Мустафа Чокаев (1890-1941)

Тип работы: Реферат
Бесплатно: Антиплагиат
Объем: 16 страниц
В избранное:

Мустафа Чокаев
(1890-1941)
Видный общественно-политический деятель, член мусульманской фракции
российской Государственной Думы. Создатель организации "Туркестанское
единство".

Мустафа Чокаев родился 7 января 1890 г. в местечке Аулие-тарангыл, в Сыр-
Дарьинском районе Кызыл-Ординской области. Родом из кипчаков. Дед Мустафы
заслужил звание "датка", что приравнивает его к султанам. Отец его Чокай,
1836 года рождения, умер в 1916 г., в свое время был волостным и
пользовался уважением как признанный в народе бий, судья. По материнской
линии он ведет свою родословную от казахских ханов, правивших Хивой. Он
получил достойное для семейной традиции воспитание и образование.
К этому времени царское правительство силой оружия полностью установило в
регионе имперское правление, объявив прилежащую к России территорию Русским
Туркестаном. Когда Мустафе было 8 лет, произошло восстание под руководством
имама Мадели, в котором участвовали узбеки, казахи, киргизы. Восстание было
жестоко подавлено. По указанию Николая II все земли восставших, включая и
зимовки, а также все лучшие угодья были переданы в собственность русским
переселенцам. Вот почему, дав Мустафе мусульманское домашнее образование,
родители определяют его в русскую Ташкентскую гимназию, где он учится
вместе с Керенским. Уже в школе он объединяет вокруг себя соплеменников,
давших обет быть мусульманами и не отступать от веры. Блестяще окончив
гимназию, Чокаев поступает на юридический факультет Санкт-Петербургского
университета, в студенческие годы складывается его политическое лицо как
демократа, отчетливо осознающего политическую ситуацию в России в целом и в
Туркестане. Принимая активное участие в общественной деятельности, он
общается, в частности, с видным деятелем царской администрации Губайдуллой
Шангирхановым, который заботился о привлечении молодых казахов к учебе в
университете, всячески старался облегчить их участь. Как известно, казахи
как "дикие" в III и IV Государственных Думах не получили депутатского
представительства и потому могли действовать только через так называемую
мусульманскую фракцию европейской части России. Несмотря на молодость,
Мустафа был подлинной душой оргкомиссии при этой фракции. Через нее он смог
представить Госдуме картину кровавого подавления войсками восстания 1916 г.
Когда в феврале 1917 г. было создано Временное правительство, Мустафа
Чокаев способствовал назначению комиссаром в Степной Край Алихана
Букейханова, в Туркестан - Мухамеджана Тынышбаева. Но еще до февральской
революции у него зародилась идея "Туркестанского союза", для чего он
выезжает в 1916 г. в Казань и создает организацию под названием
"Туркестанское единство". В ее руководство вошли пять человек, безусловным
лидером которых был Мустафа. 27 декабря 1917 г. все политические течения и
партии, собравшиеся на Всетуркестанский конгресс, объявили о создании
Кокандской автономии, избрав ее первым президентом Тынышпаева, а после его
ухода единогласно Чокаева. В документах, принятых конгрессом,
декларировалась необходимость установления с Россией экономических
взаимоотношений на основе равенства и взаимовыгодных интересов.
Но Коканд оказался беззащитным перед нападением большевиков по всем
параметрам: не хватало вооружения, военных кадров, международной поддержки.

После захвата города началась повальная резня, насилие над женщинами,
грабеж, расстрелы без суда и следствия, уничтожение "лишних свидетелей".
Только благодаря мужеству и самоотверженности соратников Чокана ему удается
вырваться из этого кровавого месива. Через Баку, Батуми, Стамбул, Мустафа
добирается до Парижа и оседает в нем. Живя в Париже, Чокаев развивал
напряженную деятельность по объединений всех находящихся в эмиграции
мусульман, прилагает все усилия для того, чтобы открыть глаза Западу на
истинное положение дел. Он играл незаменимую роль в обществе "Дружбы
народов Кавказа, Туркестана и Украины", общался с социалистами и с видными
политическими деятелями, везде систематически развивал свою политическую
концепцию объединения тюркских народов для обретения ими свободы,
независимости и возможности цивилизованного развития. В Лондоне, Париже,
Варшаве он выступал с докладами, разъяснял и разоблачал имперско-
репрессивный характер политики большевиков, с 1924 г. он издает журнал "Яш
Туркестан", распространяя его в Лондоне на английском, в Германии, на
французском и польском языках в Варшаве. Его статьи до сих пор поражает
остротой анализа и глубокой постановке вопроса. Большевики и особенно
Сталин опасались проникновения его идей и, не упоминая его имени, косили
под самый корень всех сколько-нибудь самостоятельно мыслящих интеллигентов
как "пантюркистов", "панисламистов", придавая этим терминам некое зловещее
звучание, так же как термину "национализм". На самом деле он провозглашал
идею регионального, языкового, связанного с историко-этническим единством
объединения народов, что в наше время развивается на самых различных
уровнях. Ленин и большевики также поначалу пользовались термином
"мусульманство" для обозначения региона, культуры, быта, традиции и
общности политической истории.
