Правовой статус Каспийского моря и внутренний фактор

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 10 страниц
В избранное:

Правовой статус Каспийского моря

и внутренний фактор

Встречи и переговоры на самых различных уровнях показали, что разногласия между странами региона в вопросах правового режима судоходства, рыболовства, охраны окружающей среды непринципиальны и вполне преодолимы. Расхождения же в вопросе использования минеральных ресурсов Каспия разделили прикаспийские страны на два лагеря. Первый - Россия, Иран, Азербайджан - склонен считать Каспий озером, с соответствующим распространением на него всех международных правил закрытых водоемов. Второй - Туркмения, Казахстан - считая Каспий морем, требует распространения на него всех правил открытого водоема, особенно в отношении раздела шельфа.

Россия (чья позиция долгое время совпадала с позицией Ирана) полагала, что в основе правового режима Каспия должны лежать Договора между РСФСР и Ираном от 26. 02. 1921 г. и между СССР и Ираном от 25. 03. 1940 г.

Однак Россия, отказавшись от своей позиции, пошла на подписание в июле 1998 г. соглашения с Казахстаном о разграничении дна северного Каспия, что, по-видимому, было обусловлено не только давлением новых прикаспийских государств, но и возрастающим приоритетом экономических интересов над политическими.

Как считают росийские экономисты, в настоящее время нефтедобыча на шельфе Каспия более выгодна, чем в северных районах России, где добыча связана с трудными горно-геологическими условиями. Также является плюсом и то, что местрождение нефти расположено рядом с Баку, что освобождает от множества попутных проблем (строительства нового жилья, дорог, коммуникаций) .

Кроме того, Россия имеет монополию на транзит грузов прикаспийских стран по речным и железнодорожныим путям для выходов в Черное и Средиземное моря.

Вместе с тем, следует отметить, что две трети росийского шельфа Каспия приходится на долю Дагестана. Поэтому России придется как можно скорее решать вопрос с Чечней, посколку нестабильная ситуация на Северном Кавказе может, создав условия доступа к шельфу Чечни, вывести ее из росийского экономического пространства и сделать чеченския нефтекомплекс достаточно привлекательным для инвесторов, а значит и резко повысит возможность ликвидации дипломатической блокады Чечни. Кроме того, через Дагестан проходят стратегически важные коммуникации, связывающие Россию с Закавказьем, Ираном, Турцией и Центральной Азией. С этой точки зрения можно с большой долей уверенности предположить, что вторжение вооруженных чеченских формирований в Дагестан в 1999г. будет не последним. Поэтому, поскольку перспектива исламизации Закавказья, среднеазиатских республик, как и угроза отхода российских федеральных территории на Кавказе для России выглядит весьма реальной, то проблема добычи и транспортировки каспийских углеводородов органично входит не только в геополитическую проблему сохранения влияния России на Кавказе и в Центральной Азии, но и в проблему ее национнальной безопасности. Более того, события на Северном Кавказе, связанные со 2-й чеченской войной, фактически ставят под угрозу весь прикаспийский регион.

Азербайджан в сепаратном порядке (игнорируя интересы сопредельных стран), выступая за признание этого водоема пограничным озером с разделением на 5 секторов, выделил свой «национальный сектор» акватории и недр моря, что и зафиксировал в принятой Конституции 1995 г. Именно на этом основании, не дожидаясь определения общего статуса путем консенсуса прибрежных стран, он свои национальные зоны на Каспии отдает в эксплуатацию иностранным, преимущественно американским, компаниям. Такое агрессивное поведение Азербайджана объясняется, по-видимому, высокой (более 80%) степенью выработанности его сухопутных месторождений. Следует подчеркнуть, что путь раздела Каспия на национальные сектора ведет к серьезным затруднениям в обеспечении нормальных условий для судоходства, торговли, рационального использования и сохранения биоресурсов моря.

Туркменистан занимает колеблющуюся позицию по статусу Каспия, несомненно, больше склоняясь к российской, и до достижения прикаспийскими государствами соглашения по статусу Каспия, придерживается делимитации административно-территориальных границ по срединной линии. В случае раздела Каспия предпочитает делить не только его дно, но и воднцю толщу. Следует учитывать, что в случае выбора Туркменистан отдаст предпочтение не нефтяным проектам, а газовым, причем направление транспортировки для него особой остроты не имеет.

Казахстан отстаивает позицию, заключающуюся в том, что Каспий не может быть признан ни морем (Туркменистан), ни озером (Россия, Иран, Азербайджан) . Поскольку, в случае признания Каспия морем, 200-мильные зоны будут перекрываться друг с другом (максимальная ширина Каспия всего 435 тыс. км) . Российские предложения не устраивают Казахстан по той причине, что 45-мильные зоны территориальных вод оставляют республике очень незначительные пространства «открытого моря». Поэтому Казахстан настаивает на разделении экономического пространства каждого прикаспийского государства на зоны, пределы которых долны быть установлены делимитацией дна и недр Каспия по срединной линии. Нефтяные компании прикаспийских государств могут участвовать в разработке недр в национальных экономических зонах на общих условиях.

