Негативная роль Декрета ЦИК и СНК (о конфискации) от 27. 08. 1928г

Тип работы: Курсовая работа
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 23 страниц
В избранное:

Негативная роль Декрета ЦИК и СНК (о конфискации) от 27.08.1928г.

ПЛАН

I. Введение

II. Глава 1. Предпосылки принятия Декрета.
Глава 2. Коллективизация сельского хозяйства в Казахстане.
Глава 3. Последствия коллективизации

III. Заключение

IV. Список использованной литературы

Введение.

Проблема переосмысления исторического опыта прошлого актуальна и важна на современном этапе развития государства и общества. История Казахстана содержит немало примеров негативного и разрушительного воздействия директивных указаний властных органов в советский период.
В этом аспекте цель данной курсовой работы можно определить как изучение исторических фактов реализации на территории Казахстана Декретов ЦИК и СНК Казахстана от 27.08.1928 года, негативных последствий этих нормативных актов. Особое внимание будет уделяться статистическим показателям того периода, отражающим трагедию целого народа.
Также данные вопросы будут рассматриваться сквозь призму современного понимания проблемы с учетом переоценки правомерности и гуманности действий и решений Правительства советского периода.

Глава 1. Предпосылки принятия Декрета.
В 20-е годы нэп воспринимался как долговременная политическая стратегия. Именно в ее рамках виделось решение проблем индустриализации, кооперирования крестьянства, повышение материального благосостояния и культурного уровня народа.
Кооперация крестьянства рассматривалась как эволюционный процесс, движимый не силовым государственным принуждением, а императивам экономической целесообразности. Роль решающего стимула отводилась тем экономическим преимуществам, которые кооперация могла обнаружить в конкурентной борьбе с альтернативными способами хозяйственной организации.
Ориентация на нэп исключала и прямое раскулачивание, означавшее по сути, экспроприацию самостоятельных хозяев. Сторонниками нэповской линии, лидерами которых выступали Н. Бухарин, Н. Рыков, М. Томский, считали, что более действенными в этом отношении может оказаться механизм экономической и правовой регуляции. Опыт первых лет нэпа подтверждал такую возможность.
Последовательное проведение в жизнь нэпа в республике дало свои положительные плоды. Дальнейшее развитие получило кооперативное движение, на 1 октября 1927 года кооперация охватывала 23,1 процента крестьянских хозяйств. К тому времени функционировали 1074 потребительских общества, в том числе 312 в аулах, в отдельных уголках казахской степи было создано 140 факторий1. Казахи-шаруа, крестьяне проходили школу сотрудничества и взаимопомощи в 1072 коллективных хозяйствах, в том числе 101 коммуне, 77 артелях, 294 товариществах по совместной обработке земли (ТОЗах). Центром организации ликвидации неграмотности, просветительной работы среди бедноты, вовлечения ее в кооперативы стали Красные юрты (Кызыл отау).
На базе нэпа уже в 1926 году по численности скота республика превзошла уровень 1913 года (29,9 млн.), а в 1929 году поголовье достигло 40,5 млн. В ауле и деревне выдвинулись середняцкие хозяйства, укрепился союз середняков с беднотой. Патриархальное, кочевое население становилось культурнее.
Однако к концу 20-х годов реалистический курс, формировавшийся в рамках нового экономического мышления, претерпел коренные изменения. Главным приоритетом была объявлена индустриализация в ее сверхфорсированном режиме. Накопления для обеспечения индустриализационного процесса предполагалось формировать за счет прямой и косвенной экспроприации крестьянства. Но это, как показали силовые хлебозаготовки, вызвавшие сильнейший протест крестьянства, было возможно, лишь при условии тотальной узурпации государством отношений собственности средств производства. Последнее достигалось созданием государственной колхозной системы, то есть проведением массовой коллективизации, означавшей полное отчуждение непосредственных производителей от средств производства, самого производства и распределения.
Кооперация рассматривалась во взаимосвязи с индустриализацией. Принципиальным моментом в нэповской модели реформирования общества было также то, что и индустриализация и кооперация понимались не как самодовлеющие цели, а как факторы достижения роста материального благосостояния и культурного уровня народа, понимаемых как главные критерии социалистичности.
Таким образом, идея проведения мягкой (максимально безболезненной для общества) модернизации промышленного производства была заменена курсом на сверхфорсированную индустриализацию. Кооперирование же, как экономически спонтанный процесс, уступало место государственно направляемой силовой коллективизации. Причем последняя задумывалась не во благо крестьянства, а исключительно в интересах обеспечения индустриализационного процесса.
Итак, на рубеже 20-30-х годов нэповская линия развития была заблокирована. На долгие десятилетия в сфере экономики и общественно-политической жизни воцарился дух силовой альтернативы.
В сельском хозяйстве это имело глубоко трагические последствия. Выдвинутые во главу политики в деревне внеэкономические императивы с их ориентацией на командно-административный террор, не только дискредитировали идею кооперирования крестьянства, но и свели на нет ее позитивный потенциал. Великий перелом начинал безжалостно разламывать сельские структуры, исподволь подготавливая грядущие проблемы общества.