Насколько большевистская традиция тяготела и тяготеет до сих пор в
понимании деятельности Мустафы Чокаева можно судить по тому, что не
прекращаются спекуляции вокруг возможной связи Мустафы с так называемым
"Туркестанским легионом". Это версия, которую "проработал" КГБ, не имеет
под собой никакой фактической основы. На самом деле известно только то, что
немцы после окружения Парижа арестовали Чокаева, затем отправили в Берлин.
Затем его с приставленными к нему фон Менде и Вали-Каюмом, отправили для
ознакомления с положением военнопленных в Польше и на Украине. Во время
этой поездки Мустафа приложил усилия для облегчения положения выходцев из
Востока в смысле быта и устройства их на работу. Заразившись тифом, Чокаев
проходил лечение в больнице, где и скончался 27 декабря 1941 г. Объявление
о создании "Туркестанского легиона" последовало в апреле 1942 г., т. е.
почти четыре месяца спустя после смерти Мустафы Чокаева. Существует
предположение, что он был отравлен по распоряжению Розенберга, что,
возможно, в этом принял участие Вали-Каюм, ставший "ханом" "Туркестанского
легиона". Остается только гадать, как немцы хотели использовать
политический авторитет Чокаева в своих целях, насколько они доверяли ему
(или насколько он не оправдал их надежд), какие внутренние мотивы могли
быть у Чокаева для какого-то союза или дипломатической договоренности с
немцами (или таковых не было). Надо иметь в виду только одно и самое
главное: с 1920 года, живя во Франции, Мустафа Чокаев как политический
деятель, находящийся в эмиграции, снискал себе безукоризненную репутацию
как человек, как личность, как крупный ученый, экономист, социолог,
публицист, журналист. И все спекуляции вокруг его имени - лишь запоздалая
попытка бросить тень на память этого выдающего деятеля региона,
обозначенного Советами как Средняя Азия и Казахстан. Нельзя об этом сказать
лучше, чем профессор А. Шульгин, лично знавший Чокаева. "Мустафа-би был
большим государственным деятелем, выдающимся писателем и журналистом.
Оставаясь верным своим традициям, он имел в себе все то ценное,
человеческое, что может и должно связывать между собой людей самых разных
и, казалось бы, непонятных друг другу народов".

В послереволюционных событиях в Центральной Азии значительную роль сыграл
Мустафа ЧОКАЕВ (1890-1941) - казах, уроженец Сырдарьинской области. Он был
выходцем из аристократической казахской семьи, закончил в 1914 г.
юридический факультет Петербургского университета. В 1916 г. он стал
представителем Туркестана в созданном бюро при мусульманской фракции
Государственной думы. В столице он и встретил Февральскую революцию и
вскоре, по его словам, вступил в партию эсеров.
После Февральской революции Мустафа Чокаев в мае 1917 г. заявил, что
статистические данные о численности коренных жителей края, составленные по
материалам официальных переписей, не соответствуют действительности. Он
утверждал, что в 1917 г. их было не 9 млн. человек, а почти вдвое больше.
Дело в том, что мусульмане намеренно давали заниженные сведения, опасаясь
подвохов со стороны властей. В 1917 году этот момент в полной мере
обнаружил себя. Так, в Ферганской области в 1917 году при раздачи муки по
карточкам выяснилось, что в кишлаках, население которых оценивалось в 500
человек, жителей оказалось в два раза больше (Туркестанские ведомости.
1917. 27 мая.). В сентябре 1917 г. на 2-м Туркестанском краевом
общемусульманском съезде в Ташкенте говорилось о том, что в крае проживает
12 млн. мусульман (Туркестанские ведомости. 1917. 14 сентября).
Представляется, что и удельный вес отдельных этносов, их территориальное
размещение не соответствовало официальным данным.
Наибольшее число казахов проживало на территории Сыр-Дарьинской,
Семиреченской и Степных областей, меньше их было в Самаркандской и
Закаспийской областях. Казахи численно преобладали среди других народов во
всех перечисленных областях, за исключением Акмолинской области, где
большинство составляли русские, а также Самаркандской и Ферганской
областей, населенных по преимуществу другими тюркскими народами.
