна из сторон не
артикулирует открытого противостояния и не заявляет о восприятии противной
стороны как врага. Более того, Запад на официальном уровне всячески
старается избегать каких-либо оценок. К настоящему моменту наибольшее
напряжение в отношениях проявилось после предложения стран-участниц ШОС,
сделанного в рамках Астанинской декларации, определиться со сроками
пребывания американских баз на территории Центральной Азии [2].
В ответ на это палата представителей Конгресса США приняла резолюцию, в
которой выражалась озабоченность декларацией ШОС [3]. Можно было ожидать
увеличение накала страстей еще по двум эпизодам. Так предполагалось, что
страны-участницы выскажутся в поддержку России по вопросу о размещении
элементов системы ПРО на территории Польши и Чехии, однако данный вопрос
так и не стал предметом обсуждения. Второй эпизод связан с событиями вокруг
Южной Осетии. Россия, не нашедшая поддержки своей деятельности в Южной
Осетии среди стран-участников СНГ, предполагала найти понимание среди
шанхайцев. Однако сенсация не состоялась. ШОС ограничилась поддержкой
мирных принципов урегулирования конфликта, но ни одно из государств-
участников не признал независимости Южной Осетии и Абхазии. Первая реакция
журналистов детерминировала такое поведение центрально-азиатских государств
тем, что Китай занял очень осторожную позицию, однако, свое нейтральное
отношение страны высказали до начала Душанбинского саммита [4]. Тем не
менее во время встречи президентов Н.Назарбаева и Д.Медведева состоявшейся
после саммита в Душанбе, Президент Н.Назарбаев выразил поддержку действий
России в Грузии [5].
Интересным представляется подход, предполагающий детерминирование
позиций стран ЦА по вопросу о событиях вокруг Южной Осетии позицией
занимаемой Китаем. Такая оценка механизмов принятия решений в рамках ШОС
еще раз наглядно иллюстрирует факт очевидной разницы потенциалов
государств, входящих в ШОС. Иными словами речь идет о проблеме
несимметричного партнерства или неравновесности участников.
В принципе можно сказать, что именно факт неравновесности и обозначил
необходимость создания такой организации. Вспомним, что изначально
Организация создавалась для укрепления доверия в военной области в районе
границ. Именно сложности отстаивания своих позиций в отношении границ в
переговорах с Китаем для Казахстана, Кыргызии и Таджикистана, возможность
использования поддержки со стороны России и заинтересованность всех
участников будущей шанхайской пятерки в сохранении стабильности в регионе
и определили идею создания Организации.
С другой стороны, что мы подразумеваем под понятием
неравновесности? Совершенно очевидно, что государства ШОС де-факто, по
уровню своего экономического потенциала, а также военного и политического,
демографического и т.д., не сопоставимы. Два государства являются
тяжеловесами на глобальном уровне, обладают ядерным оружием, входят в
состав СБ ООН на правах постоянных членов, с правом вето. Но в чем
проблема? На юридическом уровне все государства-участники ШОС являются
равными. На политическом уровне они также равны и все решения принимаются
путем консенсуса. На вопрос могут ли государства Центральной Азии принимать
решения отличные от решений России и Китая, также можно дать положительный
ответ. В истории ШОС имеются прецеденты такого расхождения во мнениях. К
примеру, отношение государств к войне в Ираке. Россия и Китай высказались
против войны, однако Китай был более сдержан в своих заявлениях, Казахстан,
Таджикистан и Кыргызия обозначили свой нейтралитет, а Узбекистан полностью
поддержал военные действия Соединенных Штатов. Другой эпизод,
характеризующий свободу государств в рамках принятия решений, касается
размещения американских баз на территории Кыргызии. Несмотря на то, что в
Астанинской декларации стороны учитывая завершение активной военной фазы
антитеррористической операции в Афганистане, ... считают необходимым, чтобы
соответствующие участники антитеррористической коалиции определились с
конечными сроками временного использования упомянутых объектов
инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территориях стран-
членов ШОС, Кыргызия и США активно ведут переговоры относительно
продления сроков пребывания американских войск на кыргызской территории и
возможно о расширении базы Манас [6]. Совершенно очевидно, что продление,
а тем более расширение американской военной базы в КР будет воспринято
участниками ШОС в большей или в меньшей степени, но негативно.
Таким образом, можно констатировать, что проблема неравновесного
участия государств в рамках ШОС, и как следствие некоторая ущемленность
государств Центральной Азии сегодня еще не вошла в свою активную фазу. Тем
не менее, невозможно не согласиться с мнением А.Куртова о том, что на
сегодняшний момент ШОС оформилась в основном на самом верхнем уровне
сотрудничества, на котором принято умело скрывать или обходить имеющиеся
разногласия, но в случае дальнейшего расширения и углубления сотрудничества
активизируются специализированные отраслевые уровни на которых разница в
потенциалах государств станет проблемообразующей [7].