Подписпние 6 июля 1998 г. казахстанско-российского Соглашения о разграничении дна и недр северной части Каспийского моря внесло некоторую ясность в правовую сторону секториального варианта решения проблемы: в пределах «донных секторов» прибрежные государства обладают ресурсной, но не территориальной юрисдикцией.

Позиция Ирана во многом совпадает с рссийской. Однако осуждая сепаратные попытки изменить статус Каспия, он отказался признать российско-казахстанское Соглашение о разграничении дна и недр северной части Каспийского моря и продолжает выступать за совместное недропользование Каспия всеми прикаспийскими государствами на долевой (по 20%) основе. Следует отметить, что Иран до последнего времени является единственным прикаспийским государством, принципиально и последовательно отстаивающим свои позиции в проблеме правового статуса Каспия.

Принимая во внимание экологическую опасность, резко негативно относится и ко всяким проектам прокладки нефтегазопроводов по дну моря и в этом его интересы совпадают с российскими. Кроме того, Тегеран пытается сформировать единую организацию стран-экспортеров газа, объединяющую Иран, Катар, Алжир, Индонезию, Малайзию, Оман и Туркменистан. Эти страны сегодня распологают 60% разведанных газовых ресурсов планеты и являются их ведущими экспортерами на мировые энергорынки. Стремление к созданию «газового ОПЕК» свидетельствует о реальных планах Тегерана значительно усилить свои позиции, в частности, в Центральной Азии.

Внешние факторы влияния.

Т урецкий фактор. После распада СССР Турция стала проявлять значительный интерес к политико-экономическому сближению с республиками ЦАР и Азербайджаном с целью решения собственных проблем, связанных с поиском рынков сбыта своих товаров и сфер приложения капитала. В частности, она преследует далеко идущие цели конкурентного характера по оттношению к России и Ирану, прежде всего в строительстве нефте- и газопроводов. Именно с этой целью Анкара противопоставила свой проект нефтепровода с терминалами на ее Средиземноморском побережье иранскому проекту выхода этих коммуникации в Персидский залив и российскому проекту транспортировки нефти из ЦАР через Новороссийск и болгарский порт Бургас в Александрополис (Греция) . Одностороннее ужесточение регламента прохода российских танкеров через черноморские проливы также является средством давления.

Кроме того, с одной стороны, объявленное США намерение обеспечить строительство трубопровода Баку-Джейхан, членство в НАТО, особое отношение с ЕС существенно повышает шансы Турции на реализацию этого проекта. С другой стороны, насыщенность маршрута существующими и потенциальными конфликтами (курдским, армяно-азербайджанским, абхазским и т. д. ), экономическая неэфективность проекта могут оказать негативное влияние на его осуществление.

Фактор США. В настоящее время задача Вашингтона сводится к тому, чтобы не допустить появления государства ( им могут быть Россия, Китай, Иран) или коалиции государств, которые могли бы ограничить или ослабить влияние США в Центрально-Азиатском регионе. США заинтересованы в разделе Каспия на национальные сектора, в обострении разногласий между прибрежными странами, поскольку это обеспечит США большую свободу действий в этом стратегически важном районе. Интерес США к каспийской нефти объясняется не столько ее запасами (несравнимыми с запасами нефти в Персидском заливе или даже российскими - в Сибири), сколько, наученный горьким опытом ценовых сговоров стран ОПЕК, желанием получить рычаг для контроля над ценообразованием. Именно поэтому США стремится проложить нефтепроводы не через Россию, а через цепочку подконтрольных стран-сателлитов.

Европейский фактор. В последние годы наблюдается возрастающий интерес стран ЕС к энергоресурсам Каспийского региона. Это объясняется стремлением этих стран диверсифицировать свои источники энергоресурсов вследствие исчерпания нефтегазовых запасов Северного моря, потребителями которых они являются, и создать альтернативу ОПЕК (а, значит, и обеспечить свою энергонезависимость от Персидского залива) . Осторожность внедрения стран ЕС в Каспийский регион определяется фактором долгосрочной тенденции снижения цен на нефть. Однако геополитические и стратегические мотивы начинают превалировать при выработке политики стран ЕС в Каспийском регионе. Это подтверждается активизацией отношений с Россией, Ираном, Турцией, Китаем, растущим пониманием того, что игнорировать интересы этих стран (и особенно России) при решении каспийской проблемы не только бессмысленно, но и опасно.