В пяти областях Туркестанского края численность узбеков согласно данным
сельскохозяйственной переписи 1917 г. составляла 2,5 млн. человек
(подсчитано по: Зарубин И.И. Список народностей Туркестанского края.
Л.,1925. С.16-17.).
Киргизы занимали горные области Ферганы, Пржевальский и часть Пишпекского
уездов Семиреченской области, а также часть Аулиеатинского уезда Сыр-
Дарьинской области (ГА РФ. Ф. 1318. Оп. 1. Д. 440. Л. 5об.,7об.,8об.). По
данным той же переписи их численность составляла 634,8 тыс. человек, в том
числе в Пишпекском уезде в 161,1 тыс., Андижанском - 102,4, Аулиеатинском -
65,5, Пржевальском - 14,5 (Зарубин И.И. Список.., с. 10-11).
Четвертый по численности тюркский этнос Туркестана - туркмены. Их было,
согласно той же переписи, свыше 300 тыс. человек (Зарубин И.И. Список...,
с. 13).
В пяти областях Туркестанского края проживало не менее 100 тыс. татар. Не
меньше их было и в областях Степного края. Заниженность официальных данных
связана с тем, что татары часто выдавали себя за представителей других
народностей, в частности за потомков смешанных браков татар и кочевников,
на которых антитатарские ограничения царских властей не распространялись
(Литвинов П.П. Антитатарская политика царизма в Средней Азии и Казахстане
Материалы по истории татарского народа. Казань, 1995. С. 378.).
Следовательно, татары составляли не менее 1% численности населения
Туркестана.
Таким образом, реальная этническая и демографическая ситуация в Туркестане
в 1917 году существенно отличалась от внедрившейся в историографию.
Соответственно в ином контексте предстают и этнополитические
взаимоотношения в крае накануне и в ходе революции 1917 г.
Антирусское восстание 1916 года против мобилизации на фронт
В 1916 г. в Центральной Азии вспыхнуло грандиозное восстание. В годы Первой
мировой войны первостепенное значение для региона приобрел вопрос о
привлечении мусульман к воинской службе. Военное ведомство выступало за
призыв их в армию, МВД было против. "Компромиссным" решением,
подготовленным правительственным кабинетом, возглавляемым Б.В. Штюрмером,
стал указ от 25 июня 1916 г. о принудительном привлечении ранее не
служивших "инородцев" к тыловым работам в прифронтовых районах.
Указ словно намеренно пришелся на время рамазана, и, разумеется, был
воспринят мусульманами не просто как третирование религиозных чувств, к
чему они в общем привыкли, а намеренным святотатством. В подобных случаях
Коран предписывал свергнуть любого правителя, даже мусульманина.
Массовое недовольство мусульман подогрело русское население,
распространявшее слухи, что на фронте их используют в качестве живого щита
(ГА РФ. Ф. ДП ОО. Оп. 1916. Д. 365. Л. 300, 302об.-304об.). Не дожидаясь
окончания священного поста, мусульмане обрушили свой гнев сначала на
местных представителей власти, затем на все русское население края.
Восстание было жестоко подавлено властями. А.Ф. Керенский, вернувшись из
Туркестана, в своем выступлении в декабре 1916 г. сказал, что даже на
Западном и Кавказском фронтах он не видел столь "идеально", по его
выражению, уничтоженного города, как Джизак. Карательные отряды, как
сообщала ташкентская газета "Туркестанские ведомости" 9 октября 1916 г.,
"без устали преследуют банды бунтовщиков, нанося им новые потери и
освобождают много пленных. Но это не все: главный результат комбинированных
операций войск заключается в том, что все мятежники загнаны сейчас в такие
горные районы, где вскоре вследствие голода и холода они в полной мере
почувствуют последствия своего безумного восстания".
В Казахстане и Туркестане, по свидетельству М.Чокаева, "живо помнили
"черный режим белого царя", породивший "страшный 1916 год - год
повсеместных народных волнений и кровавых карательных экспедиций". Когда
Февральская революция смела старый режим, у мусульман появилась надежда,
что будет покончено с прежним неравенством. Вместе с тем тогдашнее
национальное движение в Туркестане оставалось уязвимым - "прочной моральной
базе вопроса здесь не доставало соответственно действенной политической
надстройки". Чокаев подчеркивал, что "из-за нашей интеллектуальной (в
европейско-техническом смысле этого понятия) маломощности, мы не могли
никому внушить достаточного уважения к нашим даже самым скромным
национальным пожеланиям".