Вопрос о разнице потенциалов государств и их возможностях проведения
внутренней и внешней политики в собственных интересах поднимает на
поверхность еще несколько тем. К числу таких тем можно отнести проблемы
отношений между странами-участниками ШОС.
Для того чтобы определить оси формирующие взаимозависимость
государств-участников ШОС, а также конфликтные оси, целесообразным
представляется определение реально или потенциально существующих вызовов и
политических преференций от участия в Организации для каждого члена
шестерки.
Китай. В какой-то мере находится в противостоянии относительно
остальных членов ШОС, объединяемых общим историческим прошлым. Это и есть
главное неудобство для КНР. Россия и государства ЦА имеют не только общее
прошлое, но и до сих пор сохраняют общее культурное пространство, и как
следствие общее информационное пространство. Причем сохранение некоторой
идентичности (этот вопрос активно дискутируется, однако при определении
факта наличия идентичности имеет значение точка, относительно которой
субъект себя идентифицирует, в данном случае относительно Китая, можно
говорить об имеющейся российско-центральноазиатской, или постсоветской
идентичности) прослеживается на всех уровнях информационного пространства:
официальном, медиаторном и бытовом. Однако реакция центрально-азиатских
государств на события вокруг Южной Осетии, а ранее и в отношении войны в
Ираке, показывают, что Россия постепенно теряет свое влияние в Центральной
Азии.
Следующим вызовом является конкурентное противостояние за сферы
влияния в Центральной Азии с Российской Федерацией. По мнению экспертов,
проблема сформирована именно российской политикой. Уйдя из Центральной Азии
в начале 90-х годов и усилив свой Западный вектор, Россия заметно ослабила
свои позиции в Центральной Азии, однако во второй половине 90-х годов
Россия встает перед фактом необходимости восстановления своего влияния в
странах Центральной Азии с целью обеспечения собственной безопасности [8].
Праздник возвращения был омрачен присутствием в регионе такого крупного
игрока как Китай. В целом, в настоящий момент на политическом уровне ни
Китай для России, ни Россия для Китая не являются помехой, но вопрос
заметно актуализируется на экономическом уровне.
Каковы интересы Китая в Центральной Азии и в ШОС? Довольно емко их
обозначил М.Лаумулин: во-первых, Пекин стремится обуздать сепаратистские
силы Восточного Туркестана; во-вторых, сохранить ЦА в качестве
стабильного в стратегическом плане тыла; в-третьих, рассматривает некоторые
республики региона в качестве весьма серьезных потенциальных поставщиков
энергоресурсов и как своих партнеров в других сферах экономики [9]. Что
касается обеспечения стабильности в СУАР и борьбы с уйгурским сепаратизмом,
то в данной сфере интересы России и Китая не только не взаимоисключают друг
друга, но и совпадают. Сохранение стабильности в Центральной Азии и
сохранение ее как надежного тыла и есть тот фактор, который сформировал
необходимость присутствия России и Китая в регионе. Здесь, как мы видим,
стороны также не являются соперниками, до поры до времени. И совсем иначе
выглядит ситуация, когда подключаются экономические интересы. Наращивая
свое экономическое присутствие в регионе Центральной Азии, Китай уже на
сегодняшний день заметно потеснил Россию.
Схожие корни имеет и проблема противостояния Китая и США в центрально-
азиатском регионе. Однако помимо интересов в энергетическом секторе у США
есть вполне четко очерченные интересы по установлению сферы влияния в
Центральной Азии именно в целях сдерживания амбиций Китая. В данном случае
Центральная Азия выглядит не как самоцель, а как плацдарм, с которого США
могли бы осуществлять контроль за Россией и Китаем, еще один прорыв в
тактике окружения.
Таким образом на вопрос зачем Китаю ШОС можно ответить словами Ли
Лифань и Дин Шиу: ШОС позволяет КНР быть не только внешним наблюдателем
за всеми процессами в регионе, но и стать активным игроком, способным
оказывать возрастающее влияние на формирование будущей системы региональной
безопасности в Центральной Азии. Пекин заинтересован в том, чтобы постоянно
держать руку на пульсе для адекватного реагирования на те или иные
изменения в регионе, которые препятствовали бы реализации здесь его
интересов [10].