Казахстан был отнесен к той региональной группе, где коллективизацию предполагалось в основном завершить весной 1932 года (за исключением кочевых и полукочевых районов). В республиканских партийных и советских органах даже эти форсированные сроки были восприняты как некая планка, которую во что бы то ни стало нужно перепрыгнуть.
В результате очень быстро общественный организм стал испытывать приступ почти болезненной процентомании. Районы и округа соревновались друг с другом в победных реляциях, газеты не успевали давать ежедневно меняющуюся информацию с колхозного фронта.
Став во главе краевой партийной организации республики, Ф. И. Голощекин избрал курс на обострение классовой борьбы в ауле под лозунгом советизация аула. Так создавалась идейно-политическая основа для проведения новой революции в Казахстане. Недовольные национальные лидеры (Т. Рыскулов) были отозваны в распоряжение ЦК ВКП(б), а другие (С. Садвакасов, С. Сейфуллин, С. Ходжанов, Ж. Мынбаев) были обвинены в национализме. Подвергся гонению и тонкий слой старой национальной интеллигенции. Уважительное отношение к ней трактовалось как одобрение антисоветского курса Алаш-Орды, как подрыв советской национальной политики. Еще больше поляризовала обстановку в ауле кампания передела сенокосных и пахотных угодий. К весне 1926 года трудящиеся аула получили 1,3 млн. Гектаров сенокосных и 1,25 млн. Гектаров пахотных угодий, ранее принадлежавших баям.
Программа масштабной индустриализации при высоких ее темпах поставила на повестку дня проблему продовольственных ресурсов, прежде всего зерновых. В 1928 году Сталин и его окружение приступило к формированию системы перекачки средств и рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность. Между тем, формирование и становление колхозного строя, государственных хозяйств, решение продовольственной проблемы требовало времени, крупных финансовых вложений, а также моральной и психологической подготовки крестьянских масс.
Но партия коммунистов во главе со Сталиным вновь прибегла к испытанному командно-административному соловому методу.
Началась трансформация политики всемерного развития кооперации во всех формах и курс на коллективизацию.
В январе - феврале 1928 года И. Сталин совершил поездку в Сибирь. В заседании Омского окружкома 3 февраля 1928 года вместе с секретарями ряда окружкомов Сибири приняли участие некоторые секретари губкомов Казахстана. Оно санкционировало чрезвычайные меры в ходе хлебозаготовок.
Ф. Голощекин направил в села и аулы более 4800 уполномоченных. В ходе хлебозаготовок около 31 тысячи крестьян было подвергнуто репрессиям. С 1 октября 1928 года по 1 декабря 1929 года было расстреляно 277 крестьян. Атмосфера гражданского мира, установившаяся в годы нэпа, была нарушена. Начался отказ от исходного принципа новой экономической политики, предоставлявшей крестьянским хозяйствам гарантированное право распоряжаться по своему усмотрению излишками сельскохозяйственной продукции.
Целевую установку на эскалацию силового нажима определил декрет ЦИК и СНК Казахстана от 27 августа 1928 года О конфискации и выселении крупнейших байских хозяйств и полуфеодалов, в котором разрешалось проводить конфискацию байских хозяйств, выселение владельцев и членов семей из районов их обитания, ибо они своим имущественным и общественным влиянием препятствуют советизации аула.
Конфискация проводилась во всех районах республики, исключая Адаевский округ, хлопководческие районы бывших Джетысуйской и Сыр-Дарьинской губернии. Было выселено 657 наиболее крупных баев-полуфеодалов. У них изъято 145 тыс. Голов скота, сельскохозяйственные орудия были переданы 877 колхозам, 24 491 индивидуальному хозяйству.
Имущие слои аула в ряде мест сумели ослабить удар конфискации (раздел скота середнякам, бедноте, перегон скота в соседние республики, реализация части поголовья скота на рынках и т.д.). Вместе с тем, конфискация баев-полуфеодалов была осуществлена повсеместно с нарушениями действовавших законов. Нередко к баям были отнесены середняки, происходило искусственное объединение хозяйств отдельных семей для доведения до нормы, подлежащей конфискации.
Как правило, уполномоченные прибегали к угрозам и запугиванию бедноты и, тем самым, принуждали ее насильно выявлять байство. Председатель Центральной Комиссии КазЦИКа по конфискации баев И. Курамысов из Актюбинского округа телеграфировал, что сейчас решили освободить от конфискации Космагамбетова Кульжана, замену сегодня же дадим по всей вероятности по прямому проводу. Этот самый Космагамбетов оказался обыкновенным середняком - аткаминером ....
И. Курамысов и другие партократы из команды Ф. Голощекина были подлинными мастерами жесткого курса доконать2.
В ходе кампании по хлебозаготовкам, передела пахотных и сенокосных угодий, конфискации скота баев - полуфеодалов сформировались кадры сверхактивистов - сжебелсенды, способных действовать в духе командно - административных актов, не ограничиваясь рамками конституционных норм.
Впереди предстояла сплошная коллективизация сельского хозяйства и ликвидация кулачества как класса, по существу означавшая курс на развертывание второй гражданской войны в деревне.