Действительно, речь шла именно о пожеланиях мусульман - на то, чтобы
отстаивать свои требования у них попросту не было сил.
Анализируя причины слабости национального движения, Чокаев указывал, что
позднее включение региона в состав империи, а также "гнуснейшая
переселенческая политика павшего императорского режима, политика
насильственного отобрания земель у коренного населения" привели к тому, что
не удалось выработать адекватных европеизированных средств сопротивления.
По его мнению, следует выделить три фактора, которые обусловили такое
положение: "1. Боязнь нашего собственного дороссийского прошлого. 2.
Техническая слабость для создания управления страной согласно нашим
радикальным... воззрениям на социальный порядок и политическое устройство
и, наконец, 3. Почти фанатическая вера в русскую революцию 1917 года".
В принципе все эти факторы можно свести к одному - незавершенности
самоидентификационных процессов в среде тюркских политических элит.
10 апреля 1917 г. Чокаев попал на заседание Туркестанского краевого съезда
представителей исполнительных комитетов общественных организаций в качестве
делегата от Перовского уезда (его родины) Сыр-Дарьинской области. Первая
фраза, которую он там услышал, была: "Мусульмане должны довольствоваться
тем, что дадим им мы, русские", а поэтому "туземцы" не должны предъявлять
чрезмерных требований". Эти слова произнес с трибуны съезда один тамошний
социалист-учитель. Между тем, отмечал Чокаев, "туземцы" требовали всего
лишь, чтобы новая власть в городах была сконструирована на коалиционных
началах из представителей советов и национальных организаций в связи с тем,
что фактически она оказалась в руках советов, которые установили настоящую
диктатуру (ЦХИДК. Ф. 461. Оп. 1. Д. 417. Л. 128-129; Ф. 1358. Оп. 3. Д.
45б. Л. 12.).
Это свидетельство совершенно расходится с позицией официальной советской
историографии, замалчивавшей великодержавную агрессивность российских
социалистов в Центральной Азии.
Тюрки-социалисты не нашли общего языка с русскими-социалистами
На проходившем в апреле 1917 г. в Ташкенте съезде туркестанских мусульман,
организованном партией "Шура-и исламия" (ШУРА-И ИСЛАМИЯ (Шура-и Ислам) -
название этой организации, как правило, переводится как "Совет ислама" или
"Исламистский совет", более точным является перевод "Мусульманский совет"),
было решено принять меры, чтобы ответить на вызов русских социалистов "по-
европейски".
К лету 1917 г. по признаниям официальных лиц эта организация сумела быстро
организовать широкие мусульманские массы. По свидетельству члена
Туркестанского комитета Временного правительства генерал-майора А.-А.
Давлетшина (родом из татар Уфимской губернии, генерал Абдул-Азиз ДАВЛЕТШИН
(1861-1918) вышел в отставку с должности Командующего войсками
Туркестанского военного округа из-за разногласий с Советами рабочих и
солдатских депутатов), "Шура-и исламия" представляла "внушительную силу", а
большинство членов ташкентской организации состояло из "прогрессивных
элементов". Возглавлял ее известный туркестанский джадид узбек М. К.
Абдурашидхан.
Чокаев стал во главе Туркестанского краевого мусульманского совета
(Тукрамус, по принятой в то время аббревиатуре), который являлся
исполнительным органом "Шура-и исламия". На апрельском съезде "Шура-и
исламия" были выбраны делегаты на 1-й Всероссийский мусульманский съезд,
который проходил в Москве с 1 по 11 мая 1917 г.
Московский съезд имел большое значение для российских мусульман.
Большинство съезда высказалось за федеративный строй, за государственно-
политическую автономию окраин, которые входили бы в Российскую Федерацию,
как равноправные части. Расхождения между "федералистами" и "унитаристами"
(сторонниками национально-культурной автономии) носили не идейно-
теоретический, а этно-прагматический характер. Почти единогласно
председателем избранного на съезде Всероссийского мусульманского совета
(ВМС) стал лидер национал-культурных автономистов меньшевик осетин-
мусульманин Ахмед Цаликов (наст. фамилия Цалыккаты).
Это произошло не потому, что у федералистов не было подходящей кандидатуры
из тюрок, а в силу того, что многие мусульмане еще не придавали большого
значения различиям между территориальной и культурно-национальной
автономией.
После съезда тюркские окраины, представленные в ВМС, работали изолированно.
Что касается туркестанских мусульман, то они последовали за джадидами,
являвшимися, по выражению Чокаева, национал-революционерами и федералистами
(ЦХИДК. Ф. 461. Оп. 1. Д. 385. Л. 156-157.).