Россия. Для России Центральная Азия по восприятию многих является ее
мягким подбрюшьем, этот термин не жалуют в самой Центральной Азии, но
именно с точки зрения необходимости установления пояса стабильности в
угрозоформирующих регионах Россия и проявляет интерес к центрально-
азиатским партнерам. Нельзя сказать, что высказывание Михаила Леонтьева
отражает официальную точку зрения Москвы, но она как нельзя красочно
отражает суть дела: нам не нужен Казахстан как мягкое подбрюшье России -
нам здесь нужен накачанный пресс. Хотя бы для того, чтобы помешать нашим
бледнолицым братьям с Запада сюда пролезть. То же самое касается наших
китайских партнеров, которым только дай возможность заполнить собой
пустоты, образовавшиеся вследствие реализации сценария событий,
вынашиваемого прозападной оппозицией [11]. С другой стороны есть фактор
конкуренции с центрально-азиатскими республиками в сфере энергоресурсов и
транспортных коммуникаций. Так, проекты, связанные с возрождением Шелкового
пути рассматриваются россиянами как альтернатива российским транспортным
магистралям, и в первую очередь Транссибу. Как потенциальная угроза
рассматриваются россиянами и проекты по постройке новых нефте- и
газопроводов, таких как Атасу-Алашанькоу или газопровод Туркменистан-
Узбекистан – Китай. Очевидно, что Китай умело играет на противоречиях между
Россией и ее центрально-азиатскими партнерами. Ряд аналитиков даже
предполагает, что такой важнейший стратегический вопрос, как выстраивание
долговременных энергетических отношений с Китаем Россия должна осуществлять
по схеме, прежде всего, не включающей еще одну, какую бы то ни было иную,
сторону, кроме китайской [12].
Следует также отметить, что Россия не скрывает своей озабоченности по
поводу растущего влияния Китая в мире и в Центральной Азии в том числе.
Однако в результате проявления специфики российской политики в Центральной
Азии в начале 90-х годов, сегодня ситуация складывается таким образом, что
Россия во многом вынуждена лишь реагировать на различные инициативы Китая,
с целью минимизации возможных негативных последствий для себя. Как пример
можно указать выделение Российской федерацией 500 млн. долларов для
развития экономик стран Центральной Азии в ответ на предоставление 900 млн.
долларов Китаем.
Каковы же политические преференции от участия в ШОС для России? По
этому вопросу мнения самих же россиян расходятся. С одной стороны
артикулируется сомнительная целесообразность усиления азиатского вектора
российской политики, так как это отвлекает от приоритетного европейского
вектора. С другой стороны справедливо отмечается, что именно сам факт
вхождения России в ШОС усилил геополитический статус России и сделал ее
европейскую политику более уверенной. Причем, дивиденды получены как в
политической, так и в экономической сферах. С одной стороны факт
политической кооперации с Китаем по некоторым вопросам геополитических
реалий, с другой – поворот российских газонефтепроводов на Восток, в
страны, готовые потреблять энергоресурсы практически в неограниченных
количествах, который избавил Россию от диктата потребителя [13].
Казахстан. Вопрос о выгодах и вызовах для Казахстана в связи с его
участием в ШОС довольно неоднозначно оценивается в аналитических кругах
Казахстана. В целом преобладает точка зрения о том, что вызовов гораздо
больше, нежели выгод [14].
В целом можно согласиться с таким подходом. Действительно, пика своей
актуальности для Казахстана Организация достигла в период создания
шанхайской пятерки, в связи с необходимостью конструктивизации процесса
обустройства приграничных территорий. Сегодня, в условиях обострения
конкурентной борьбы за сферы влияния в рамках треугольника США – Россия –
Китай, членство в ШОС заметно осложняет для Казахстана дальнейшее
проведение политики многовекторности. Все чаще в рамках аналитического
сообщества звучит фраза, что проведение политики балансирования становится
все более затруднительным и выбирать, скорее всего, придется. С большей
вероятностью чаша весов склонится к России. В пользу такого решения говорят
такие факторы как: совместное историческое прошлое, высокая степень
взаимозависимости экономик, схожесть политических процессов, географический
фактор, довольно разветвленная сеть межправительственных организаций,
членами и учредителями которой являются оба государства, наличие большой
русской диаспоры в Казахстане, общее культурное и информационное
пространство. Так, на начало 2007 года по данным Агентства по статистике
Казахстана численность русских составила 3 945 512 человек, что в
процентном выражении составляет 25,63% [15]. Что касается страновых
предпочтений казахстанцев, то на общественном уровне, большинство
казахстанцев высказались за союз с Россией, гораздо меньшее количество
видят страну в союзе с США и Китаем [16]. Однако в свете последних событий
вокруг Южной Осетии, а также столь успешной организации Олимпийских игр в
Китае, предпочтения казахстанцев могут измениться. Но на процесс принятия
решений на политическом уровне возможные изменения в общественном мнении не
скажутся.