Есть все основания полагать, что, отстаивая свои экономические интересы, страны ЕС и особенно Германия (обладающая значительным влиянием на Турцию, Россию и Азербайджан) будут проводить свою, независимую от США, политику. Европейские государства уже открыто выражают свое недовольство тем, что их компании не имеют равных с американскими компаниями прав на разработку ресурсов региона и наращивают свое политическое и экономическое (в частности, в Казахстане) присутствие в нем. К примеру, немецкий капитал, активно внедрясь в нефтяную инфраструктуру Азербайджана, фактически поддерживает его намерение ориентироваться на два экспортных трубопровода - российский и турецкий.

Вместе с тем, в ближайшие годы политика ЕС будет ориентирована на локализацию претензий России исключительно в рамках партнерства наравне с другими участниками проектов. Что касается иранского проекта трубопровода, то, во избежание получения нового варианта зависимости от Персидского залива, но уже с начинкой из каспийской нефти, скорее всего он не получит поддержки стран ЕС.

Сильнейшее противодействие стран ЕС получит, в случае реализации, и китайский проект, поскольку тогда Китай сможет создать под своей эгидой гигантскую энергосистему в ЦАР и Сибири, которая не только станет альтернативой Единой Европейской энергосистеме, но и поставит под контроль Китая бедные энергоресурсами, но важные для запада государства АТР.

Такая политика ЕС, периодически приводя к столкновениям с частными интересами отдельных международных консорциумов, оставляет место как для совпадения с интересами Казахстана, так и для создания конфликтных ситуация. Однако для Казахстана это будет актуально не ранее 2010 г., когда экономика ЕС, почувствовав нехватку нефтегазовых ресурсов Северного моря, будет вынуждена начать массовое вливание своих инвестиций в разработку энергоресурсов Каспийского региона.

Фактор Персидского залива. Саудовская Аравия и Арабские Эмираты, являющиеся основными поставщиками нефти в западные страны, начинают проявлять все большее беспокойство по поводу возможного массового выброса каспийской нефти на мировой рынок в ближайшие 3-5 лет. Поэтому некоторые неправительственные организации стран залива начали действия по парализации строительства нефтепроводов на Северном Кавказе, подпитывая на нем религиозный экстремизм с целью дестабилизации политической обстановки в Каспийском регионе. По сообщениям прессы, исламские организации лишь Саудовской Аравии передали Басаеву $25 млн.

Экологический фактор. «Черное золото» Каспия - это не только и даже не столько нефть, сколько его богатый животный мир. Только рыбный промысел по оценкам международных экспертов оценивается в 6 млрд. долларов ежегодно. Так, на Северном Каспии обитают 103 вида птиц с общей разовой численностью 100 тыс. Кроме того, ежегодно в весенне-летнее время здесь останавливаются более 12 млн. птиц 278 видов. В конце лета-начале осени на прилегающей к дельте акватории Каспия концентрируются до 50 тыс. фламинго. В Каспийском регионе встречается более 124 видов рыб, 5 из которых занесены в Красную книгу. Причем в Каспии не только сформировалось самое крупное в мире стадо осетровых, но и обитает эндемический вид тюленей - каспийский тюлень, численность которого достигает всего 350-450 тыс. особей (по данным на конец 80-х гг. ) .

Планируемые национальными элитами прикаспийских государств широкомасшабные нефтеразработки на акватории Каспия могут привести к очередной экологической катастрофе. Планы грандиозны: по различным оценкам предполагается, что только Казахстан в 2005 г. будет добывать 60 млн. тонн, в 2010 г. - 102 млн. тонн, при подтвержденных запасах казахстанской части Прикаспия - более 2, 2 млрд. тонн нефти (Для сравнения - нефтяные запасы Кувейта составляют более 15 млрд. тонн) . Такие масштабы нефтедобычи не оставляют никаких шансов на то, что Каспий сохранится хотя бы в нынешнем состоянии. Результаты заканчивающейся приватизации и передела собственности не только не обещают основной части населения региона никаких благ от фантастических проектов добычи и продажи нефти, но и наоборот, многократно повышают риски потери привычной среды обитания, дальнейшей социальной и культурной деградации. Об этом красноречиво свидетельствуют негативный опыт «ставки на нефть» Нигерии, Анголы и др. стран, отдавших свою экономическую и экологическую безопасность на откуп транснациональным корпорациям, основной целью которых является обеспечение энергетической безопасности стран Запада. Буровые платформы, трубопроводы, неизбежные утечки нефти нарушат миграционные циклы рыб, места их нереста. Все это негативно скажется на судьбах более 10 млн. человек, проживающих на берегах Каспия, большинство из которых связано с добычей рыбы, что еще более осложнит социально-экономическую ситуацию в Прикаспийском регионе.