Трудность заключалась в том, что туркестанские федералисты не могли найти
общего языка с русскими социалистами. Здесь на вершине пирамиды совдепов
стоял Туркестанский краевой совет (Крас, по тогдашней аббревиатуре),
который был органом чисто русской "революционной демократии", обладавший
при этом большой властью. Дело в том, что Туркестанский комитет Временного
правительства (Турккомитет) с первых дней своего существования (апрель 1917
г.) оказался в руках руководителей Краса. Два члена Турккомитета, по оценке
Чокаева, "безразличный" О.А. Шкапский и "оказавшийся исключительно
бездеятельным" Тынышпаев (Мухамеджан ТЫНЫШПАЕВ (1879-1937) - казах,
инженер, депутат II Думы, примкнул к кадетам; член Туркестанского комитета
Временного правительства, премьер-министр и министр внутренних дел
Временного правительства автономного Туркестана; в 1919 г. перешел на
сторону Советской власти; репрессирован), не всегда решались даже на
простую регистрацию зверств русских крестьян-переселенцев и солдат-
дезертиров над казахским и киргизским населением Семиреченской области.
Между тем, как отмечал один из мусульманских лидеров азербайджанец
Алимарданбей Топчибашев на Государственном совещании в Москве в августе
1917 г. "вся Россия была свидетельницей кошмарного истребления
мусульманского населения Семиречья", где до 83 тыс. казахов и киргизов было
истреблено или умерло от голода.
Всем было ясно, что это была месть "европейского" населения "туземному" за
восстание 1916 г. В итоге все это обернулось новыми кровавыми
межэтническими конфликтами, фактически переросшими в межрелигиозную войну,
с десятками тысяч жертв.
Тем не менее на Государственном совещании в Москве (12-15 августа 1917 г.)
позиция почти всех представителей российских мусульман оказалась единой:
поддержка нынешнего правительства, отстаивание федеративного принципа
объединения государства во Всероссийском Учредительном собрании, реализация
национально-культурной автономии в соответствии с решениями 2-го
Всероссийского мусульманского съезда в Казани 21 июля - 2 августа 1917 г.
(Государственное Совещание. М.-Л., 1930. С. 185, 186-187, 198, 327, 328.).
Тукрамус во главе с Чокаевым был организацией младотуркестанцев (как их
называли тогда русские) - радикалов, подвергшихся влиянию русской культуры.
Их энергия направлялась не на то, чтобы возвести барьеры между
туркестанскими мусульманами и русскими, а на борьбу за переустройство жизни
местных народов на европейских началах (ЦХИДК. Ф. 461. Оп.1. Д.416. Л.95;
Ф.1358. Оп.3. Д.45б. Л. 11.).
В августе 1917 г. самаркандский прокурор отмечал, что мусульманским массам
"совершенно неизвестны политические и социальные доктрины", они имеют свое
собственное воззрение на государственную власть, причем "очень стойкое и
резко отличное от взгляда русских граждан". Именно этот фактор рассчитывал
использовать Тукрамус.
Вне сферы влияния Тукрамуса оставались представители традиционного
социально-консервативного течения - муллы, создавшие летом 1917 г. свою
организацию "Улема Джамияти" ("Совет улемов"). И Тукрамус, и улемисты
стояли на платформе автономии Туркестана. Но Тукрамус имел в виду областную
автономию. Когда в Ташкенте было получено известие об универсале
Центральной Рады, провозглашавшем автономию Украины, младо-туркестанцы на
собраниях попытались объяснить его смысл. Реакция оказалась неадекватной: к
утру следующего дня в мусульманской части города все вывески на русском
языке оказались вымазанными черной краской. Тукрамус упорно противостоял
антирусскому сепаратизму. Чокаев позднее объяснял: "Даже в эпоху
революционного разрешения национальной проблемы, когда и "славянские
братья" (Украина и Кубань)... создавали свои собственные государственные
организмы, мы, средне-азиатцы, оставались пришитыми к России".
Младотуркестанцы были готовы к сотрудничеству с русскими социалистами (при
условии уважения последними традиций коренного населения). Вместе с тем они
по-прежнему были непримиримы по отношению к старому укладу жизни и
деятельности улемистов.
Возглавлял улемистов частный поверенный, переводчик, востоковед, тюрколог
С.-А. Лапин (Сер-Али ЛАПИН - казах, переводчик при военном губернаторе
Самаркандской области, затем жил в Петербурге, после Февральской революции
лидер ... продолжение

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.