Колониальная политика русского царизма в Южном Казахстане (XIX - начало XX века)

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 12 страниц
В избранное:

ПОЛИТИКА РУССКОГО ЦАРИЗМА В ЮЖНОМ КАЗАХСТАНЕ

(XIX - начало XX вв. )

Осенью нынешнего года намечается празднование полуторатысячелетия города Тараза. К этой юбилейной дате готовятся его жители и, конечно, все казахстанцы. Не всякий город республики может похвастаться столь древним происхождением. Одни из них появились на карте в советское время и в настоящее время медленно умирают, другие связывают свое прошлое с появлением русских переселенцев, когда царская Россия проводила свою колонизаторскую политику на национальных окраинах. Городу Таразу пришлось пережить на себе политику и советского правительства, и царского самодержавия. Этот город имеет давнюю историю и его появление не связано с Российским государством, которое в то время еще не существовало.

Прошлое города насыщено многочисленными драматическими и радостными событиями. Уже в переменах названия местности, ще расположился город, можно читать историю города и нашего государства. Первоначально - Тараз (Талас), затем - Аулие-Ата (до 1936 г. ), потом -Джамбул и с обретением независимости, когда стала проводиться политика возвращения прежних названий, снова - Тараз.

Думается, к началу торжества выйдет немало публикаций, посвященных истории города. Нам же хотелось бы остановиться на новом периоде истории южного Казахстана, в том числе и Тараза, когда в документах, исторических исследованиях, публикациях этот город значился как Аулие-Ата.

Поступательное экономическое развитие России было тесно связано с ее завоевательной политикой, которая была необходима для снятия внутреннего кризиса, и реализация которой была возможна лишь за счет расширения территории. Новые завоеванные земли для экономики России были необходимы в качестве источника государственных доходов и как новый рынок для реализации российских товаров, В социальном аспекте присоединенные земли предназначались для перемещения избыточного населения из центра.

Процесс освоения Россией новых земель имел форму внешней колонизации и вооруженного наступления. У казахов изымались лучшие земли для создания новых поселений русского крестьянства. В большинстве случаев, средством общения с "инородцами" была жестокость. В целях ликвидации политической независимости предпринималось строительство укрепленных линий и отдельных укреплений, с Одновременным насыщением их гарнизонами и созданием вблизи них постоянных казачьих поселений.

Борьба царской России за приобретение земель южного Казахстана развертывалась во второй половине XIX в. Для огромной армии русских крестьян после реформы 1861 г., отменившей крепостное право, этот регион являлся прекрасной возможностью избежать препятствий на пути к лучшей жизни, связанных с обязательным наличием хорошей и плодородной земли. Обеспечить ею освободившихся крестьян представлялось для правительства России очень сложной задачей. Указанное обстоятельство отразилось на политических соображениях царского самодержавия в отношении поведения в Средней Азии и Казахстане. Была поставлена задача: как можно быстрее присоединить эту "жемчужину" к территории России.

Мирные переговоры представлялись бесперспективными. Имелся и ряд других причин, создавших напряженную ситуацию в данной области. По сравнению с предыдущими походами царских войск, когда, в основном, отмечалось относительно слабое сопротивление со стороны кочевников, здесь пришлось столкнуться с определенными трудностями. Местное население оказывало всяческое противодействие завоеванию региона. Такая реакция вызывала недовольство в Петербурге, так как требовала дополнительных усилий, выражавшихся в необходимости увеличения численности войск и вооружения. Но отказываться от намеченных планов царское правительство не собиралось, так как среднеазиатский рынок для России играл серьезную роль, ибо там находились миллионы потребителей российских товаров. С другой стороны, Средняя Азия постепенно становилась крупнейшим и расположенным близко к России производителем хлопка, необходимого для русской текстильной промышленности. Наконец, еще одной, но далеко не третьестепенной причиной усилившейся активности России в Средней Азии была деятельность Англии, владения которой все ближе продвигались к границам среднеазиатских государств. Необходимо было ускорить включение этих земель в состав России. Добровольных устремлений со стороны ханов, эмиров ~ не наблюдалось. Такие же настроения наблюдались и у простых жителей. Поэтому для установления господства на территории южного Казахстана царскому правительству пришлось задуматься о путях и средствах достижения этой цели.

В целях поощрения ратной доблести русских солдат царское правительство прибегло, как всегда в таких случаях, к наградной системе. За удачно проведенные операции командиры боевых единиц производились в генералы, а офицеры отрядов представлялись к орденам.