Глава 2. Насильственная коллективизация сельского хозяйства.
ХV съезд Коммунистической партии провозгласил курс на коллективизацию сельского хозяйства.
Учитывая экстенсивность животноводства, примитивную материально-техническую базу, отсутствие традиций крестьянской корпорации в прошлом, кочевой и полукочевой образ жизни степняков, ЦК партии намечал закончить коллективизацию в Казахстане в основном к весне 1932 года. В зерновых районах Казахстана основной формой колхозного строительства должна была стать сельскохозяйственная артель, а в животноводческих - товарищество по совместной обработке земли и косьбе (ТОЗ), где по уставу скот не обобществлялся, использование личного скота и инвентаря оплачивалось.
Со второй половины 1929 года в республике форсированно развивается колхозное движение. Создаются первые МТС.
Для проведения коллективизации и оседания наряду с местными коллективизаторами Казкрайком партии привлек 8 тыс. рабочих. Кроме того, в республику было направленно 1 204 двадцатипятитысячника из Москвы, Иваново-Вознесенска, Харькова, Ленинграда. Застрельщики из города очень часто понимали смысл и сам механизм оседания весьма поверхностно. Для них весьма часто это означало стягивание с огромного радиуса сотен и сотен юртовладельцев в одно место (подчас лишенное кормовых и водных ресурсов). Посланцы партии из далеких краев насаждали в степи такой тип расселения, который в точности повторял планировку российской деревни.
Идея коллективизации сельского хозяйства с самого начала была дискредитирована жесточайшим тотальным террором. Коллективизация форсировалась без учета местных условий, необходимой предварительной подготовки, преимущественно административными методами. То же происходило и в Казахстане. Форсирование сплошной коллективизации в кочевых аулах нашло отражение во многих документах Казкрайкома партии; например, в декабре 1929 года были даны директивы: стимулировать коллективизацию животноводческих хозяйств в таких же рамках, как по зерновому хозяйству, ...форсировать массовую коллективизацию бедняцких и середняцких скотоводческих хозяйств, установить темпы коллективизации с расчетом на полный охват населения в течение одного года ... и т.п.
В совместной директиве крайкома ВКП(б) и Совнаркома от 25 декабря 1931 года ставилась задача охватить плановыми мероприятиями по оседанию в 1932 году все оставшиеся кочевые и полукочевые трудовые хозяйства с тем, чтобы полный процесс оседания завершить в 1933 году. Пленум Казкрайкома партии предписывал поставить весь план практических работ в области форсирования оседания с таким расчетом, чтобы оседание производилось на основе стопроцентной коллективизации всех оседающих бедняцко- середняцких хозяйств. При этом создание хозяйственной базы, строительство жилья, культурно-бытовых объектов просто декларировались.
Коллективизация и одновременное оседание стали разрушать вековой уклад жизни аула до основания. Уничтожался не только класс казахского общества, рушились все устои, наработанные тысячелетиями кочевой цивилизацией.
Директивами Казкрайкома ВКП(б) в шести округах республики комиссия по коллективизации определила 20 районов первой очереди, установив процент охвата коллективизации от 60 процентов до 80-100 процентов. Высоким был процент создания колхозов не только в местах с преобладанием русско-украинского населения, но и в таких, как Терангульский (Павлодарского округа), Келесский, Джувалинский (Сыр-Дарьинского округа), где преобладало казахское население.
Директива определила, что в остальных районах коллективизации операция по ликвидации кулачества как класса будет проводиться по мере роста коллективизации, с примерным охватом до 80 процентов.