С точки зрения развития экономики, можно отметить, что, несмотря на
активную артикуляцию позитивного влияния ШОС на развитие экономического
сектора, в странах-участницах, нет полноценных доказательств того, что
нахождение Казахстана в фарватере экономического развития стран Центральной
Азии и высокие темпы такого развития есть следствие участия в ШОС.
Большинство международных экономических проектов Республики реализуются в
рамках двусторонних соглашений. Напротив, проводимая Китаем в рамках ШОС
энергетическая политика сформировала комплекс казахстано-российских
проблем, связанных с обострением конкурентной борьбы.
Что касается борьбы Организации с тремя силами зла, то и здесь выгоды
для Казахстана не столь очевидны, как скажем для Таджикистана, Узбекистана
или Кыргызии. Казахстан в меньшей степени испытывает на себе негативные
последствия терроризма, сепаратизма и экстремизма. Как известно Казахстан
является единственным государством-участником ШОС, в котором официально не
зафиксировано ни одного террористического акта, крупные заявки на
сепаратистские настроения в Казахстане также отсутствуют, что же касается
экстремизма, то все возможные его проявления пресекаются специальными
службами на корню. Так что все усилия по противодействию трем силам зла в
рамках ШОС, для Казахстана проходят под девизом береженного бог бережет.
Существует еще один вызов Казахстану в этой сфере, связан он с участием
республики в программе Партнерство во имя мира. В принципе сотрудничество
Казахстана с НАТО не ограничивается только лишь военно-политической сферой
и велика вероятность того, что США, постоянно наталкиваясь на отторжение со
стороны ШОС, будет активизировать контакты с Казахстаном. Какова будет
реакция со стороны суперпартнеров Казахстана по ШОС предугадать несложно.
Какова роль ШОС в отношении казахстанской инициативы по созданию нового
центрально-азиатского союза сегодня сложно сказать. Гипотетически можно
предположить, что Россия и Китай приложат все усилия, чтобы не потерять
контроля над своими партнерами. С другой стороны поведение центрально-
азиатских государств во многом будет зависеть от степени агрессивности
политики двух тяжеловесов.
Однако не следует все имеющиеся для Казахстана вызовы связывать с
членством в ШОС. Большинство из них являются следствием геополитического
расположения Казахстана и сформировались бы вне зависимости от наличия или
отсутствия ШОС как таковой. К примеру, вызовы, формируемые присутствием
Китая, не связаны с ШОС. Китай в любом случае заинтересован в стабильном
тыле, а его энергетическая политика формируется не из альтруистических
соображений, а с целью обеспечения своей собственной энергетической
безопасности и снижения сепаратистко-экстремисткого потенциала в СУАР.
Но, несомненно, одной из самых значительных политических преференций
для Казахстана является шанхайский дух, ...главным содержанием которого
являются взаимное доверие и выгода, равноправие, взаимные консультации,
уважение многообразия культур и цивилизаций, стремление к совместному
развитию... [17]. Шанхайский дух в некоторой степени формирует гарантии
на внутришосовском уровне, а также создает нужный имидж государству на
внешнешосовском уровне.
Страны Средней Азии. У среднеазиатских участников - Кыргызии,
Таджикистана и Узбекистана схожие проблемы и схожие интересы в ШОС. В
области экономической это возможность получения выгод от активизировавшейся
инвестиционной политики Китая, а, следовательно, и России. Огромное
значение для стран имеет возможность реализации экономически выгодных
проектов в двустороннем формате. Как заявил китайским журналистам К.Бакиев:
Кыргызская Республика придерживается позиции, что именно экономическое
сотрудничество со временем должно стать цементирующим фактором в деле
укрепления данной Организации [18].
С точки зрения обеспечения безопасности, ШОС для государств Средней
Азии также является организацией необходимой. Для среднеазиатской тройки
вопросы противостояния трем силам зла являются более чем актуальными,
это, по всей видимости, и объясняет участие государств во всех возможных
региональных организациях, призванных обеспечивать безопасность своих
членов и стабильность в регионе. Что касается ШОС, то, безусловно,
импонирует то, что эта организация в идеале предоставит гарантии
совместного противодействия общим угрозам роста политического экстремизма.
Однако некоторые государства не без оснований рассчитывают на то, что в
случае обострения ситуации в регионе не только получат военную и военно-
техническую помощь Запада и соседних государств, но и смогут рассчитывать
на бессрочное расквартирование западных контингентов в регионе.
В целом, при взгляде на политические преференции Кыргызии,
Таджикистана и Узбекистана от участия в ШОС все выглядит более чем
респектабельно. Однако имеются и свои недостатки. К примеру, одной из самых
острых проблем для центрально-азиатских государств является проблема
совместного использования трансграничных рек. Для Казахстана, Кыргызии и
Узбекистана водный вопрос является по настоящему конфликтообразующим, и
стороны вправе рассчитывать на то, что проблема будет обсуждаться в рамках
ШОС, однако Китай не проявляет никакого интереса к данной проблематике.