Особенно был обласкан Петербургом командующий одним из отрядов полковник Черняев. И было за что. Получив чин генерала, Черняев, " . . . будучи ярым проводником колонизаторской политики царизма, допустил ряд жестоких и бесчеловечных действий, приведших в негодование всех передовых людей России того времени" [1. С. 64] . Если обратиться к его наградному листу, то обнаруживается, что Черняев не был обойден милостями царя, В мае 1864 г. Черняева наградили орденом св. Владимира третьей степени, за овладение Аулие-Атой он получил чин генерал-майора, за занятие Чимкента награжден орденом св. Георгия третьей степени, за" . . . распоряжения и действия после взятия Аулие-Ата" - орденом св. Станислава первой степени. Т. е„ за полгода пребывания на юге Казахстана и за успешно проведенные операции - три ордена и повышение в чине [2. С, 185] . Авпериод 1882-1884 гг. М. Г. Черняев был генерал-губернатором Туркестана. Это - еще одна крупная награда, полученная за преданность царю.

После завершения боевых операций приступали к "созидательному" труду. Бывших участников сражений привлекали к административной деятельности - в зависимости от лепты, внесенной в период завоевательных походов. Одни становились начальниками уездов, другим предлагались чины и повыше. На должности губернаторов областей назначались офицеры, "отличившиеся" в ходе боевых действий в Средней Азии, проявившие "особые способности" при взятии туркестанских городов и селений. Некоторые их них за 5-6 лет такой службы из поручиков и штабс-капитанов становились генерал-майорами или генерал-лейтенантами. Надо отметить, что такой взлет был заманчивым для людей, желающих в короткий срок сделать себе головокружительную карьеру. Так, военный губернатор Сырдарьинской области А. К. Абрамов прибыл в Туркестан в 1862 г. в чине подпоручика, а в 1868 г. стал генерал-майором. Таких примеров довольно много [3. С. 53] .

К сожалению, имеются сведения об участии киргизов в отрядах завоевателей. Некоторые из них за добросовестную службу белому патше награждались почётными •грамотами и халатами. Награды предоставлялись за доставление подвод для отрядов, за нахождение в них. А за участие во взятии Аулие-Аты один из преданных России киргиз 'был удостоен чина прапорщика [4. Л. 2об. ] . В 1864 г. коллаборационист - аульный старшина Ордабай Тленчин получил орден Георгия 4 степени за особенную Русскому правительству преданность, которая "выказана" была им в том, что он исправно выполнял даваемые лейтенантом - майором Черняевым поручения, несмотря на то. что они были сопряжены с опасностью для жизни [5, Л. 23] . Потом, в течение ряда лет, О. Тленчину пришлось доказывать факт награждения его указанным орденом, так как " . . . во время движений Зачуйского отряда по приказанию генерал-майора Черняева возлагались на отличившихся при отряде джигитов ленточки знака военного ордена". С 1864 по 1872 г, шла переписка по поводу подтверждения факта получения награды человеком, который принимал участие в отрядах завоевателей.

В советской и, особенно, в русской историй утвердилось мнение, что с приходом русских в Казахстан здесь стали развиваться культура, образование, превозносится их благородная просветительская миссия и т. д. Получается, что до этого казахи не знали грамотности, не создавали своих поэтических произведений, не строили архитектурных ансамблей. Обучение казахских детей в мечетях преподносилось в самых мрачных тонах. Зато появление русско-киргизских школ стало свидетельством первых шагов цивилизации. Хотя, на . самом деле, происходила попытка заменить влияние мулл на христианские проповеди. Действительно, в учебных планах русско-киргизских школ основное время отводилось Закону божьему, русскому языку и церковно-славянскому пению. К этому необходимо добавить, что в этих учебных заведениях отмечались всевозможные даты, относящиеся к празднованию дней рождения особ царской фамилии, а также религиозные христианские праздники.

В той же Аулие-Ате с появлением русских крестьян началось строительство церквей, оттесняющих мечети, молитвенные дома мусульман. Если для устройства мечети местная колониальная администрация требовала уйму документации: приговор мусульман с подписями не менее 200 - 300 человек, проект строительства, обязательства о привлечении собственных средств и потом старалась под любым предлогом отказать, то совсем иначе она вела себя, когда речь заходила о сооружении православной церкви. Прежде всего, выбиралось для нее достойное место. Как правило, такое строительство финансировалось государством. Средств не жалели, так как церковь являлась последовательным исполнителем социальных заказов царизма. Особенно ярко это сказывалось в колониальной политике по отношению к нерусским народам царской России.