Так была дана установка на опережение темпов коллективизации и оседания. Революционное нетерпение и революционный утопизм, замешанные на дрожжах тоталитарного политического мышления, вновь одержали верх.
В условиях жесткого администрирования преуспевали лжеактивисты, которые приняли на вооружение приемы и методы байских, волостных шабарманов, активистов периода военного коммунизма. Дело дошло до того, что зимой, в феврале 1932 года, в Чуйском районе в радиусе 150 километров стягивались сотни хозяйств, 400 юрт выстроились в поселок городского типа. Завершив оседание вместо запланированных трех лет в течение трех дней, лжебелсенды тут же начали зачислять скотоводческие хозяйства в колхозы. Таким образом, в Абралинском районе было сразу же коллективизировано 70 процентов всех хозяйств, Джамбейтинском - 60, а в Джаныбекском - 95 процентов.
Директивные органы как будто бы и предостерегали от чрезмерного забегания вперед, однако имевшиеся на этот счет многочисленные прецеденты в большинстве своем квалифицировались лишь как издержки революционного рвения или неопытность и, в крайнем случае, вызывали дисциплинарные взыскания, тогда как обратные тенденции расценивались как проявление правого оппортунизма или даже вредительство.
Газеты не успевали давать ежедневно меняющуюся информацию с колхозного фронта. Если в 1928 году в Казахстане было коллективизировано 2% всех хозяйств, то уже на 3 апреля 1930 года 56,4%, а к октябрю 1931 - около 65%. К началу осени 1931 года в республике насчитывалось 78 районов (из 122), где коллективизацией было охвачено от 70 до 100 процентов дворов.
В связи с продовольственными трудностями 1929 года заготовке сельскохозяйственной продукции был придан характер чрезвычайной акции времен военного коммунизма. В 1931 - 1932 годы в Чубартауском районе сдали государству на мясо 80% всего поголовья скота, Балхашскому району, насчитывающему 173 тыс. голов скота, была дана разверстка в 297 тыс. единиц. Перегибов не допускать - парнокопытных не оставлять! - таков был девиз, например тургайских перегибщиков, где от миллионного поголовья скота осталось всего 98 тыс. голов. Нарушения принципа добровольности и элементарной законности с самого начала приняли повсеместный характер. Наиболее типичными и распространенными являлись такие приемы принуждения, как лишение избирательных прав, угроза выселения за пределы района проживания или превентивный арест, так сказать, в воспитательных целях. Излюбленным средством наиболее рьяных коллективизаторов было огульное зачисление колеблющихся в так называемые подкулачники. В из разряд были отнесены тысячи зажиточных и середняцких хозяйств. Только в 1929 году в республике привлекались к ответственности 56 498 крестьян, из них более 34 тыс. были осуждены.
Крайне тяжелыми последствиями обернулось так называемое раскулачивание. В директивах, доведенных до местных органов, указывалось, что удельный вес ликвидируемых кулацких дворов по отношению к общей массе хозяйств не должен превышать 3-5%. Во многих районах подобного количества кулаков никак не набиралось. Однако командно-административная система всякую спущенную сверху установку без какого бы то ни было осмысления ударно претворяла в жизнь. Поэтому численность раскулаченных почти всегда и везде подтягивалась до самого верхнего предела. А нередко план по валу выполнялся настолько усердно, что фактически превышал в два, а то и в три раза субъективно установленный контингент. Так было в Красноармейском районе Петропавловского округа, где экспроприации подверглись 7% всех хозяйств (496 дворов), втрое больше, чем насчитывалось индивидуальных налогоплательщиков.