Другое неудобство связанно с попытками Китая активизировать экономическую
составляющую, что в полной мере отвечает интересам стран Средней Азии,
зато не вызывает особого энтузиазма у России и Казахстана, которые фактор
экономического усиления Китая в Центральной Азии также рассматривают как
один из вызовов для геополитической и геоэкономической стабильности в
регионе.
Таким образом, логичным выглядит выделение следующих конфликтных
осей, формируемых государствами в рамках ШОС :
Государства, формирующиеПроблемы, формирующие конфликтную ось
конфликтную ось
Россия – Китай Конкурентная борьба за сферы влияния в
Центральной Азии, нейтрализуется стратегическим
партнерством в рамках противостояния усиления
Западного (США) присутствия в регионе Центральная
Азия
Россия – Казахстан Конкурентная борьба в сфере реализации
энергоресурсов, происходит на фоне
стратегического партнерства и наличия общих
интересов по сдерживанию роста влияния Китая в
регионе
Казахстан – Узбекистан Негласная борьба за лидерство в регионе
Таджикистан – УзбекистанТерриториально-этнически е проблемы
Кыргызия – Узбекистан Территориально-этнические проблемы. Водные
проблемы
Казахстан- Кыргызия Водные проблемы
Кыргызия – Таджикистан Водные проблемы
Кыргызия – Россия, Проблема нахождения на территории Кыргызии
Китай, Узбекистан, военных баз США
Таджикистан
Следующий вопросом, на который следует обратить внимание, это вопрос
о расширении Организации и смежный с ним вопрос о географических границах
ШОС.
Уникальность ШОС заключается не только в том, что Организация
объединила в себе огромные территории, и включила государства с высоким по
большей части экономическим и демографическим потенциалом, но и в скорости
с которой она приобрела влияние и авторитет. ШОС очень быстро в
международном информационном пространстве сформировала имидж важнейшей
структуры, играющей серьезную роль в политической и экономической жизни
региона. Естественно, что масштабность и рациональность целей привлекла
внимание многих других стран региона, которые изъявили участие быть
наблюдателями и возможно полноценными участниками Организации. Во многом
такая реакция сформирована статьей 13 Хартии, гласящей, что ШОС открыта
для приема в ее члены других государств региона, которые обязуются
соблюдать цели и принципы настоящей Хартии, а также положения других
международных договоров и документов, принятых в рамках ШОС [19]. В 2004
году к ШОС в качестве наблюдателя присоединилась Монголия, в 2005 году -
Индия, Пакистан и Иран. Сегодня все чаще артикулируется заинтересованность
Исламабада и Ашгабада в участии в ШОС. Беларусь также подала заявку на
статус страны-наблюдателя. В принципе статус наблюдателя дает государству
право участвовать практически во всех делах ШОС, однако государства-
наблюдатели обладают лишь правом совещательного голоса, но лишены права
решающего голоса. Интригой последнего времени был вопрос о возможном снятии
двухгодичного моратория на прием в состав Организации новых членов.
Предполагалось, что окончательное решение будет принято на Душанбинском
саммите 2008 года.
Накануне новой встречи на высшем уровне в Душанбе состоялся научно-
теоретический семинар "ШОС: расширение, проблемы и перспективы",
организованный ИАЦ "Сипехр" совместно с Центром стратегических исследований
при президенте РТ.
На семинаре выступили представители Пакистана и Афганистана.
Чрезвычайный и Полномочный посол Исламской республики Пакистан Халид Усман
Кайсара в своем выступлении заявил: "Пакистан остро заинтересован во
вхождении в ШОС, начиная с того дня, как она была сформирована. Высоко
оценивая устойчивое развитие и запланированное расширение организации в
различных областях сотрудничества, Пакистан счастлив быть связанным с этой
организацией в качестве наблюдателя и желает стать полноправным ее членом...
Экономика Пакистана, несмотря на все угрозы и вызовы, имеет устойчивый
рост, а географическое расположение и потенциал нашей экономики являются
большими активами для региона ШОС. Мы верим, что расширение ШОС обогатит
организацию и позволит преобразовать вызовы 21 века в возможности
обеспечения нашим народам развития и процветания". Член нижней палаты
парламента Исламской республики Афганистан Солех Мухаммад Регистани не смог
привести аналогичных доводов об экономической или социальной стабильности.