Особенно настораживает та готовность, с которой государственные чиновники некоторых прикаспийских государств идут на смягчение собственного законодательства, ставя интересы нефтяных ТНК выше всего остального. Так, если в Постановлении Совета Министров КазССР от 30. 04. 1974 № 252 «Об объявлении заповедной зоны в северной части Каспийского моря» в этой зоне допускалось развитие только рыбного хозяйства и водного транспорта и запрещалось проведение геолого- и сейсморазведочных работ, то в Законе РК «Об особо охраняемых природных территориях» от 15. 07. 1997 г. № 162-I ЗРК в статье 48 в заповедной зоне уже «обеспечиваются возможности для развития рыбного хозяйства, водного транспорта, государственного геологического изучения, разведки и добычи углеводородного сырья с учетом спечиальных экологических требований». Однако что такое «специальные экологические требования» неясно и по сей день, хотя давно идет интенсивая разведка. Таким образом, в результате оставленной казахстанскими законотворцами лазейки нефтяные компании ко всему прочему получили право на практически бесконтрольное поведение на заповедной территории.

Подобострастие и коррумпированность постсоветского чиновничества порождает со стороны остального мира специфическое отношение к новым независимым государствам как к банановым республикам, с которыми можно и не считаться. Примером может служить деятельность компании «Тенгизшевройл» в Казахстане, которая только в 1997 г. выбросила в атмосферу 18 тыс. тонн вредных веществ (в США норма выброса подобных загрязнений ограничивается 10 тоннами в год), что превысило предусмотренные в договоре нормы в несколько раз. Однако, нанося огромный вред экологии региона, компания отделывается незначительными штрафами за сверх нормативные выбросы, которые к тому же периодически пересматриваются в сторону смягчения.

Компания ОКИОК, проводящая разведочное бурение на шельфе Северного Каспия, также периодически нарушает принципы «нулевого сброса» вредных технологических отходов в море. В результате их концентрация в десятки и сотни раз превышает предельно допустимые нормы. Дополняет эту безрадостную картину авария на буровой установке этой компании «Сункар» в 2000г., когда в море пролилось 80 литров бурового раствора, что повело к массовой гибели тюленей. Только на побережье было обнаружено более 10 тыс. особей погибших, по мнению независимых экологов, из-за причин техногенного характера. Сколько погибших тюленей осталось в море - не знает никто.

Обратным примером служит работа российских нефтяников на площади «Хвалынская»: все технологические отходы, связанные с процессом бурения и хозяйственно- бытовой деятельностью, полностью вывозятся на сушу, т. е. строго соблюдается принцип «нулевого сброса» в море. В настоящее время общий вылов рыбы прикаспийскими государствами (без Ирана) составляет ежегодно около 300 тыс. тонн, и Каспийское море, точнее Северный Прикаспий и дельты его рек, дают 90% мировых уловов осетровых, являясь их мировым генофондом. Однако с распадом единых органов рыбоохраны браконьерство приобрело массовый характер, осетровые стали предметом хищнического промысла и коррупции, что наряду с резким снижением их естественного воспроизводства в ближайшие годы может привести к исчезновению осетровых как вида.

К сожалению, в Казахстане даже приблизительно официальные оценки теневого оборота осетровых отсутствуют, но есть данные о ситуации в российском Прикаспии. Этот регион дает России по 800 тонн легально добытой осетрины и икры в год. Нелегальный же оборот, по самым скромным оценкам, превышает эту цифру в 11-13 раз! Ситуация на казахстанском побережье вряд ли отличается в лучшую сторону, скорее наоборот. Так, почему-то небольшие частные артели в начале путины получают лицензии раньше местных рыболовецких хозяйств, что позволяет этим артелям снимать все «сливки» первых уловов. Согласно некоторым экспертным оценкам теневой «осетровый» оборот в Атырауской области составляет не менее 25 млн. долларов.

Все это привело к тому, что за последние 10 лет уловы осетровых уменьшились с 25 тыс. тонн до 3-4 тыс. тонн и тенденция к их сокращению сохраняется. В начале 90-х годов на Каспии производилось около 400 тонн черной икры (из них Иран и Азербайджан - по 100 т) . Большая часть икры шла на экспорт (1кг=$175) . Россия экспортировала черную икру на 35 тыс. долларов, большая часть которой шла в США. Поскольку наиболее высокими качествами обладает только российская черная икра, то широко распространившиеся подделки под нее не только наносят огромный ущерб России, но и способствуют снижению мировых цен. Именно Россия (которую здесь поддерживает Иран) больше всех заинтересована в сохранении поголовья осетровых и потому добивается единых норм и правил рыболовства, настаивает на принятии мер по защите осетровых при начале добычи нефти в промышленных объемах на Каспии, что бы не быть бесплатным осетровым «инкубатором» для остальных стран региона.

... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.