Подобные достижения имели очень простое объяснение: наряду с эксплуататорскими элементами раскулачивались и более или менее зажиточные и середняцкие хозяйства. Достаточно было иметь, скажем, дом под железной крышей или две лошади, чтобы попасть в разряд кулаков. По имеющимся данным (далеко не полным), аресту и выселению в 1931 году было подвергнуто 5 500 семей. Немало хозяйств было ликвидировано и в 1932 году, и в первой половине 1933 года. Рецидивы раскулачивания продолжались и позже.
Масштабы раскулачивания в Казахстане пока не поддаются точной оценке, но известно, что только в 1930 - 1931 годы численность крестьян, отправленных в кулацкую ссылку за пределы Казахстана, достигла 6 765 человек. Десятки тысяч хозяйств высылались за пределы округа проживания в границах республики. В то же время территория Казахстана была определена в качестве кулацкой ссылки для многих десятков тысяч крестьян из других районов страны. В республику были выселены 46 091 семья, или 180 015 человек.
Повсеместно имело место незаконное осуждение и конфискация скота у бедноты и середняцких хозяйств, лишение права на собственность, насильственное выселение с места постоянного проживания. Беднякам и середнякам, не желавшим вступить в колхоз, угрожали высылкой за пределы Казахстана, их переводили в кулаки. Так, в Акмолинском округе имел место факт высылки в течение 24 часов осужденных с семьями в Соловки. В Алма-Атинском и Петропавловском округах, в селах некоторых районов объявлялся черный бойкот, когда заколачивались окна, не разрешалось топить печи, зажигать огонь. Встречались случаи, когда бойкоту подвергались целые деревни.
В Актюбинском и Павлодарском округах имели место избиения бедняков, обливание их холодной водой, заключение под стражу в холодных амбарах и кладовках в зимнее время, маскарадные панихиды в домах кулаков. Антиконституционные акты совершались, в основном, деревенскими и аульными лжеактивистами, как правило, людьми отсталыми, малограмотными.
Идеология раскулачивания вылилась в широкие репрессивные акции по отношению к крестьянству. 7 августа 1932 года был принят закон Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной собственности, предполагавший наказание в виде расстрела, а при смягчающих обстоятельствах 10 лет тюрьмы с конфискацией имущества. Только за первый год действия этой антиконституционной нормы в Казахстане было осуждено 33 345 человек. Так называемые раскулачиваемые подводились под ряд других статей уголовного характера. При этом отсутствовало какое-либо подобие судебного разбирательства. Все решалось тройками.
За период с 1929 по 1933 годы тройкой Полномочного представителя объединенного государственного Политического управления по Казахстану, по неполным данным, рассмотрено 9 805 дел и принято решение в отношении 22 933 лиц, из них к высшей мере наказания - расстрелу были приговорены 3 386 человек, заключению в концлагеря на срок от 3 до 10 лет - 13 151 человек. По социальному составу: баев и кулаков - 4 832, середняков - 1 509, бедняков - 505, представителей духовенства - 181, так называемых социально-вредных элементов - 242. За 1933 год органы ПП ОГПУ Казахстана арестовали свыше 21 тыс. человек. Протоколы тройки рассматривались на закрытом заседании Казкрайкома партии и подписывались одним из секретарей: Ф. Голощекиным, И. Курамысовым, а с 9 марта 1930 года - представителем Казкрайкома ВКП(б) Г. Рошаль.
Подверглись репрессиям целые семьи и роды.
О широком масштабе репрессий в республике свидетельствует тот факт, что по ходатайству Казахского управления лагерями особого назначения ОГПУ правительством республики было отведено в Акмолинском, Карагандинском округах для ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.