Но, по его мнению, именно это обстоятельство и должно послужить для
принятия ИРА в ШОС. "Прошло семь лет с момента вхождения в Афганистан
международных сил, взявших на себя ответственность за безопасность и
переустройство нашей страны, однако существовавшие ранее проблемы страны
сейчас переросли в серьезные кризисы", - заявил он [20].
Однако на самом саммите вопрос о снятии моратория так и не занял
ключевого места. В центре оказался кризис на Кавказе, и все внимание было
обращено к российской политике на Кавказе. Тем не менее, стороны обсудили
вопрос о возможностях расширения ШОС, приняли ряд основополагающих решений,
утвердили в частности положение о статусе партнера по диалогу ШОС, а также
решили сформировать рабочую группу, которая займется изучением
политических, юридических и организационно-финансовых аспектов расширения
ШОС.
Вопрос о расширении ШОС имеет столь кардинальное значение и такую
остроту по причине особого статуса некоторых, стремящихся войти в
Организацию на правах полноправных членов, государств. Наиболее часто
артикулируемые в аналитическом сообществе причины выглядят таким образом:
• Вступление в ШОС Индии без Пакистана заблокирует Китай. Суть проблемы
заключается в том, что в конкурентной борьбе между Китаем и Индией,
Пакистан является естественным партнером Китая. Приход в ШОС Индии,
облегчит ее устремления по проникновению в политический, и что
немаловажно экономический сектор стран Центральной Азии. Индия в
настоящий момент решает эти задачи путем усиления двусторонних связей
со станами ЦА, но статус Индии как официального члена Организации
заметно усложнит Китаю задачи противодействия. С другой стороны,
тесные дружественные отношения Пакистана с Соединенными Штатами,
естественным образом негативно сказывается на энтузиазме России.
• Иран и Афганистан не нужны ШОС. Довольно грубо оформленное
умозаключение, тем не менее, имеет под собой вполне обоснованные
страхи. Вопрос даже не в том, что Иран является частью так называемой
оси зла, не желает выполнять резолюции СБ ООН и стремиться
спрятаться под крылом ШОС, а в том, что ШОС, несмотря на всю красоту
декларативных заявлений о своих задачах и миссии не в состоянии взять
на себя ответственность по решению проблем Ирана и Афганистана.
Немаловажную роль играют также опасения относительно реакции США на
такое изменение геополитических реалий в регионе.
Что касается Монголии, то общеизвестно, что у Монголии нет никаких
конфликтов с соседями, и она не предоставляет ни для кого угрозы. Но, как
отмечают российские СМИ, российские дипломаты неоднократно заявляли в
кулуарах, что ту же Монголию можно принять в ШОС хоть сейчас. Однако
Тегеран подавал заявку раньше, а иранские аятоллы люди обидчивые [21].
Таким образом, подытоживая размышления по этой проблеме можно
констатировать, что расширения ШОС в ближайшее будущее не предвидится.
Благо, что у шанхайцев имеются вполне официальные и удобоваримые поводы
для отказа, к примеру, отсутствие отработанного механизма включения новых
членов в состав Организации и отсутствие четко установленных сроков
ротационного перехода из статуса наблюдателя в статус участника. С
большей вероятностью можно предположить, что стороны разработают механизм
предоставления дополнительных преференций для стран-наблюдателей и
партнеров, в целях компенсации неудобств.
Довольно сложным вопросом для Шанхайской Организации является
необходимость установления конструктивных отношений и координация действий
с другими региональными организациями, в первую очередь с ОДКБ и ЕврАзЭС.
На первый взгляд никаких особых проблем быть не должно в связи с тем, что в
работе этих организаций наблюдается высокий процент параллелизма и
состав организаций практически идентичен. Но, по всей видимости, именно это
обстоятельство и создает наибольшую проблему. Рассматривать этот вопрос вне
рамок собственных проблем каждой отдельной организации не имеет смысла.
Какие проблемы, к примеру, стоят перед ОДКБ? В первую очередь, это кризис
самоидентификации. Справедливости скажем, что эта болезнь поражает в тот
или иной отрезок времени любую организацию, и, к примеру, ООН и НАТО тут
также не являются исключением. В двух словах причины заболевания выглядят
так: быстрая смена угроз и субъектов их формирующих с одной стороны, а
также громоздкость и неповоротливость бюрократических аппаратов
организаций, с другой.
В случае с ОДКБ можно сказать, что это уникальная организация,
которая была задумана как военно-политический блок и никаких иных, как
скажем экономических, обязательств на себя не возлагает до сих пор. В этом
ее уникальность, которая и должна сформировать ее высокую эффективность.
Однако мы наблюдаем, что реального поля для деятельности ОДКБ в зоне
ответственности не нашлось. Усиление политической составляющей, и как
следствие введение медиаторной функции, как реакции на действительно
возникающие угрозы и вызовы в рамках политики ОДКБ не произошло. Реакция на
события в Кыргызии и Узбекистане тому яркое подтверждение.