В истории российского самодержавия одним из важнейших был закон Павла I от 5 апреля 1797 г, о порядке престолонаследия. В этом же законе российский император провозглашался главой православной церкви. Статья 42 "Свода Законов Российской империи", появившегося на свет в начале 1930-х гг., при Николае!, гласила: " . . . Император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов веры и блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния". Православная церковь провозглашалась "господствующей и первенствующей" [6. С. 139] . Распространение православия правительство рассматривало как один из основных способов воспитания у "иноверцев" верноподданнических чувств. В проведении этой политики упор делался на изменении веры, переходе из магометанства в лоно православной религии.

Если первое время русские были заняты завоеваниями и приобретениями и у них оставалось мало времени для проповедей, то позже ситуация изменилась. На повестку дня выдвигалась новая задача, заключающаяся в том, чтобы, наряду с захватом земель, строительством укрепленных линий, обращать инородцев в другую веру - христианство.

О том, каким образом вести себя в сложившейся ситуации. . русские чиновники писали следующее: "При управлении своими среднеазиатскими владениями мы не должны обольщаться внешним наружным спокойствием их, а должны быть всегда на стражей зорко следить за всеми проявлениями народной, а тем более - религиозной жизни населения. Мы должны потратить слишком много времени на перевоспитание здешнего населения, прежде чем предаться собственному спокойствию" [7. С. 391] . Очищая дорогу от ислама для пропаганды православия, русское правительство в ходе духовной экспансии большое внимание обращало на строительство православных религиозных сооружений.

Губернаторы довольно часто увлекались строительством новых и перестройкой старых церквей, что порой вызывало недоумение у православного руководства. Свидетельством этому служат письма Департамента духовных дел иностранных исповеданий. В одном из них указывается:" . . . давность возведения церкви не всегда обусловливает необходимость дальнейшего ее существования, так как таковые нередко в прежние времена возводимы были исключительно в целях пропаганды" [8. Л. 2] . Т. е. . исходя из сказанного, сам собою напрашивается вывод о том, что данное сооружение, предназначалось для проповедования христианской религии не только переселенцам, но и коренному населению, в целях привлечения его к православию.

Из этого следует, что в колониях царской России преследовались далеко идущие планы, заключающиеся в проведении политики христианизации инородческого населения. Еще с момента введения христианства на Руси церковь как организация и православие как религия были государственными. Во всех событиях, происходящих в государстве, активное участие принимала и церковь, используя свое учение.

Господствующее положение православной церкви объяснялось не только союзом с самодержавием, но и прибылью, поступавшей от мирян. Утверждая свое положение на землях инородцев, церковные служители рассчитывали получать всевозможные сборы с русского и коренного населения, обратив их в православие. Материальное богатство церкви составлялось путем поборов и применением других средств. Русский писатель ЛИ. Эртель в "Записках степняка" пишет: "Свадьба ежели - 3 десятины ему (попу) уберешь, крестины - полнивы, молебен - свезешь ему копны с десятины, похоронить ежели - молоти ему 10 дней" [9. С. 188-189] . Становится понятным стремление духовенства быстрыми темпами распространять христианство среди нерусских народов.

В 1892 г. в Аулие-Ате было решено построить церковь. Насколько важное значение придавалось этому строительству, показывают действия главы колониальной администрации. Губернатор Сырдарьинской области лично указал на место построения новой церкви - на базарной площади, напротив дома уездного начальника. Количество средств, выделенных на строительство, убеждает в том, что для достижения поставленных задач в деле упрочения позиций русской православной церкви, их не жалели. Только на устройство иконостаса выделялось 2537 руб. 65 коп„ а на 8 колоколов-1674 руб. 58 коп. [10. Л. б] . Столь крупные вложения в строительство церкви еще раз подтверждают значимость возведения указанного сооружения.

Как не согласиться с высказыванием ТТ. Шевченко, который в 1857т., проплывая мимо Чебоксар, записал в своем дневнике следующее: "Если не больше, так, по крайней мере, наполовину будет в нем домов и церквей. И все старинной московской архитектуры" [11. С. 168] . Т. е., к этому времени христианство получило широкое распространение в Поволжье и Приуралье, что отразилось на внешнем облике городов и поселков. Такая же угроза цивилизаторского влияния русской культуры возникала и для городов нового периода истории Казахстана.