Как известно, Китай артикулирует некоторый интерес к вхождению в
состав ОДКБ. Такое расширение ОДКБ представляется маловероятным, так как
эта организация является абсолютно российским проектом. ОДКБ является, как
собственно и ШОС, организацией оформленной на именно политическом уровне, и
представляет собой механизм, позволяющий России держать руку на пульсе.
Учитывая конкуренцию России и Китая за сферу влияния в ЦАР, предсказать
реакцию России не представляется сложным. Тем более что вхождение Китая в
ОДКБ создаст ситуацию поглощения ОДКБ Шанхайской Организацией
Сотрудничества.
Что касается ЕврАзЭС, то в отличие от ОДКБ вопросов типа: чем
занимаются государства-члены в этой Организации, и каков реальный продукт
не задают. Напротив, так называемые три кита Организации дают все
основания полагать, что ЕврАзЭС дает возможность России и своим центрально-
азиатским членам решать экономические вопросы, обсуждение которых в рамках
ШОС не предполагается. Так, например, в рамках ЕврАзЭС создается
таможенный союз, а с точки зрения ШОС обеспечение свободного перемещения
товаров, технологий, капитала, услуг планируется примерно лет через
двадцать, и то, не обязательно это будет таможенный союз [22]. Второй кит,
представляется существенно важным. В рамках ЕврАзЭС планируется решить
водную проблему центрально-азиатских государств. И, наконец, третий кит –
это создание в рамках организации единого энергетического рынка.
Очевидно, что в рамках деятельности организаций существуют
существенные различия в оценках тех или иных событий, явлений или
субъектов. Иллюстрируя сказанное можно указать на сложности процесса
формирования единого списка террористических организаций, признаваемых
таковыми ШОС и ОДКБ. Учитывая тот факт, что в рамках ЕврАзЭС также
артикулируется задача противодействия террористическим угрозам, можно
предположить, что именно противодействие различным формам терроризма могло
бы стать объединяющим моментом для трех организаций. Однако детальное
рассмотрение нормативных и целеполагающих документов организаций
показывает, что и в данной области проблем больше чем можно себе
представить. Среди таких проблем можно выделить следующие:
Во-первых, отсутствует единообразное восприятие самого терроризма.
В отношении понятия терроризм, можно сказать, что вышеуказанные
организации дают перечень деяний, воспринимаемых как террористические, и,
несмотря на то, что формулировки могут не совпадать, присутствует
примечание о том, что целью является нарушение общественной безопасности и
устрашение населения. В то же время в статьях одним из пунктов указывается,
что терроризмом признаются любые иные деяния, подпадающие под понятие
террористических в соответствии с национальным законодательством
Сторон. Следует также отметить, что документы центральноазиатских
антитеррористических организаций не дают точного определения таким
понятиям как террористический акт и террористическая акция. По всей
видимости, предполагается, что и эти понятия также расшифровываются в
текстах национальных Законов о борьбе с терроризмом, однако, на
национальном уровне налицо наличие серьезных расхождений в понимании этих
понятий.
Во-вторых, дублирование функций антитеррористического сотрудничества в
рамках различных организаций. Как правило, стороны осуществляют
взаимодействие и сотрудничество путем: обмена информацией; выполнения
запросов о проведении оперативно-розыскных мероприятий; принятия мер для
предотвращения и пресечения на своей территории подготовки к
совершению актов терроризма на территории другой Стороны; обмена
нормативными правовыми актами и материалами о практике их
применения; обмена опытом работы; подготовки, переподготовки и повышения
квалификации своих специалистов в различных формах и т.д. Сама по себе
такая ситуация не имеет никаких негативных следствий, однако учитывая
разночтения в понимании терроризма на национальном уровне, затрудняется
координация действий между самими международными организациями.
Интересен тот факт, что сближение между ЕврАзЭС и ОДКБ происходит
гораздо успешнее, нежели с ШОС. Этот факт можно откомментировать как
следствие взаимодополнения целей и задач (что-то вроде обеспечение
безопасности единого евразийского экономического пространства), а также
тем, что в обеих организациях отсутствует Китай. Очевидно, что ОДКБ и
ЕврАзЭС по отношению к ШОС являются уникальными механизмами, позволяющими
России формировать своего рода единый фронт, некоторый противовес Китаю.
Однако не только у России имеются политические преференции от наличия такой
сети практически дублирующих друг друга организаций. И для России, и для
центрально-азиатских государств, являющихся членами всех трех организаций
важнейшее значение имеет демонстрационная функция, призванная
сформировать определенный имидж государств и сделать заявку на реальные и
потенциальные возможности.