Наступательный характер русского влияния в рассматриваемый период мы наблюдаем и в отношении нравственности. Нравственное состояние переселенцев из России вызывало негодование даже у русских чиновников, которые по долгу службы часто имели возможность видеть, чем на самом деле занимались новоселы. Один из крестьянских начальников Степного генерал-губернаторства с чувством глубокого сожаления констатировал, что приезжие крестьяне не по назначению тратили ссуды, выдаваемые на хозяйственное устройство. С одной стороны, крестьянский начальник видит перед собой стоящего на коленях человека, вымаливающего деньги, с другой, его не оставляет мысль, что его обманывают, и деньги эти не будут использованы по назначению. Ему не раз приходилось видеть, как " . . . получившие ссуду с четвертными мелькали по улицам г. Кокчетава. Купцы, владельцы винных лавок, хозяева постоялых дворов категорически утверждали крестьянскому начальнику, что дни выдачи ссуд переселенцам - самые лучшие для них в году [12. Л, 51 об. ] . Аналогичную картину можно было наблюдать и в южном Казахстане.

Не случайно русское духовенство забило тревогу по поводу нравственного падения русского крестьянства. Делая ставку на прибывших из России людей, церковные служители надеялись увеличить число миссионерских кадров - проводников своей идеологии. Если на начальном этапе к лицам, желавшим стать миссионерами, относились очень серьезно, проводя тщательный их отбор, то позже на эту процедуру стали смотреть довольно снисходительно. Обряд крещения, проводимый подобными миссионерами, чаще стал носить формальный характер. При этом основное внимание обращалось "на внешнюю сторону миссионерского деяния, т. е. на возможно большее количество крещений", а догматы и культы православия оставались непонятными для новой паствы [6. С. 160] .

Одним из ярких примеров низкого нравственного состояния не только простых верующих, но и священнослужителей может служить дело, слушавшееся в Туркестанской Духовной консистории. Рассматривалось дознание Прокурора Семиреченского Областного суда об отступлении в магометанство просвященной святым крещением киргизки Айши Кульджебековой, " . . . которая, бежав вскоре после крещения в степь к мужу киргизу, в прошении на имя уездного начальника объяснила, что она крещена была, будто бы обманом, будучи предварительно спиваема в течение нескольких дней, водкой" [13. Л. 18] . Далее отмечается, что она не изучала молитвы и не знакома с истинами православной веры, так как. " . . . нельзя допустить, чтобы она в течение трех дней в состоянии была выполнить указанные задачи. Между тем, существующими положениями (Указ Святейшего Синода от 7 марта 1734 года и приложение к статье 70 Устава о Предупреждении и пресечении Преступлений) указано, что просвящение иноверцев святым крещением обусловлено предварительным наставлением, желающего креститься, истинами православной веры в течение 40 дней". Недобросовестность священника очевидна. Предпринимавшиеся попытки в трехдневный срок сделать из мусульманки православную не увенчались успехом. Подобные факты не единичны, что впоследствии стало одной из причин массового отхода от христианской веры и возвращения новокрещенных в прежнюю -магометанскую.

Колониальные власти пытались следить за ситуацией, сложившейся на местах, после прихода русских переселенцев, и их влиянием на состояние местных жителей. Одновременно администрацию волновал вопрос о реакции коренного населения на изменения, происходившие в крае, с установлением российского господства. В 1909 г. военным губернаторам областей от Туркестанского генерал-губернатора была разослана инструкция для :уездных начальников, приставов и инспекторов народных училищ по собиранию сведений, рисующих состояние умов, настроении туземного населения и религиозно-бытовом укладе его жизни. При этом было указано, что данная инструкция является руководящей программой, которой они должны придерживаться. Отмечалось, что, по мере возможности, следует вести неослабное наблюдение за подчиненным им туземным населением и за просветительскими учреждениями, не оглашая при этом факта сбора самих сведений. Предлагалось не афишировать свои действия, " . . . производя это крайне осторожно, обдуманно и, лучше всего, самолично, дабы не создать подозрения в шпионстве и своими действиями не вызвать напрасных стеснений в отправлении религиозных обрядов и вообще в жизни туземного населения и тем самым подготовить' почву для недовольства среди этого населения, в общей массе лояльно настроенных по отношению к русской правительственной власти и нашему владычеству в крае" [14. Л. 1] .

... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.