Внутренние вызовы.
Декларируя себя, как организация, целью которой является обеспечение
безопасности и стабильности в регионе, ШОС сегодня столкнулась с рядом
проблем.
Во-первых, в формате, при котором колесо безопасности преобладает
Организация оказалась больше декларативной, нежели реально действующей.
Шанхайская пятерка, а впоследствии ШОС оказались совершенно не готовы к
необходимости быстрого реагирования на смену геополитических реалий.
Позиционирование себя как организации не являющейся союзом, направленным
против других государств и регионов поставило ШОС в ситуацию, при которой
она не может сколько-нибудь плодотворно противостоять деятельности
суперигроков внерегионального характера в зоне интересов Организации. Во
многом такую ситуацию формирует участие в ШОС Российской Федерации и
Китайской Народной Республики.
Во-вторых, это вопрос об определении географической зоны
ответственности ШОС. Ограничивается ли она только лишь собственно
территориями государств-участников или выходит за эти рамки. Ближайшей
проблемной зоной является Афганистан. Существуют еще как минимум две
взрывоопасные точки, ухудшение ситуаций в которых непременно скажется на
стабильности в регионе ШОС. Это Иран и Индия с Пакистаном. Должны ли
государства-участники ШОС предпринимать какие-то действия для того, чтобы
обеспечить свою стабильность и безопасность в превентивном порядке, так
сказать на дальних рубежах. Ситуация с мораторием на введение новых
членов косвенно свидетельствует, что зону ответственности государства-
участники ШОС расширять не собираются. В таком случае возникает вопрос,
каковы полномочия ШОС в случае цветных революций?
В-третьих, вопросы несовершенства нормативно-правовой базы ШОС. К
примеру, отсутствуют отработанные механизмы реакции Организации на
цветные события в странах-участниках, нет также механизмов по приему
новых членов в ряды ШОС и т.д.
Однако справедливости скажем, что проблем не бывает только у не
работающих организаций. Шанхайская Организация Сотрудничества демонстрирует
миру высокий динамизм развития, а также наличие мощного политического и
торгово-экономического потенциала. И определяя перспективы развития
Организации можно сказать, что они имеют вполне позитивные оценки.
Примечательно то, что ШОС перманентно находится в поиске новых возможностей
для расширения и углубления сотрудничества стран-участниц. К настоящему
моменту усиление экономической составляющей видится очень перспективным
направлением, которое позволит странам-участницам заметно повысить свою
взаимозависимость и тем самым усилит и политическую составляющую
организации.
2. Оценка соответствия тенденций развития ШОС
национальным интересам РК.
Как известно в своем основополагающем документе Хартии ШОС государства-
участники определили цели организации и основные направления их реализации.
Представляется логичным оценить насколько они соответствуют национальным
интересам Республики Казахстан. Для удобства проведения анализа
предлагается разделить цели и основные направления деятельности ШОС на
несколько групп. Секторализация критериев позволяет выделить следующие
группы: политическая, экономическая, социально-гуманитарная.
Таким образом, проведя анализ официальных документов Республики
Казахстан, можно отметить следующее.
Политическая сфера.
В рамках политической сферы, ШОС артикулирует следующие цели и задачи:
➢ укрепление между государствами-членами взаимного доверия, дружбы и
добрососедства;
➢ развитие многопрофильного сотрудничества в целях поддержания и
укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе, содействия
построению нового демократического, справедливого и рационального
политического и экономического международного порядка;
➢ совместное противодействие терроризму, сепаратизму ... продолжение
Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.
Похожие работы
Дисциплины
- Информатика
- Банковское дело
- Оценка бизнеса
- Бухгалтерское дело
- Валеология
- География
- Геология, Геофизика, Геодезия
- Религия
- Общая история
- Журналистика
- Таможенное дело
- История Казахстана
- Финансы
- Законодательство и Право, Криминалистика
- Маркетинг
- Культурология
- Медицина
- Менеджмент
- Нефть, Газ
- Искуство, музыка
- Педагогика
- Психология
- Страхование
- Налоги
- Политология
- Сертификация, стандартизация
- Социология, Демография
- Статистика
- Туризм
- Физика
- Философия
- Химия
- Делопроизводсто
- Экология, Охрана природы, Природопользование
- Экономика
- Литература
- Биология
- Мясо, молочно, вино-водочные продукты
- Земельный кадастр, Недвижимость
- Математика, Геометрия
- Государственное управление
- Архивное дело
- Полиграфия
- Горное дело
- Языковедение, Филология
- Исторические личности
- Автоматизация, Техника
- Экономическая география
- Международные отношения
- ОБЖ (Основы безопасности жизнедеятельности), Защита труда
